Автоквирография - Кристина Лорен

Мысли у меня – тварюшки неверные, от «Ой, на крыльце сидит Себастьян!» мигом переключаются на «Поженившись, жили долго и счастливо».

– Я с родителями говорил, – выдает Себастьян, и планета Земля со скрипом останавливается.

– Что?!

– Нет, я не открылся им, но намекнул, – тихо продолжает Себастьян, а у меня колени подгибаются уже оттого, что он поднял эту тему.

Я жестом зову Себастьяна на задний двор – там спокойнее, – сворачиваю за угол, и он следует за мной.

Мы идем вдоль гаража мимо увитой плющом решетки, и Себастьян берет меня за руку. Не знаю, как описать то, что при этом творится у меня в груди. Его прикосновение заставляет кровь бурлить, до костей пробирает.

– Ты ведь не против? – спрашивает Себастьян.

Я смотрю нам на ладони, по размеру почти одинаковые.

– Вот даже не знаю.

В мысли врывается голос Осени: «Осторожнее, Таннер!» К голосу я прислушиваюсь, но руку Себастьяна не выпускаю.

Мы выбираем местечко под любимой маминой ивой и садимся на траву, еще влажную от полива спринклерами, только ни одного из нас это не беспокоит. Я вытягиваю ноги, Себастьян тоже, прижимаясь ко мне бедром.

– Что сначала? – спрашивает он, глядя нам на ноги. – Мой рассказ или мои извинения?

Извинения?

– Прости, я пока не догоняю.

– А ты вообще как? Справился?

У меня вырывается сухой смешок.

– С нашим разрывом? Нет. Ничего подобного.

– И я тоже нет.

Я отсчитываю удары наших сердец. Один, два, три, четыре. Над головой кричит птица, листья шелестят на ветру. Эта ива всегда напоминала мне мистера Снаффлпагуса из «Улицы Сезам» – нескладная, неприметная, радушная.

– Я сказал, что нам нужно расстаться, не потому что охладел к тебе, – начинает Себастьян.

– Знаю, но, по-моему, от этого только хуже.

Себастьян поворачивается и прижимает ладони мне к шее, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Прости.

Ладони у него такие теплые и дрожат. Я закусываю губу, чтобы не потерять самоконтроль. Себастьян неловко придвигается ко мне и смотрит в глаза, даже когда его губы касаются моих. Я, кажется, даже не отвечаю на поцелуй – просто сижу на траве, разинув рот от изумления.

– Я тоже тебя люблю. – В этот раз он целует крепче. В этот раз на поцелуй я отвечаю.

Я отстраняюсь, наверное, потому что слегка ослабить самоконтроль надо, складываюсь пополам и закрываю лицо руками. Да, все происходит точно так, как мне много раз мечталось, но я весь в шрамах, и вряд ли они затянутся под пристальным взглядом Себастьяна. Мне нужно минут тридцать, чтобы решить, как реагировать на услышанное. Чтобы не сразу кувыркаться с ним на лужайке, а вести себя чуть сдержаннее.

– Я пока не догоняю, дай мне минутку, чтобы полностью ориентироваться, ладно? – прошу я. – Расскажи, что случилось.

Себастьян кивает, щеки у него горят.

– Ладно. Помнишь, мои родители обсуждали парня по имени Бретт? Ну, мы с тобой еще их подслушали? – спрашивает Себастьян.

Тот парень женился на своем бойфренде, а мать Себастьяна беспокоилась о его родителях.

– Ага, помню.

– Короче, они с мужем перебрались из Калифорнии в Солт-Лейк-Сити. Похоже, в местном приходе из-за этого разыгралась целая драма. – Себастьян переворачивает наши ладони и указательным пальцем обводит мне жилки. – Так можно?

– Да, наверное, – смеюсь я, потому что ответ мой – звуковой эквивалент виляния хвостом, а мне по барабану, стеснения ни капли.

– В общем, Бретт вернулся в Юту, и мои родители обсуждали это за ужином. Бабушка с дедушкой тоже присутствовали. – Себастьян смеется и внимательно смотрит на меня. – Момент я, конечно, выбрал неудачный, просто… возможность открылась сама собой.

– Ясно, открылась возможность открыться.

Он снова смеется.

– Так вот, за ужином они обсуждали Бретта и Джоши, а я отложил приборы и спросил, что случилось бы, окажись геем один из нас.

– Взял и спросил?

– Ага. – Себастьян кивает, кивает и кивает, словно самому не верится. – За последние недели я весь извелся. Больше не верится, что мои проблемы раз – и исчезнут. Я все если бы да кабы перебрал. Типа если ты уедешь, перестану ли я западать на парней? Смогу ли в один прекрасный день жениться на девушке, например на Мэнди? Если честно, то нет. Мне с тобой хорошо. Отчасти потому, что ты это ты, отчасти потому, что ты…

– Парень! – Я тычу себе в грудь.

– Да. – Себастьян улыбается по-настоящему. Он делает паузу, и я догадываюсь, что услышу дальше. Солнце, будто специально выбрав момент, проглядывает сквозь густые ветви. – Я чисто-конкретный гей.

Я ликующе смеюсь, порывисто обнимаю его шею и валю на траву. Себастьян хохочет, позволяя зацеловывать ему лицо и шею.

– Не сочти за распальцовку, но я страшно горд слышать такое от тебя.

– Я тренировался, – признается Себастьян. – Произносил эти слова в подушку. Шептал, когда ехал на велике. Повторял каждый день после нашего расставания. Мерзкими они больше не кажутся.

– Потому что ничего мерзкого в них нет. – Я отрываюсь от Себастьяна и вспоминаю, что не дослушал его историю до конца. – Так ты задал родителям гипотетический…

– Мама резко притихла, – рассказывает Себастьян. Наши улыбки гаснут, потому что веселой потасовке конец. – Бабушка с дедом переглянулись: ну вот, мол, приехали. Бабушка начала резать свой стейк малюсенькими кусочками. Лиззи встала и увела Аарона с Фейт в другую комнату. – В глазах у Себастьяна боль. – Лиззи, самый близкий мне человек, решила уберечь младших от такого разговора. Кажется, никто особо не удивился.

Теперь я понимаю, как разбиваются сердца. С губ у меня слетает какая-то сочувственная невнятица.

– «Себастьян, ты о поведении или о сиюминутной страсти?» – наконец спросил папа. А ведь он никогда не зовет меня полным именем. – Себастьян нервно сглатывает. – Я ответил, что о любом из вариантов или об обоих сразу. На это папа сказал, что на священнодействие продолжения рода имеют право лишь законные супруги, а все прочее подрывает основы нашей веры.

– Примерно то, что ты ожидал, – осторожно замечаю я. Выслушав Себастьяна, я думаю, что могло быть и хуже – вот лучшее доказательство того, как все запутано. – По-твоему, они наконец готовы к откровенному разговору?

– С того ужина прошла неделя, – шепчет Себастьян. – Никто из родных со мной до сих пор не разговаривает.

Неделя…

Неделя!

Не разговаривать с родителями неделю для меня уму непостижимо. Даже когда уезжают в командировки, они каждый вечер звонят и расспрашивают нас с Хейли обо всем куда подробнее, чем в обычные дни. А Себастьян живет в одном доме с родными, которые уже неделю относятся к нему как к призраку.

Даже не знаю, как именно мы ухитряемся сменить