Собеседник. Выпуск 6 - Юрий Михайлович Лепский

полководца Алексея Алексеевича Брусилова. Противник потерял тогда свыше миллиона убитыми и ранеными, 450 тысяч солдат и офицеров попало в плен. Впрочем, мог перейти к русским Лауда и в более поздних боях, но это уже маловероятно.

Не в дате главное. Главное — он оказался свободен, свободен от австрийцев, от Франца-Иосифа, от своих поручиков Лукашей и Дубов! Свободен? Не тут-то было! Пленных чехов держали в лагерях за колючей проволокой вместе с австрийцами, венграми, немцами, их всех одинаково косили тиф и дизентерия, у всех был одинаковый изнурительный 12—14-часовой рабочий день, всем давали одинаковую лагерную похлебку и постепенно, правда, далеко не всем, становилось ясно, что русский император Николай ничем не лучше германского Вильгельма или австрийского Франца-Фердинанда. И так же далеко не сразу становилось ясно, что путь к освобождению Чехословакии не близок…

В апреле 1916 года перед Иосифом и его друзьями встала новая проблема.

В России еще до войны жило около ста тысяч чехов, в основном, богатых эмигрантов из Австро-Венгрии. В начале войны возникла мысль о создании в русской армии специальных чешских формирований, но сынки богатых родителей что-то не очень хотели воевать. Полтора года всякими правдами и неправдами создавался 1-й Чехословацкий стрелковый полк из, так сказать, «русских чехов». В то же время руководители чешской буржуазной эмиграции всячески стремились добиться от русского командования разрешения на вербовку солдат из военнопленных. Сначала царь и его министры не одобряли эту идею — негоже бунтовать против своего императора. Хотя он и является главой противоборствующей державы, но тем не менее государь есть государь, сегодня они собираются воевать против своего вчерашнего императора Франца, а что будет завтра? Но за полтора года русская армия понесла столь большие потери, а сами русские полки стали настолько ненадежными, что 21 апреля такое разрешение все же было дано. В лагеря приехали агитаторы — да здравствует война против Австрии во имя создания Чехословакии, да здравствует чешское войско, да здравствуют полки имени Святого Вацлава, имени Яна Гуса, имени Яна Жижки! Ура!!! Мало-мальски грамотные люди — и их оказалось большинство — прекрасно понимали, что идея союза с русским самодержавием во имя чешской свободы есть самый настоящий бред, но подыхать от голода и вшей в лагере тоже не очень хотелось. Во всяком случае, из примерно 250 тысяч пленных чехов и словаков к маю 1917 года удалось набрать в чехословацкую бригаду только семь тысяч солдат и офицеров.

Наверное, не нашлось бы и этого, если бы в начале марта лагерникам не стало известно, что русского царя прогнали сами русские. Боюсь, что именно в этот момент Иосиф оказался в числе обманутых людей, надевших национальную форму (из английского сукна), служивших в соответствии с чешским уставом (списанным с устава французской армии), подчинявшимся своим чешским офицерам (получившим образование в русских военных училищах, да и говоривших по-чешски с русским или еще каким-нибудь акцентом). Вот и теперь — вперед, до победного конца! Пробьемся к Златой Праге, вместе с братьями-русскими прогоним вслед за Николаем старого тупицу Франца-Иосифа, вернем родине свободу!

Правда, слово «свобода» не очень нравилось господам офицерам, а «Марсельеза», которую часто стали играть полковые оркестры, заставляла их морщиться, но разве в этом дело! Еще одно было совершенно непонятно рядовым легионерам — русские не хотели воевать. На фронт приезжал их «вождь» Александр Керенский, произносил пылкие речи. Его слушали, и даже кричали «Ура!». Однако наступать не хотели, отдавая предпочтение негромким словам большевиков. Но когда новое русское правительство заговорило о введении на фронте смертной казни, в бригаде тоже стали понемногу прислушиваться к призывам теперь уже не только большевиков, но и кое-кого из своих. И наслушались! Один из батальонов полка имени святых Кирилла и Мефодия отказался наступать, следуя примеру двух русских полков!

Но остальные подразделения бригады, сменив отказчиков в ночь с 8 на 9 июня, приняли участие в летнем наступлении русской армии. Несколько тысяч легионеров, вооруженных винтовками и пулеметами, под ураганным огнем немецкой артиллерии овладели тремя линиями окопов противника, захватили полторы сотни пушек, взяли в плен более трех тысяч солдат и офицеров. Это была славная — единственная славная — страница в истории чехословацких войск в России, славная, и тем не менее, бессмысленная. Как только немцы и австрийцы подтянули резервы и нанесли ответный удар, фронт русской армии дрогнул и рассыпался. Бригада отошла в относительном порядке и была далее выведена в тыл на переформирование.

Но если и раньше многого не понимали рядовые солдаты, то теперь им и вовсе неоткуда было узнать, почему ярый контрреволюционер и монархист генерал Н. Н. Духонин распорядился срочно формировать Отдельный чехословацкий корпус, почему его командиром был назначен В. Н. Шокоров, а начальником штаба — М. Н. Дитерихс, царские генералы-белогвардейцы, откуда появились те миллионы, на которые были прекрасно одеты, обуты, вооружены почти 60 тысяч легионеров. Русская контрреволюция, английские и французские империалисты увидели в чехословацких дивизиях ту полицейскую силу, которая может справиться с большевиками, с Советами, с революцией…

Первую попытку превращения воинской части в подразделение полиции предпринял генерал Л. Г. Корнилов, поднявший в августе 1917 года мятеж против революции. Нашлось-таки около четырехсот чехов-добровольцев, согласившихся участвовать в этой авантюре. Но затея провалилась, как и сам корниловский мятеж. Затем командование корпуса вздумало было привлечь 2-й полк к борьбе с киевскими рабочими, поднявшимися в дни Октября против Временного правительства. В это дело энергично вмешались чешские социал-демократы, и полк был выведен из Киева, как говорят, от греха подальше. После Октября новый план возник в голове руководителя так называемой Добровольческой — белогвардейской — армии генерала М. В. Алексеева. Он писал из Ростова-на-Дону в Киев: «Казачьи полки, возвращаясь с фронта, находятся в полном нравственном разложении. Идеи большевизма нашли приверженцев среди широкой массы казаков. К сожалению, корпус бесполезно и без всякого дела находится в районе Киева и Полтавы, а мы теряем территорию Дона». Ах, как мечтал господин Алексеев о защите белого движения штыками легионеров — он был готов хоть кого звать на помощь, раз уж даже казаки не шли за белыми генералами! План Алексеева провалился — связник, шедший с письмом, был перехвачен. Но план, похожий на план Алексеева, тщательно обсуждался в Москве вдохновителями белогвардейщины во главе с руководителем английской миссии при Советском правительстве Робертом Локкартом. И пока рядовые солдаты тщетно пытались разобраться, кто все-таки прав и как надо действовать, чехословацкий корпус был продан и предан.

События развивались в такой последовательности. Солдатам объяснили, что так как большевики собираются примириться с немцами, то, во-первых, короткая дорога домой — прямо через Карпаты — надолго закрыта, а во-вторых, кормить такую ораву они не будут, а просто выдадут пленных австрийцам. Ясно,