Сильфида и дракон - Марина Кравцова

Поднялась на цыпочки, потянулась к губам дракона… Поцеловала коротко, но сильно.

— Ты спас меня… спасибо… Вы меня спасли! Я дома…

Девушка огляделась, будто впервые видела это место. Туманное небо с легкими проблесками солнца. Глубокая синева реки. Сочная не по северному зелень… Наверное, здесь и правда теперь ее дом. Возвращаться к сильфам пока совсем не хотелось…

Ей были здесь рады. Альмарис видела это, чувствовала. Она и сама с удовольствием всматривалась в знакомые лица. И все же — еще немного, и Тиан заслонит для нее весь мир. Так и тянуло касаться его… гладить руки, прижиматься лицом к сильному плечу. Раскрывшись ей в логове пепельных, он вновь сейчас стал сдержанным и прохладным, но взгляд бездонных черных глаз говорил о многом… В нем больше не было ни капли надменности, только нежность, может быть, новая для него, непривычная…

Альмарис хотелось прильнуть к юноше всем телом, и неважно, что здесь, возле дома Дина, они были не одни. Но… Покружив над островом, крупная птица цвета заката пролетела над ее головой, и девушка вновь содрогнулась, созерцая последствие своего магического порыва. Собственное волшебство пугало ее. Она превратила альва в птицу. Спасла ему жизнь. Но что же дальше? Неужели он теперь навсегда останется чайкой?

Как-то очень не вовремя пришли воспоминания о том, как этот мальчик с кожей светлого агата ласкал ее, обнаженную, целовал с каким-то отчаянием, но в большущих зеленых глазах был восторг. Илейну она отдала всю себя… кроме сердца. Но тогда это казалось отдушиной… почти спасением. А сейчас все запуталось.

— Тиан… — Альмарис закрыла глаза. Первый порыв восторга успокаивался, и она чувствовала, что в ней происходит нечто очень важное, сильное, глубокое… Воздух, напоенный запахом хвои и пряной травы, омывал ее изнутри, напоминая, что она — сильфида. Что нужно делать, когда внутри смятение? Летать!

— Тиан… я немного покружу над лесом… А ты? Устал, да?

Дракон улыбнулся. Расслабившись наконец, он и в самом деле ощутил усталость. Но при этом испытывал безмерную радость. Принцесса сильфов… его принцесса! — здесь, с ним… и друзья рядом, и все они живы. Хотя понимал — его блистательный прорыв через береговую стражу Багряного острова, превративший деревьев-охранников в головешки, пепельные альвы не простят ни ему, ни Альмарис. Девушка как будто прочитала его мысли.

— О чем ты задумался? — спросила, вглядываясь в лицо Тина. — Тебя что-то тревожит? Валерн? Да, теперь жди от него гадостей! Такой, как он, просто так не сдастся. Но сейчас не хочется думать об этом…

— Альмарис! — услышала она звонкий голос за спиной.

Сильфида быстро обернулась. Оказывается, кицунэ неслышно подошла сзади.

— Все здесь, вернулись! Как же я рада! Альмарис, это счастье, что ты снова с нами.

— Кюбико… И я рада, что с тобой все хорошо. Увы, это я невольно открыла твой истинный облик Тирис. Прости.

— Ты ни в чем не виновата. Да я и не пострадала. Но твой брат…

У сильфиды сжалось сердце.

— Что с Кайми?

— Он здесь. Жив. Но не совсем здоров. А тебе не говорили?

Тиан переглянулся с Дином, присевшим тут же, на крылечке своего дома. Они так и не решились рассказать Альмарис, что ее брат лишился крыла.

— Не говорили что? Ох, Кюбико… Отведи меня к нему, пожалуйста!

— Конечно. Пойдем.

И лисичка, цепко ухватив сильфиду за руку, потащила ее за собой. Тиан медленно пошел за ними следом.

Тем временем подоспевшая Мод — она всегда быстро оказывалась на месте интересных событий — внимательно рассматривала Перигрина. Дин удерживал крылатого мальчугана у себя на коленях, хотя сам выглядел утомленным. Пери, видимо, не особо веря происходящему, ошеломленно оглядывался, время от времени закрывая глаза.

— Еще один крылатый. Отравление, — чуть ли не довольно пробормотала девочка-цветок. — Частенько в этом мире кого-то травят.

— На нем испытывали противоядие, как я понял, — устало ответил Дин.

— Мы с Гансом заберем мальчика! — решила Мод. — Помогу, конечно. Не впервой.

Юноша благодарно кивнул. Кое-что отвлекло его внимание. Он видел, как, обняв рукой ствол молодого ясеня, смотрит на него, глаз не сводя, Линди. Так он назвал молоденькую альву, не говорящую ни слова. Знать бы ее настоящее имя… Помнит ли она его сама?

Худая, легкая, глаза в пол-лица, вся в облаке светлых волос… Стрекоза… Дину, как всегда, не по себе делалось от мысли, что он невольно стал для этой девушки центром вселенной. Воспринимает ли она других как живых существ? Или для нее они — просто пугающие тени, мешающие, вот как сейчас, приблизиться к предмету обожания?

Дин-Ри не мог ответить на чувства Линди. Даже не понимал их. Он спас ее и выходил — видимо, это то, что девушка осознала. Благодарна ему? Ищет дальнейшей защиты? Или влюбилась… потому что прикосновения альвы никак не назовешь невинными. Нельзя сказать, что она совсем его не волновала. Да что там… Дину хотелось быть с девушкой. Но воспользоваться ее странным отношением, больным восторгом было бы подло. И все же… он чувствовал, что привязывается к Линди с каждым днем все сильней. Как бы еще понять это необыкновенное существо другой расы…

Мальвийский принц был очень хорош собой, женщины на него заглядывались, и он видел, что храбрая Всадница Хельга неравнодушна к нему. Но почему-то оставался один. Как будто незримая солнечная дева, некогда спасшая прекрасного мальчика, никого с тех пор к нему не подпускала.

А Линди… еще немного, и белокурая альва станет ему родной. Если бы эта девочка хоть немного осознала себя и окружающих… если бы он понял, что на самом деле нужен ей…

Мод и Ганс забрали к себе юного Перигрина, кое-кто еще из островитян перекинулся парой слов с Дином, и наконец принц остался наедине с Линди. Он подумал, что сейчас она кинется его обнимать, но…

Прямо на девушку спускалась с неба закатная чайка. И кричала. Кричала так отчаянно, словно была не птицей, а… Так она — то есть он — и в самом деле не птица!

Линди отшатнулась, но потом вздрогнула и протянула к чайке руки. Удивительно!.. будто что-то узнала… почувствовала?

Дин ничего не понимал. Видел, как птица, покружив над альвой, села ей на плечо. И та погладила розовые перья чуть дрожащей рукой… еще чуть-чуть — и улыбнется или заплачет.

Почему-то юноше стало не по себе, хотя ничего такого особенного он не увидел. Но не покидало ощущение, что