Атлант расправил плечи. Часть III. А есть А - Айн Рэнд

— Медные трубы, мисс Таггерт, не могли бы вы найти для нас где-нибудь медных труб? — молили голоса по телефону. — Костылей для рельсов, мисс Таггерт! Отверток, мисс Таггерт! Электролампочек, мисс Таггерт, у нас нет их нигде в радиусе двухсот миль!

Однако пять миллионов долларов были истрачены управлением по укреплению духа на труппу народной оперы, она разъезжала по стране и давала бесплатные представления людям, которые ели всего один раз в день и не имели сил дойти до оперного театра. Семь миллионов долларов было выдано психологу, руководящему проектом по разрешению всемирного кризиса путем изучения природы братской любви. Десять миллионов пошло на изготовление новых электронных зажигалок, но в магазинах по всей страны не было сигарет. В продаже имелись фонарики, но не было батареек; продавались радиоприемники, но отсутствовали радиолампы; можно было купить фотоаппараты, но не было пленки. Людям объявили, что производство самолетов «временно приостановлено». Путешествия по воздуху в личных целях запретили, и билеты резервировались только для миссий «общественной необходимости». Промышленник, отправляющийся в путь для спасения своего завода, не мог сесть в самолет, — это не считалось общественно необходимым; но миссия вылетающего для сбора налогов чиновника была таковой, и он мог улететь туда, куда ему было нужно.

— Люди крадут болты и гайки с рельсовых пластин, мисс Таггерт, крадут по ночам, а наши запасы кончаются, склады отделения пусты, что нам делать, мисс Таггерт?

Однако в Народном парке в Вашингтоне были установлены для туристов цветные телевизоры с экраном в четыре фута по диагонали, а в Государственном научном институте возводился суперциклотрон для изучения космических лучей, строительство должно было завершиться через десять лет.

— Беда нашего современного мира заключается в том, — сказал доктор Роберт Стэдлер на церемонии закладки циклотрона, — что слишком много людей очень много думают. В этом причина всех нынешних страхов и сомнений. Все просвещенное население должно оставить суеверное поклонение логике и вышедшее из моды доверие к разуму. Как неспециалисты оставляют медицину врачам, а электронику — инженерам, так и люди, неправомочные мыслить, должны предоставить все мышление специалистам и верить в их высший авторитет. Только специалисты способны понять открытия современной науки, доказывающие, что мысль — это иллюзия, а разум — миф.

— Этот век невзгод — Божья кара человеку за грех доверия разуму, — торжествующе рычали мистики всех сект и видов на уличных перекрестках, в пропитанных дождевой водой палатках, в рушащихся храмах. — Это тяжкое испытание — результат попытки человека жить разумом! Вот куда завели вас мышление, логика и наука! И спасения не будет, пока люди не поймут, что их смертный разум бессилен решить их проблемы, и вернутся к вере, вере в Бога, вере в высший авторитет!

Дагни ежедневно противостоял конечный продукт всего этого, наследник и контролер — Каффи Мейгс, человек, недоступный мысли. Мейгс в полувоенном мундире расхаживал по кабинетам «Таггерт Трансконтинентал», постукивая блестящим кожаным портфелем о блестящие кожаные гетры. В одном из карманов он носил пистолет, в другом — кроличью лапку.

Каффи Мейгс старался избегать Дагни Таггерт; в его отношении к ней было отчасти презрение, словно он считал ее непрактичной идеалисткой, отчасти суеверное преклонение, как будто она обладала какой-то непостижимой силой, с которой он предпочитал не связываться. Мейгс вел себя так, словно она не входила в его видение железной дороги и вместе с тем была единственной, кому он не осмеливался бросить вызов.

В его отношении к Джеймсу был оттенок раздраженного возмущения, как будто обязанностью Джеймса было иметь дело с Дагни и защищать его; он ожидал, что тот будет содержать железную дорогу в рабочем состоянии, а ему даст свободу для дел более практичного свойства, будет заставлять Дагни работать как часть оборудования.

За окном ее кабинета, словно кусочек пластыря, закрывающий рану на небе, вдалеке виднелась пустая страница календаря. Это световое табло не ремонтировали после той ночи, когда на нем появилось прощание Франсиско. Чиновники, бросившиеся тогда к башне, остановили мотор и вырвали из проектора пленку. Они обнаружили кадрик с посланием Франсиско, вклеенный в полосу пронумерованных дней, но кто вклеил его, кто проник в запертую комнату, когда и как, три комиссии, расследующие это дело, так и не выяснили. И пока все это выяснялось, страница оставалась пустой и неподвижной.

Была она пустой и 14 сентября, когда в кабинете Дагни зазвонил телефон.

— Звонит какой-то человек из Миннесоты, — сообщила секретарша.

Дагни давно сказала ей, что будет отвечать на все звонки подобного рода. То были просьбы о помощи и единственный ее источник сведений. Если голоса должностных лиц представляли собой только звуки, предназначенные исключить общение, голоса неизвестных людей были ее последней связью с системой, последними искрами разума и мучительной честности, сверкающими через мили путей Таггертов.

— Мисс Таггерт, звонить вам — не мое дело, но больше не позвонит никто, — послышался в трубке юношеский, слишком спокойный голос. — Через день-другой здесь произойдет невиданная беда, скрыть ее не смогут, только будет слишком поздно, может быть, уже слишком поздно.

— Что случилось? Кто вы?

— Один из ваших работников в миннесотском отделении, мисс Таггерт. Через день-другой поезда перестанут уходить отсюда, а вы понимаете, что это значит в разгар уборки урожая. Невиданное. Поезда перестанут ходить, потому что у нас нет вагонов. Вагоны под хлеб в этом году не прислали.

— Что, что?

Ей показалось, что между словами, произнесенными неестественным, совершенно не похожим на ее голосом, протекли минуты.

— Вагоны не прислали. Сейчас их здесь должно быть пятнадцать тысяч. Насколько знаю, у нас их всего около восьми тысяч. Я звонил в управление миннесотского отделения в течение недели. Мне отвечали, чтобы я не беспокоился. В последний раз сказали, чтобы я не совался не в свое дело. Все сараи, силосные ямы, элеваторы, склады и танцевальные залы вдоль железной дороги заполнены пшеницей. У шерманского элеватора на дороге стоит очередь из фермерских тракторов и телег длиной в две мили. У станции Лейквуд площадь вот уже трое суток плотно забита. Нам говорят, что это временно, что вагоны в пути, и мы наверстаем потерянное время. Ничего подобного. Никаких вагонов в пути нет. Я звонил всем, кому только мог. И по их ответам все понял. Они знают, только никто не хочет в этом признаваться. Они боятся, боятся действовать или говорить, спрашивать или отвечать. Думают только о том, кого обвинят, когда зерно сгниет возле станций, а не кто будет его вывозить. Может быть, теперь уже никто не сможет, и вы тоже. Но я подумал, что вы — единственная, кого это заинтересует, и кто-то должен сообщить вам.

— Я… — Дагни заставила себя дышать. — Я понимаю… Кто вы?

— Моя фамилия не имеет значения. Как только положу трубку, я стану дезертиром. Не хочу видеть этого. Не хочу иметь к этому никакого отношения. Желаю удачи, мисс Таггерт.

Послышался щелчок.

— Спасибо, — произнесла она в телефонную трубку.

Лишь в середине следующего дня Дагни заметила, что находится в стенах своего кабинета, и позволила себе что-то почувствовать. На миг она задалась вопросом, где находится, и что за невероятная история произошла в последние двадцать часов. Почувствовав ужас, Дагни поняла, что испытывала с первых слов того человека, только у нее не было времени это осознать.

Все время в ее сознании оставались только обрывки мыслей, соединенные единственной константой, делавшей их возможными, — то были вялые, бездумные лица людей, старавшихся скрыть от себя, что знают ответы на вопросы, которые она задавала.

Как только ей сказали, что управляющий отделом вагонной службы уехал на несколько дней неизвестно куда, Дагни поняла: сообщение человека из Миннесоты было правдой. Потом появились его помощники, но они не могли ни подтвердить этого сообщения, ни опровергнуть его, тем не менее, все время показывали ей бумаги, распоряжения, бланки, картотеки со словами на английском языке, но не имеющие никакого отношения к понятным фактам.

— Были отправлены товарные вагоны в Миннесоту?

— Бланк триста пятьдесят семь «в» заполнен во всех подробностях, как требует служба координатора в соответствии с указаниями контролера и директивой одиннадцать-четыреста девяносто три.

— Были отправлены товарные вагоны в Миннесоту?

— Данные за август и сентябрь обрабатывались…

— Были отправлены товарные вагоны в Миннесоту?

— В моей картотеке местонахождение товарных вагонов указано по штатам, датам, классификации и…