Сфера времени - Алёна Ершова

class="p1">— Ты сильно не обижай её, старая она стала, её еще мой дед привез. Сначала просто холопкой была, потом ключницей сделалась. Долго хозяйство в ежовых рукавицах держала, а теперь сдала, — с некой долей неловкости в голосе произнес Давид.

Фрося кивнула, хотя было видно: просто не будет.

— Спасибо, что показал здесь всё, пойдем, есть еще пара светлых часов, я ложницу в порядок приведу. Поможешь мне с горячей водой и вещами.

Давид застыл в изумлении.

— Зачем?

— Затем, что там, наверняка, все в лишае, а ещё на твоем ложе, кажется, кто-то умер от потери крови. Тело убрали, а простыни не сменили.

Хозяин даже покраснел слегка, вспоминая, Кириянин "подарочек".

— Но для этого слуги есть!

Ефросинья насмешливо подняла бровь.

— Кто? Рабыня, которая спит и видит, как бы боярину Позвизду донести, старая ключница или беременная кухарка?

Давид отметил незнакомое слово, но от вопроса о его значении отвлёк начавший скулить щенок. Сотник мысленно выругался. Ещё недавно спокойная, размеренная жизнь превратилась в балаган с перинами, рабынями и лопоухими кутятами. Возникла предательская мысль уехать прямо сейчас, оставив женщин разбираться самим со своими проблемами. Пока он боролся с собой, щенок сделал огромную лужу.

Нечасто сотнику приходилось отступать, но в этот миг он решил, что ретироваться лучшее решение.

— Пойду, воды прикажу нагреть да наверх поднять, и Ретку твою позову. Кликнешь, как вещи нести надо будет.

Фрося покачала головой. Отчего-то вспомнилась как Марго придумывала сотню предлогов, чтобы не входить в комнату сына, где стоял террариум с мадагаскарскими тараканами.

Praeteritum XIV

«Благоверный же князь Петр хотя ю искусити, повеле да обедует с ним за единым столом. И яко убо скончавшуся обеду, она же яко же обычай имеяше, взем от стола в руку свою крохи. Князь же Петр приим ю за руку и, развед, виде ливан добровонный и фимиян. И от того дни остави ю к тому не искушати».

«Повесть о Петре и Февронии Муромских»

Ещё не зарозовела над горизонтом полоска восхода, а Давид Юрьевич уже седлал коня. Руки привычно выполняли знакомые с детства движения. Застегнул уздечку, пробегая пальцами по бархатной конской морде. Накинул потник, поверх него седло с подпругой. Затянул ремни. Привязал шлем к луке, с другой стороны — мешок с личными вещами. Достал из кожаного футляра кольчугу, обернутую пропитанной маслом тряпицей, проверил отсутствие ржи и примостил позади седла. Руки действовали привычно, не мешая мыслям превращаться в решения. На восточном берегу опять распря. Мордва просит защиты от булгар. Вчера вечером пришло письмо. Прям на свадебном пиру вручили ему послание. Хорошо, что благодаря «голубятням», нужные вести доходили за считанные часы. Немедля отдал наказ собираться. Всадники — гордость и основная сила Мурома — скоро сели в седла. Давид отправил с ними Илью, сам обещая нагнать их завтра. Не хотелось без нужды прерывать свадебный пир, оскорбляя жену и князя. Хотя мужчина видел, что трехдневное празднество надоело Ефросинье. И лишь только окончился чин поздравлений и здравиц, испросил у брата позволение отбыть с молодой супругой домой.

Лишь несколько часов им дано до расставания, и то время ушло на показ дома да обсуждение денежных и бытовых вопросов. Сотник впервые ощутил, что оставляет за спиной то, к чему будет желать вернуться.

Он не мог не уехать. Горела степь, ночью ветер принес запах дыма. Не отразят булгар на землях мордвы, придут степняки в Муром. Давид помнил, как, еще будучи просто десятником, спешил на помощь в град Владимир. Без приглашения явились опасные соседи к золотым воротам. Пришлось выпроваживать вон. Не хотел он, чтобы его вотчину осаждали. Теперь тем более не хотел. И уезжать не хотел. Дома оставалась супруга — лебедушка, среди стаи коршунов. Боялся сотник, как бы лихо какое не случилось. Да матушка и отец Никон присмотрят за Ефросиньей, помогут советом, в обиду не дадут, да он попросил Илью, чтоб Настасья была по возможности рядом, благо соседи. Но этого казалось мало. Неспокойно было на душе, муторно: всё-таки женщина одна на хозяйстве без мужа. А вдруг что? Кто поможет?

Недовольным ящером приползла мысль оставить на хозяйстве Юрия. Приползла и осталась. Почему, собственно, и нет? Младший брат сможет быть защитой и подспорьем, помочь, оградить, подсказать, где надо. «Да, и заменить может вовсе, что уж тут», — ужалило ядом понимание. Давид покривился. Действительно, он видел, как легко и непринужденно они общались. Как мягко, с полуулыбкой смотрела на брата Фрося. Да и Юра никогда не скрывал, что красавица лесная ему нравится.

На крыльце показался заспанный брат. Легок на помине. Давид тряхнул головой, отгоняя дурные мысли.

— Не седлай коня, — бросил он. — Ты дома остаёшься.

Юрий замер, словно громом пораженный.

— С чего это вдруг?

— Две женщины на хозяйстве, кто их защитит?

Десятник вспыхнул, налился краской, крылья носа его расширились.

— Раньше тебя это не заботило! Ты, значит, на войну, а меня подле бабской юбки? Нет уж, так, братец, не пойдет!

— Слышал мой наказ?!

— Нет, не слышал! — рявкнул Юра. — Я десятник, а не нянька! Ничего с твоей женой в городе не станет!

— А я твой командир, приказы которого ты должен слушать!

На шум зарождающейся драки вышла Фрося, постояла, послушала и, решив, что братоубийство ей перед домом вот совсем не нужно, громко позвала:

— Мужчины, завтрак!

Братья отскочили друг от друга.

— Я не голоден! — бросил Юрий и ушел в сторону конюшни.

— Вымесок! — сжав кулаки, процедил Давид.

Фрося подошла ближе и негромко произнесла:

— Зачем ты говоришь то, о чём потом жалеть будешь?

— Не лезь, женщина, в те дела, которые тебя не касаются! — огрызнулся не остывший от ссоры с братом Давид.

Ефросинья осталась стоять, где была, лишь руки на груди скрестила.

— В те, которые меня не касаются, — не буду, — спокойно ответила она, подавляя желание развернуться и уйти. «Это не партнер на одну ночь, которого можно игнорировать, это человек, с которым придется строить быт и договариваться. Скандал закатить всегда можно, только толку он него как от лавины в горах».

— …Но это не тот случай. Давид, сколько нянек ко мне не приставь, ты все равно будешь переживать…и, наверное, спасибо тебе за это. Не терзайся, езжай, а я постараюсь справиться. У каждого своя война, так ведь? — она подошла еще ближе и, став почти вплотную, опустила руки и тихо, едва слышно, добавила:

— Ты, главное, возвращайся, а я постараюсь сделать так, чтобы было куда.

Воин не выдержал и прижал супругу к