Жертва 2. Искатель - Тупак Юпанки

— Что это значит? — раздражённо спросил Северус. — Люпин, какого чёрта ты притащил мне колдографию Джеймса Поттера?! Ты в своём уме?!

Северус уже начал заводиться. На самом деле он был возмущён до глубины души. На что намекает оборотень? Неужели он и про этот его роман знает? Но зачем вообще он хочет отдать ему колдографию? Это что, трогательный жест?

Улыбка спала с лица Люпина. Он посмотрел на Северуса широко открытыми глазами, словно поражаясь его непонятливости.

— Северус, это не колдография, — почему-то обиженным голосом отозвался он.

Северус нахмурился и снова посмотрел на портрет. Пока что он ничего не понимал. Он присмотрелся к изображению. Что-то в нём было не так. Обычно люди на колдографиях были статичными или выполняли какое-то действие по кругу. Но Джеймс просто стоял, сложа руки на груди, и смотрел то на него, то на Люпина. Северусу стало как-то не по себе. Он продолжал молча рассматривать портрет. Но тут Джеймс покачал головой и произнёс, обращаясь к Люпину:

— Да я же тебе сказал, Луни, он тупой! — Северус от неожиданности выронил чашку из рук и шарахнулся к камину: люди на колдографиях никогда не разговаривали. — Будет тут стоять и пялиться, пока конец света не наступит.

Северус вжался в каминную полку, будто перед ним была стая дементоров, а не просто портрет. Ему стало трудно дышать, и он с силой рванул ворот рубашки так, что отлетела верхняя пуговица.

— Что… — прохрипел он. — Что это такое?

Джеймс на портрете застонал и покачал головой. А Люпин уже откровенно посмеивался, наблюдая за Северусом.

— Луни, ты зря это делаешь, — предупредил Джеймс. — Мне кажется, ещё секунд десять, и больше некому будет готовить тебе аконитовое зелье.

Но Люпин только ещё сильнее засмеялся, пряча лицо в ладонях.

— Люпин… ты… мне… объяснишь… — Северус пытался выровнять дыхание, но пока получалось плохо.

— Луни, кончай ржать! У него ж сейчас сердечный приступ будет.

— Заткнись, Поттер! — рявкнул Северус на портрет, грозя ему пальцем.

Почему-то обидные слова всегда действовали на Снейпа отрезвляюще, и самообладание понемногу возвращалось.

— Извини, Северус, — пробормотал Люпин, вытирая слёзы. — Мне, наверное, нужно было сначала тебе всё рассказать. Дело в том, что когда Волдеморт убил Поттеров, Дамблдор распорядился изготовить портрет Джеймса. Ну, как делают для директоров Хогвартса. Это ведь делается через Министерство, и они ему несколько раз отказывали, а нужно было спешить, потому что на изготовление есть только неделя, а потом всё… Душа мага навсегда покидает этот мир. Ну, так вот. Они ему говорили, что это привилегия только директоров школы, но Дамблдор сказал, что Джеймсу известна некая тайна, как можно найти убежище приспешников Волдеморта. Они поверили и изготовили портрет. Дамблдор отдал мне его на хранение. Сказал, чтобы я правильно им распорядился, когда придёт время. И вот, думаю, оно пришло. Портрет должен быть у тебя.

Всё время, пока Люпин рассказывал, Северус недоверчиво косился на портрет. Джеймс ерошил волосы, пинал ногами траву, разглядывал облака и откровенно скучал. И Северус никак не мог оторваться от этого зрелища. Он всё ещё с трудом верил в то, что говорил Люпин.

— То есть, ты хочешь сказать, — медленно проговорил он, — что это… что там…

— Да, там душа Джеймса, — закончил за него Люпин. — Это правда он.

Северус прикрыл глаза и сосчитал от десяти до одного. Теперь он окончательно взял себя в руки.

— Значит, всё это время ты знал, о том, что мы…

— Да. Он сказал мне, ещё когда был жив. То есть, нет! Я сам догадался, а он подтвердил.

— И все пятнадцать лет портрет был у тебя, и ты не сказал никому ни слова?

— Я даже Сириусу не говорил. Об этом знаем только мы с Дамблдором. Ну, ещё и, конечно, мастер, который изготавливал портрет. Хотя, думаю, в Министерстве о нём уже давно забыли. Ты ведь знаешь, им тогда не до таких пустяков было. В общем, о нём никто потом и не вспомнил.

— И ты… Говорил… В смысле… Ты общался с ним?

Люпин пожал плечами.

— Ну да. Конечно. Если ты хочешь спросить, в курсе ли он всего, что происходило после его смерти, то да, он всё знает. Ты ведь понимаешь, что после того, как Поттеров убили, а Сириус попал в Азкабан, я остался совсем один. Одинокий и никому не нужный оборотень. Всё, что у меня было, — это покосившая избушка на окраине леса в пригороде и этот портрет. Если бы его не было, я бы… Я бы просто не выдержал. Я бы покончил с собой уже после первого полнолуния в одиночестве.

Северус вздохнул. Как ни странно, только теперь он понял всю тяжесть бремени оборотня. Он испытал к Люпину даже сочувствие. И потому решил не злиться на него.

— Почему ты отдаёшь этот портрет мне? Если он тебе так нужен.

— Ну, во-первых, благодаря тебе, я больше так не мучаюсь. И, думаю, я смогу обойтись и без него. А во-вторых, он мой лучший друг. Мне кажется, ему будет лучше с тобой. По крайней мере, он всегда так грустил, когда я рассказывал о тебе, начав преподавать в школе. Я даже хотел отдать тебе его тогда, но… У нас с тобой как-то тогда совсем не заладилось. Помнишь? Сначала боггарт, потом эссе про оборотней… Потом вообще Сириус. Одним словом, тогда я не стал этого делать. Но сегодня, когда увидел вас с Гарри… Я просто уверен, что поступаю правильно.

— И что… Что мне с ним делать? — рассеянно спросил Северус.

— Повесить на стенку, — раздалось раздражённо с портрета, — и дро…

— Джеймс! — возмущенно закричал на него Люпин и густо покраснел, а Северус закусил губу, чтобы не улыбнуться.

— Ладно, — сказал Северус со вздохом. — Думаю, я смогу найти ему применение. У меня как раз дырка на обоях в кладовой…

— Луни, забери-ка меня обратно, — в шутку возмутился Джеймс.

Люпин улыбнулся и погрозил ему пальцем.

— В общем, помни, что я сказал тебе о Гарри, — обратился он к Северусу.

— Хорошо. Спасибо тебе, Ремус, — серьёзно поблагодарил его Северус, отмечая, что только что первый раз в жизни назвал оборотня по имени.

— Не за что, Северус, — отозвался Люпин. — Он же твой.

Он улыбнулся обоим напоследок, кивнул и покинул комнаты Северуса. После его ухода повисла напряжённая тишина. Джеймс сидел по-турецки на траве, с интересом разглядывая комнату зельевара. Северус наконец смог опуститься в кресло напротив него и убрать осколки чашки.

— А годы тебя не пощадили, — наконец изрёк Джеймс, уставившись на Северуса.

— И ты хорошо выглядишь, Джеймс, — сухо отозвался Северус с недовольной гримасой.