Паутина Белого Паука - Синчан

Еве до эталона красоты не хватало роста и, пожалуй, женственности. Волосы ее переливались всеми оттенками благородного каштана, но собраны были в небрежный пучок на затылке; кожа сияла фарфоровой белизной, но с плеч свисала старая, растянутая футболка Илии. Которая, впрочем, не скрывала соблазнительных изгибов фигуры. Не скрывала от Исаии, по крайней мере. И тот факт, что он вообще обратил на это внимание, говорило не в его пользу.

— Исаия! — обернувшись, заметила его Ева. Голос ее звенел от облегчения.

Правильно считал Измаил — не доверяла она ему, ох, не доверяла. И боялась. Смешно только, что страх этот был больше за окружающих, чем за себя.

С руками в муке она едва ни подбежала к брату, вглядываясь в лицо, будто в поисках новой проблемы или тревоги, но Исаия встретил ее краткой, спокойной улыбкой.

— Чего опять хотел Измаил?

Исаия на мгновение отвел глаза, раздумывая над своей беседой с князем.

— Илия у себя? — спросил он вместо ответа.

— Да, спит, — нахмурилась Ева. — Ему на работу в ночную смену.

— Пойду разбужу его, тогда и поговорим, — решил парень. Он уже повернулся к выходу, когда заметил страх в глазах сестры. — Измаил всего-навсего сделал нам интересное предложение и ничего больше, — успокаивающе сказал он, ласково погладив ее по щеке.

Ева моментально смутилась. Бросив панический взгляд в сторону подруги, она отступила, избегая ласки. Это простое действие едва не спровоцировало Исаию сделать нечто большее — так захотелось притянуть Еву к себе и… и что? Шокировать Алису их первым поцелуем?

«А мне не все ли равно?» — задался он мимолетным вопросом и тут же выбросил мысль из головы. Задержись она в нем хоть на мгновение, и Исаия все же шагнул бы к сестре — так хотелось прижаться к ее губам.

Из кухни он вышел твердо и лишь немного поспешно.

…

— Переехать в общину? — задумчиво протянул Илья, наблюдая, как Ева растерянно вертит в руках новенькую пластиковую карту, на которой, к слову, оказалось чуть более трехсот тысяч рублей — ее плата за обращение Илоны с учетом всех вычетов. Обращение оплачивал один из аристократов, в данном случае Гунар. Какой-то процент отводился князю, еще какая-то часть общине. Источнику, как таковому, выплата не положена, но здесь уже Измаил изменил правила, отчислив ей из своего кармана.

Выслушав объяснения Исаии, Ева испытала неловкость. Может быть, она все же ошибалась на счет Измаила? По крайней мере, жадным он не был.

— Да, — подтвердил Исаия. — Если вы не знали, за нами идет постоянное наблюдение. Ева слишком ценна, а на территории Агарта достаточно шпионов. В общине ты будешь в полной безопасности. Измаил не настаивал на нашем переезде раньше, но этим утром была попытка похищения.

— Меня пытались похитить? — изумилась Ева с тенью недоверия. — А почему я не в курсе?

— Потому что Ной знает свое дело.

Ева опустила глаза обратно на карту. Почти против воли она почувствовала радость, но вместе с тем и печаль. Ной всего-навсего выполнял свою работу.

На что она еще надеялась?

— Этот Ной — он кто? — тут же спросила Алиса. Из Евы вытянуть ничего не удалось, но, может, Илья и Исаия что-то про него расскажут?

— Он начальник охраны при князе Измаиле, — частично оправдал ее надежды Исаия.

— Охраны? — удивилась Алиса. — А вампирам нужна охрана?

Брянцевы, как по команде, переглянулись. Тот, кого охрана якобы должна охранять, нуждался в ней меньше всего. Тут, скорее, от Измаила следовало защищать, не наоборот.

— Только тем, у кого полно врагов, — в конце концов, заключила Ева. — У правителей их полно.

— Если мы начнем жить в общине, наблюдение снимут, — вернулся к исходной теме разговора Исаия. — Мы сможем лучше понять их порядки. Заведем знакомства, и под рукой всегда будут доноры.

— Ты нас будто уговариваешь согласиться, — подпер щеку рукой Илья.

— Я считаю, что нам следует согласиться.

— В самом начале ты первым отказался, когда Измаил предложил переехать, — припомнила Ева. Исаия кивнул:

— Потому что тогда было опасно к ним соваться, сейчас — другое дело. Мы готовы.

— Не думаю, что надо… — заикнулась было Ева, но Илья вдруг просто сказал:

— Согласен.

И девочка с возмущением поняла, что оказалась в меньшинстве.

…

Последние два дня перед практикой в университете пролетели для Евы в суматохе и нескончаемом стрессе: Исаия при поддержке Ильи надавил на сестру и вынудил ее согласиться с переездом, после чего немедленно занялся перевозом вещей — в первую очередь вещей самой Евы, чьи сумки до сих пор не были разобраны. Алиса, как назло, ничем подругу поддержать не могла, окунувшись в выяснения отношений со своим парнем, итогами которых все чаще были слезы и новые обиды, щедро разделенные с той же Евой. Несколько неприятных часов девочка пережила и в последней беседе с хозяйкой своей бывшей квартиры — та устроила настоящий скандал при виде перепачканных кефиром стен в прихожей. Пришлось заплатить за порчу имущества.

Еще обидней оказалась встреча с Валентиной Петровной. Начальница не только уволила Еву, но и, заметив на ее шее следы от укуса, разразилась гневной проповедью о падении нравов молодежи и Евы в частности. Тот факт, что ее слова наверняка слышали бухгалтер, одна из девочек-продавцов и черт знает сколько покупателей, даму не смутило. Красная как рак Ева едва не плюнула на зарплату, лишь бы сбежать от позора и косых взглядов.

Но всему приходит конец. Закончились и неприятные дела. Наступил понедельник, и к десяти утра девочки отправились в институт.

Агарский филиал Государственного Университета Путей и Сообщения располагался в старой помещичьей усадьбе семьи Строцких, потомок которых, к слову, занимал пост ректора, как и его отец до него. За десятилетия здание неоднократно перестраивали и достраивали — ныне оно представляло собой главный корпус в три этажа с двумя двухэтажными пристройками, образующими полукруг. Белоснежная побелка, лепнина, арочные окна — стиль девятнадцатого века старательно сохранялся из года в год, пусть по мнению Евы оно того и не стоило. Лично ей здание института снаружи напоминало советский музей. Хорошо хоть внутри все было вполне современно.

На учебу девочек подвез вернувшийся с ночной смены Илья. Перед поездкой Еве пришлось поделиться с ним кровью, что она делала, доверившись мнению Измаила, все реже и реже — один-два раза в сутки и лишь по паре глотков. Благодаря этому к ней вернулась бодрость и почти полностью отступила слабость. Ева была довольна.

— Я буду спать, так что звони Изе, — на прощание предупредил сестру Илья. — Одна не возвращайся.

— Да-да, — отмахнулась Ева, выбираясь из машины вслед за Алисой.

— Ев, я серьезно, — резко одернул ее старший брат. — Ты слышала: тебя пытались похитить. Мы не знаем, когда это может случиться снова.

Ева слышала, но серьезно отнестись к этому у нее не получалось. Похищение казалось дурной шуткой, чем-то нереальным, за пределами ее уютного мирка. Но все же она пообещала позвонить Исаие для спокойствия Ильи.

— Чудно! — удовлетворенный обещанием, улыбнулся он ей и крикнул, прежде чем тронуться с места: — Люблю тебя!

Ева дернулась, наградив брата яростным взглядом. Еще одним поводом для стресса на выходных стала эта его новая игра — говорить ей «я люблю тебя» по поводу и без. Бедная девочка краснела, смущалась, убегала и даже жаловалась Исаие. Но Илью ее реакция явно веселила, а Исаия почему-то не видел в этом ничего плохого.

— Мне послышалось, или он только что…

— Да, — сквозь зубы подтвердила Ева, ухватив подругу под локоть. — Алис, только ты не начинай ладно? Мне и без этого фигово.

— Накинутся они на тебя когда-нибудь, — посетовала Алиса, но тему все же нехотя оставила.

Девочки вместе поднялись на второй этаж главного корпуса и уже там разошлись по своим группам.

— Не сверкай, — предупредила Алиса. Ева не ответила, но поправила рукав тонкой рубашки. Под ним, на сгибе локтя левой руки, горел свеженький укус от Ильи. К сегодняшнему дню Ева окончательно перестала доверять брату брать кровь из более интимных мест — все чаще он стал распускать руки.

Аудитория оказалась практически пустой. Из двадцати трех одногруппников присутствовало пока лишь семеро: коротышка-приколист Женек, рассеянно слушавший его красавец Давид, тихая и незаметная Ольга Перунина, неразлучные подружки Вера, Аня и Лия, и с ними в меру красивая, но не в меру заносчивая Иезавель (или просто Лиза).

Ева вздохнула: ни с кем из присутствующих она не общалась. Тем не менее, простая вежливость требовала радостно всех поприветствовать, что девочка и сделала.

— Сто лет жить будешь! — обернулась Иезавель, взметнув блестящие от обилия лака кудряшки волос. — Мы как раз о тебе говорили.