Президенты RU - Александр Минкин

Милые дамы, как же вы не знаете, когда он вам каждый день все о себе рассказывает? Не враги порочат, а сам рассказывает.

Он сам рассказал, что шестнадцать лет (с 1975-го по 1991-й) был сотрудником КГБ. Еще важнее, что он мечтал попасть туда с ранней юности. В интервью «Коммерсанту» (10.03.2000) он говорит:

«В середине девятого класса вот увлекся… И это был не просто так выбор, не просто захотелось. Я посмотрел даже здание, где находится КГБ, то есть я конкретно занимался этим вопросом. Я пошел в приемное управление КГБ. Вышел какой-то дядя. Выслушал меня на полном серьезе и сказал: “Первое – мы инициативников не берем. Второе – мы берем после армии или после окончания гражданского вуза”. Я, естественно, поинтересовался, после какого вуза. “После любого”. – “А предпочтительнее какой?” – “Юридический”. – “Понял”. Я поступил на юрфак ЛГУ. <…> Где-то в середине четвертого курса совершенно неожиданно на меня вышел сотрудник управления кадров (какая приятная юношеская неожиданность. – А. М.) Сразу перешел к делу: “В общем и целом, как бы ты отнесся, если бы тебе предложили работу в органах?” Я ответил, что с интересом отнесся бы. Через год меня пригласили на беседу в отдел кадров управления КГБ. Я заполнил какие-то бумаги, анкеты. И на распределении опер, который курировал институты, открыто заявил: “Этот вопрос решен, мы берем его на работу в органы КГБ”».

Путин рассказывает гораздо подробнее (я сократил, полностью сохраняя смысл). Он рассказывает с удовольствием, смакует детали, ему уютно и спокойно. Перед ним не журналисты-интервьюеры, а сотрудники[162], которых пригласили сделать «книжку Путина» (она уже вышла).

Они спрашивают, он отвечает. Но по сути это не интервью и не книжка, а предвыборная акция. Иначе не уделил бы он своим соавторам двадцать четыре часа в такой напряженный момент. Цель – произвести хорошее впечатление, а если говорить на его языке – завербовать электорат.

Он сообщает подробности и нюансы, потому что в них «тепло жизни». Это ему правильно объяснили. Но в этих нюансах кроются и ловушки, которых рассказчик не замечает, потому что он себя любит. А читатель вовсе не обязательно испытывает к герою это чувство и спотыкается.

Больше половины огромного интервью в «Коммерсанте» посвящено мечтам о КГБ, работе в КГБ, уходу из КГБ. С этого и начинается. Отброшены детство, родители, семья и школа.

Расчет понятен. Социологические опросы показывают: народ хочет порядка. КГБ – это порядок. Получайте.

Но те, кто не соскучился по кагэбэшному порядку, узнают от героя, что он мальчиком в шестнадцать лет начал мечтать о КГБ и мечтал шесть лет вплоть до исполнения мечты.

Это самый романтический возраст, но уже отнюдь не детский. Мальчик жил в Ленинграде. Город пережил сталинские чистки и блокаду. Город грамотный, интеллигентный. Как раз в тот момент, когда он начал мечтать о КГБ, наши танки въехали в Прагу, по Питеру ходила стенограмма процесса над Бродским. Мальчик должен был знать, ведь он не просто мечтал, а «конкретно занимался этим вопросом».

Граждане СССР боялись КГБ. Большинство не любило органы и боялось их, но и те немногие, кто любил органы, тоже боялись. И те, кто там работал, – тоже боялись. Все знали, что эта контора может уничтожить любого. И могущество конторы в значительной степени базировалось на этом всеобщем страхе.

В шестнадцать лет полагается мечтать о свободе. Редко кто мечтает оказаться среди душителей. И совсем уж мало кто с гордостью об этом рассказывает.

«КоммерсантЪ-Власть» (14.03.2000) опубликовал отрывки из книги Путина:

«Я вообще рос как все – дворовым мальчишкой. В школе какое-то время нравилось. Пока удавалось оставаться, что называется, неформальным лидером. Школа рядом с моим двором. Двор был надежным тылом, и это помогало. Роль, которую я тогда играл, была похожа на роль судебной власти, а не исполнительной (такой „дворовый“ судья называется „авторитет“, он „разруливает“. – А. М.) Пока это удавалось – нравилось. Потом стало ясно, что дворовых навыков недостаточно, – и начал заниматься спортом. Но и этого ресурса для поддержания своего, так сказать, статуса хватило ненадолго. Нужно было еще и учиться хорошо».

«Дворовые навыки» – это что? Это сила, жестокость и наглость. Именно такое лидерство обеспечивается двором в качестве «надежного тыла». Потому что лидерство ума и души в принципе не может быть основано на дворовых навыках, не может базироваться на поддержке дворовой шпаны.

Сила есть – ума не надо. Когда дворовых навыков стало не хватать, мальчик «начал заниматься спортом». Изящно сказано. Но пошел он не в фигурное катание, не в гимнастику. Он пошел в дзюдо – чтобы еще сильнее, еще больнее… И только когда опять «не хватило» – ну тогда пришлось учиться. А если б хватило?

К девятому классу для «так сказать, статуса» стало, видимо, не хватать и хорошей учебы. Пошел разглядывать здание «конторы».

Вот он какой, начавший в шестнадцать лет мечтать о КГБ. Ради этого идет на юридический, то есть методично добивается цели.

Он хочет стать винтиком самой страшной машины.

В 1970-х, повторим, все боялись КГБ – и те, кто любил, и те, кто ненавидел. И считали всемогущей организацией, а членов – всемогущими и стоящими вне закона, над законом. Стать кэгэбэшником значило получить власть над людьми и возможность делать с ними что хочешь. Потом, внутри, оказывалось, вероятно, что это во многом канцелярия, рутина, сплетни и подсиживания – как везде. Но это – потом, внутри. А снаружи, когда мечтают, – все по-другому, в ореоле.

Он мечтал о КГБ – значит, мечтал, чтобы все его боялись.

Чубайс в том интервью («КоммерсантЪ» 24.11.99) говорит:

«Если Путин меня пригласит, я сделаю всё, чтобы его поддержать».

Что – все? То же, что и всегда: доставать деньги и лгать.

Мало кто решается делать все ради чего бы то ни было. Еще меньше в этом признаются. Чубайс, говоря «Я сделаю всё, чтобы…», даже не заметил, что произнес знаменитую и абсолютно аморальную формулу: цель оправдывает средства.

Цель – сделать Путина президентом. Средства – всё что угодно. Чубайс, сам не замечая, произнес кредо иезуитов как свое, родное. И тут же, как полагается иезуиту (символ лицемерия), стал убеждать интервьюершу в том, что «очень большой удельный вес в мотивировках Путина имеют чисто этические и нравственные категории».

Чубайс даже не может понять, почему люди смеются, когда он рассуждает о «чисто этических и нравственных категориях». Я иногда думаю, что они там все сумасшедшие. Но нет, ложку в ухо никто не несет.

Очень часто они там проговариваются. Ощущение при этом испытываешь жуткое. Видишь, как из человека лезет именно то, что он изо всех сил пытается скрыть.

Интервью Чубайса в этом смысле – просто наглядное пособие. После нравственных категорий он пускается в такую откровенность, что оторопь берет. Цитирую без пропусков:

«Путина долбают, говорят: “Володя, ну кто же так делает? У тебя выборы в июне, а ты начал в сентябре. Неправильно, у тебя будут тысячи проблем. Нужно сейчас немного притормозить, а вот там где-нибудь в мае начать и врезать, и все будет классно”».

Давайте разбираться: кто говорит, когда, о чем.

Кто. «Путина долбают» – могло относиться к врагам. Но враги, долбая Путина, не станут говорить ему «Володя» и давать полезные советы. Значит, это говорят друзья. Школьных друзей давно нет и в помине; на той вершине, где находится Путин, ни на какие человеческие дружбы просто нет времени. Рядом с Володей только самые близкие соратники (трое? пятеро?), и один из них – Чубайс – рассказывает в качестве очевидца и участника этих узких бесед, как они там долбают Володю. (Не забывая обозначить интимную близость: «Володя» – прямо как Крупская.)

Когда. Не позже середины ноября 1999 года.

О чем. Это самое важное. Что означает фраза «У тебя выборы в июне, а ты начал в сентябре»? Что начал? Ответ известен: войну. Это войну надо сейчас (в ноябре) немного притормозить, а в мае (под самые выборы) начать и врезать, и все будет классно. А что будет классно? Из контекста ясно: победа на выборах.

Чубайс рассказал, не враги.

Значит, и Володя, и приближенные считают войну предвыборным ходом. Мы это и раньше понимали, но одно дело – догадываться, а другое – услышать от соратника. Спор в ноябре у них идет только о том, когда врезать. Те, кто думает, что выборы в июне, считают, что надо притормозить войну; и не из чисто конкретно нравственных категорий, а потому что будут «тысячи проблем». (Теперь, в марте, можно уточнить: две тысячи убитых, не считая женщин и детей, и пять тысяч раненых, не считая женщин и детей.) Они предостерегают Володю, но не из жалости к роте десантников, а из опасения за рейтинг.

А Володя не соглашается отложить врезание ближе к июню, к выборам. Может, знает, что выборы будут в марте. А может, просто потому, что любит это дело, любит врезать. Дворовые навыки.