База-500. Смертельная схватка - Алекс фон Берн

Я положил трубку и приказал оформить пропуск на Райхеля.

— Штандартенфюрер! Пропуск передать на контрольный пункт аэродрома? — спросил дежурный.

— Да, пропустите гауптштурмфюрера на территорию и проведите в комнату ожидания. Пусть ждет меня. Предложите ему кофе и бутерброды.

— Слушаюсь, штандартенфюрер!

Я прошел в кабинет, налил рюмку коньяка, уселся в кресло, закурил сигару и принялся анализировать ситуацию.

Появление Райхеля на базе явилось для меня полной неожиданностью. А что, если Земелин и Райхель специально подставлены мне? Допустим, по приказу того, кто решил со мной покончить. Разыгрывается сложная многоходовая комбинация, нюансов которой я понять не могу, но очевидно имеющая целью избавиться от меня. Но кто же исполнитель? Кто играет сложную пьесу, написаную таинственным композитором? Штраух или Бах?

Нет, Бах отпадает: ему нет смысла устраивать охоту на своего человека. Если появится недоверие к конкретному офицеру, то он просто отстранит его, а не будет затевать рискованные комбинации.

Штраух? Нет, слишком тонко задумано. Пусть Земелин — человек Штрауха: кто мешал мне сразу расстрелять партизанского разведчика или просто позволить Крюгеру забить его насмерть? Нет, Штраух не способен на тонкую игру.

Предположим, что Райхель действительно агент Коровина, а в этом я практически не сомневался. Знает ли это Бах? Не ведет ли он хитрую игру, в которой мы все только пешки? Нет, если бы он знал, что Райхель — русский шпион, он приказал бы последить за ним, выявить связи, но никогда не допустил бы его на секретный объект и уж в любом случае поставил бы меня в известность.

Итак, самый реальный вариант следующий: Бах действительно не знает, что Райхель — русский шпион. Чтобы проникнуть на базу для рекогносцировки, Райхель незаметно подсыпал какую — то дрянь Штадле и вывел его из строя. Райхель — заместитель Штадле и вполне логично подключить его к операции.

Что же там придумал Бах? Пока у Райхеля преимущество: он знает план Баха, а я — пока нет. Ну, что же! Пора узнать, что придумал Бах, и прикинуть, как может воспрепятствовать осуществлению плана Райхель.

2 ноября 1942 года, полдень, Вайсрутения, база-500

Райхель удобно устроился в кресле, закурил и оглядел комнату рядом с караульным помещением, в которой он разместился в ожидании Герлиака. Комнатка крохотная, примерно три на три метра. В ней находились диван, столик, два кресла и радиоприемник на тумбочке. Похоже, что ее использовали для отдыха свободной смены караула, а также для приема редких на базе гостей.

Райхель стряхнул пепел с сигареты в стеклянную пепельницу. В этот момент дверь открылась и сквозняк поднял пепел в воздух. Райхель недовольно поморщился, стряхивая пепел с мундира. Отряхнув пепел, он взглянул на вошедшего.

Вошедший, — мужчина лет пятидесяти, в мундире СС без знаков различия, — поставил на стол поднос с кофейником, чашкой и сахарницей.

— Позвольте представиться, — произнес мужчина. — Зондерфюрер Майер, работаю в контрразведке штаба бригады «Люблин 500».

— Гауптштурмфюрер Райхель! — представился в свою очередь Райхель и с иронией осведомился:

— Приготовление и доставка кофе тоже входит в ваши обязанности?

— Разумеется, нет, — невозмутимо ответил Майер, закрывая окно и внимательно оглядывая пейзаж за ним. — Просто мне надо поговорить с вами и у меня очень мало времени. Если Герлиак узнает о нашем разговоре, то меня ждут неприятности. Не говорю уже о том, что если он узнает содержание разговора, то меня ждут пытки и виселица.

— В таком случае, может не стоит начинать беседу? — усмехнулся Райхель.

Однако Майер не обратил внимания на шпильку и спросил:

— Вам известен человек по фамилии Земелин?

— Нет, не припоминаю, — ответил после короткой паузы Райхель. — А что, я должен его знать?

— Разумеется, ведь он был разведчиком в диверсионной группе майора госбезопасности Коровина, более известной как отряд «дяди Вовы», — бесстрастно заметил Майер и так же бесстрастно добавил:

— Не стоит подносить руку к кобуре, у меня все равно нет оружия.

Майер повернулся к окну, спиной к Райхелю и быстро заговорил:

— Ваш Земелин смалодушничал. Спасаясь от расстрела, он все рассказал Герлиаку: что вы на самом деле не Райхель, а Сибирцев, офицер Красной Армии. Что вас по удачной случайности внедрили в штаб СД. Так что Герлиак все про вас знает. Думаю, он вас не арестовывает, потому что хочет изящно переиграть… или преследует другие цели. Я когда- то сталкивался по жизни с Герлиаком: про него никогда ничего нельзя сказать наверняка, он всегда сам себе на уме. В любом случае остерегайтесь его.

— А откуда вы это знаете? — поинтересовался Райхель.

— Я имею привычку подслушивать разговоры в смежном кабинете, для чего сделал отверстие в перегородке и вставил туда нехитрое приспособление. Допрос Земелина Герлиак и его помощники проводили именно в том кабинете, поэтому я все знаю, — объяснил Майер. — Земелин также выдал Па- девского и еще нескольких человек, которых знал лично.

— Предположим, что я русский шпион. Зачем вы все это мне говорите?

— Мне нужно, чтобы вы передали на волю мое письмо. Я сейчас не могу выйти за пределы базы, а счет идет буквально на часы. Если бы не уверенность, что вы работаете против немцев, я бы попытался бежать с базы еще сегодня ночью.

Райхель налил кофе в чашку, отхлебнул и спросил:

— А если я откажусь?

— Тогда вывезенное отсюда немцами оборудование мощного радиолокатора используют в системе ПВО Германии и сотни английских и русских летчиков найдут свою смерть благодаря этой адской железке, — пояснил Майер. — Вы ничем не рискуете. Вы просто передадите банкноту, на которой я нанес невидимыми чернилами шифрованную информацию об эшелоне с грузом: состав, номера вагонов, график движения. В Варшаве состав переформируют, на это нужно время. У меня есть люди в варшавском депо: они сделают так, чтобы вагоны бесследно исчезли.

— Они фокусники? — недоверчиво хмыкнул Райхель.

— Они профессионалы, — кратко объяснил Майер. — Еще во времена Пилсудского они успешно «растворяли» вагоны с провиантом и мануфактурой. Время, время, господин Сибирцев! Скоро вернется Герлиак! Итак: вы согласны мне помочь?

От первого лица: 2 ноября 1942 года, 13 часов,

Вайсрутения, база-500

Райхель терпеливо дожидался меня в крохотной комнатке рядом с караульным помещением. Кофе он выпил, к бутербродам не притронулся. Когда я вошел, он в глубокой задумчивости курил, пуская дым сигареты кольцами. В пепельнице на столике валялось с полдюжины окурков. Сколько я его тут мариновал? Минут пятьдесят, максимум час. Однако он нервничает, курит сигареты одна за другой. Впрочем, будь я русским разведчиком Сибирцевым, я бы тоже нервничал в такой ситуации.