Сирота Х. Человек из Ниоткуда - Грегг Гурвиц

– Прошу тебя, Эван! Я так и не успела помириться с Сэмми. Мне плевать, умру я или нет, но я хочу загладить свою вину перед ней. Ты мне нужен! Мне нужна твоя помощь!

В голове Эвана вспыхнула Десятая, самая важная заповедь: никогда не допускай смерти невиновных. Да, эту женщину нельзя было назвать невиновной. И все же она была ни в чем не виновата. Эвану приходилось подавлять инстинкты своего тела, последствия десятилетий тренировок, мышечную память.

Ему едва удалось произнести эти слова:

– Я не могу тебе помочь.

Даника смотрела в камеру, как будто могла видеть его прямо сейчас.

– Не можешь или не хочешь?

Эван перестал сдерживать дрожь.

– Я не помогу тебе.

Она подошла ближе к камере наблюдения, встроенной в подвесной шкафчик на кухне, и скорбно посмотрела на Эвана.

– Ты просто отдашь меня им?

Молочно-белая кожа.

Изгиб бедра.

Алые губы.

Нежный поцелуй.

– Я бы помог тебе. Если бы ты доверилась мне, я бы устроил все, как надо.

– Я знаю. Теперь я это знаю. – На ее щеках блестели слезы. – Но они добрались до меня…

Эван услышал визг тормозов, доносившийся из динамиков. Кэтрин повернулась к огромному окну.

– О господи! Он уже здесь. Он поднимается сюда. Эван, что мне делать?

Она, казалось, источала ужас.

Эван с трудом подавил эмоции.

– Мне жаль, Даника.

– Эван, скажи, что мне делать? Что мне делать?

Она подбежала к окну, поднялась на цыпочки, выглядывая вниз. Потом метнулась к входной двери, распахнула ее, вскрикнула, захлопнула.

– Он уже в коридоре, Эван! – Кэтрин выбежала в центр комнаты, подняла глаза к очередной камере, глядя, казалось, прямо на Эвана. – Пожалуйста. Черт, Эван, помоги мне, пожалуйста!

Никогда

не допускай

смерть

…

Входная дверь распахнулась, прозвучал выстрел. Данике пробило голову. Она упала на колени, цепляясь пальцами за пол, а потом ее тело обмякло, повалилось набок. Все закончилось почти мгновенно.

В комнату вошел широкоплечий мужчина. Тихо закрыл за собой дверь, стоя спиной к камерам наблюдения.

В том месте, где был замок, теперь торчали щепки. Хотя обе петли были прострелены, дверь все еще можно было закрыть. Никто в коридоре не заметит, что что-то не так. Не поднимая головы, мужчина подошел ближе и всадил в грудь Даники всю обойму. Ее тело подергивалось при каждом выстреле. Затем он спрятал пистолет в кобуру под мышкой, нагнулся и поднял все еще включенный одноразовый телефон Даники.

Чарльз ван Скивер поднес телефон к уху, посмотрел в центральную камеру наблюдения и улыбнулся.

– Привет, Эван.

Глава 57

Еще одно освещенное окно

Он прибавил пару фунтов в весе, щеки округлились, веснушек стало больше.

– Привет, Чарльз, – хрипло сказал Эван.

Ван Скивер, не торопясь, прошелся по мансарде.

– Знаешь, в США живет триста шестьдесят семь тысяч сто пятьдесят девять человек с твоим именем, – улыбнулся он. – Один Эван на восемьсот пятьдесят четыре американца.

Звук немного отставал от изображения, не совпадал с движениями губ, как будто Чарльз находился где-то далеко-далеко, в другом мире.

– Конечно, от своей дурацкой фамилии ты избавился много лет назад. Задолго до Осло. Непросто было тебя найти.

– Хорошо, что меня назвали, скажем, не Игнациус.

Чарльз усмехнулся. Остановившись перед трупом Даники, посмотрел на него. Вокруг головы женщины медленно расползалось багровое пятно.

– Они такие беспомощные, а ты такой сильный, – сказал ван Скивер. – В этом твоя слабость, Эван, и так было всегда. В твоем добром сердце.

Эван думал о фальшивом паспорте, ничем не отличавшемся от настоящего, – его явно выдало министерство. О том, как отследили его телефон – невзирая на пятнадцать преград по всему миру. О том, что Слетчер упорно ездил на своей «тойоте», не меняя номеров, – полиция не стала бы его разыскивать.

– Ты не наемник, – произнес Эван. – Ты работаешь на правительство.

– Настолько же, насколько раньше на него работал ты, – откликнулся Чарльз. – Но да, я все еще внутри системы, если ты об этом.

– Кто твой куратор?

– Куратор? – Чарльз опять улыбнулся, и его улыбка напомнила Эвану о потрескавшемся асфальте баскетбольной площадки, чизбургерах на ужин, переполненных спальнях приюта «Прайд-хаус». – У меня нет куратора. Теперь это все мое.

– Что твое?

– Все.

И тут Эвана осенило. Внутри у него все перевернулось. Домик из домино лжи рушился, рушился – и теперь обломки прошлого посыпались ему на голову, погребая под собой.

– Программу «Сирота» так и не закрыли.

– Ее цель изменилась. И я стал боссом.

– Сколько наших осталось?

– Достаточно.

– Как ты вышел на мой след?

– Ох, ты себе даже не представляешь, как трудно было вычислить Человека из Ниоткуда. Мы разработали специальную программу обработки данных, чтобы проверять отчеты о совершенных преступлениях. Так всплыл отчет об убийстве Уильяма Чемберса. После этого мы вышли на Морену Агилар.

– Но как вы догадались, что это я?

– Очень уж жертва была приметная. Грязный коп, который подозревался во многих нарушениях. Как раз по твоему профилю. Ну, и отчет судмедэкспертов. Баллистическая экспертиза показала, что стреляли из пистолета модели 1911, твоего любимого, хотя калибр вначале сбил нас с толку. Обычно ты используешь экспансивные пули, но той ночью в ход пошли пули с цельнометаллической оболочкой весом в двести тридцать гран. А потом я понял – вокруг было полно народу, ты хотел, чтобы пуля летела чуть медленнее скорости преодоления звукового барьера и выстрел не привлек внимания окружающих. Но, по сути, тебя выдали деньги, оставленные за жилье. Откуда у нищей девчонки из Сальвадора стодолларовые купюры?

«Оплошность», – подумал Эван.

– Мы не стали выходить с ней на связь на тот случай, если нам придется воспользоваться ею позже. Правда, мы не ожидали, что она так быстро найдет для тебя настоящего клиента.

– Это дискредитировало подложного клиента, которого вы ко мне направили.

Чарльз поддел тело Даники носком ботинка.

– Именно так.

– Вы хотели, чтобы кто-то находился рядом со мной. Это позволяло вам определить мое местоположение.

– Ты же знаешь, как бывает с такими парнями, как ты. Нам нужно было контролировать место твоего пребывания, чтобы тщательно спланировать нападение на знакомой нам территории.

– Как тогда в мотеле.

– Именно. Но даже так, смотри, чем все обернулось. Поэтому мы немного изменили план, пожертвовали пешкой, чтобы ты смог продвинуться по доске. – Ван Скивер посмотрел на тело у своих ног. – Мы приложили немало усилий для того, чтобы спланировать операцию. К тому же мы надеялись, что ты останешься ночевать в мансарде. Но ты как акула. Всегда в пути.

– Как вы вышли на Данику?

– Ну, мы присмотрели парочку подходящих кандидатов заранее, пока тебя искали. Некоторое время мы наблюдали за Даникой. Она показалась нам более подходящим кандидатом.

Эван немного поразмыслил над его словами.

– Так вы поэтому гоняетесь за мной? Из-за моей благотворительности?

– Нет, конечно. – Чарльз закатил глаза, показывая, что разочарован. – Мы гоняемся за тобой из-за информации, которой ты располагаешь. Небезопасно позволять тебе бегать без надзора в зоне наших операций.

– Как и тебе.

– А я ни во что и не ввязываюсь.

– Мне сказали, что ты перебежчик.

Чарльз изумленно уставился в камеру.

– Я никогда не предавал программу.

– В то лето, когда мы встретились в Осло, мне дали задание убить тебя. Я отказался.

– Тем летом двоим из нас дали задание убить тебя. Тогда двум Сиротам впервые разрешили работать вместе. Твой куратор тебе солгал. Это ты был целью. Мы просто не могли тебя найти. До сих пор.

– Тогда почему…

И вот только теперь, в тусклом свете мониторов, Эвана осенило. Джек прислал ему фотографию Чарльза, зная, что он узна́ет друга детства. Зная, что Эван никогда не убьет другого Сироту. Зная, что он уйдет в подполье.

Джек дал ему ложное задание, чтобы предупредить, заставить выйти из игры. Если бы Эван узнал правду, он обрушил бы свой гнев на программу «Сирота», а может, и на само чертово правительство. И его бы убили.

На лице Чарльза читалось понимание. Его губы растянулись в улыбке. Прижимая телефон к уху, он обошел труп Даники.

– Ох, ну надо же. Ты не знал. А ты думал, почему Джек Джонс слился? Он защищал тебя.

Эван вслепую пошарил рукой, нащупал кресло, подтянул его к себе, сел. Ему вспомнилось, как Джек сидел за столом, накручивая спагетти на вилку: «Самое сложное – не сделать из тебя убийцу. А сделать так, чтобы ты остался человеком». Его напряженный голос перед той судьбоносной встречей у мемориала Джефферсона: «Возможно, утечка происходит с нашей стороны. Не хочу светиться. Я стараюсь не высовываться».