Разорванная пара - Маргарита Дюжева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Черт. Что же делать? Как ее найти?
Содержимое коробки разбередило старые раны, и вместо желанного успокоения я получил целый ворох болезненных воспоминаний, тыкавших меня мордой в дерьмо, напоминавших, что потерял и по чьей вине. Сгреб все обратно в коробку, затолкал ее под кровать и лег спать, надеясь, что с утра что-то изменится.
Мне снились холодные соленые брызги и грохот волн, разбивающихся о камни. Надо мной возвышался старый маяк. Стены его с годами обветрились, посветлели, покрытые морской солью, ступени, ведущие к нему, местами обвалились, растрескались, но я шел вперед. Мне хотелось подняться наверх, посмотреть со смотровой площадки по сторонам. Не знаю зачем, просто надо, сердце тянуло вперед. Перескочив через провал, оказался на узком крыльце. Надо мной с протяжными криками проносились упитанные чайки, и хмурое свинцовое небо недовольно клубилось, будто сердилось на мое вторжение. Я здесь лишний. Старая, испещренная временем дверь открылась с пронзительным скрипом, обнажая передо мной темные внутренности маяка. Не торопясь бежать вперед, стоял на пороге, принюхиваясь, прислушиваясь. Тихое место, умиротворенное, ему нет никакого дела до того, что происходило в мире. Не уловив опасности, шагнул внутрь, в сумрак, пропитанных запахами моря. Кругом старая деревянная мебель, покрытая слоем пыли, снасти, большие плетеные корзины. У стены спиралью поднимается узкая деревянная лестница без перил. Она не внушала доверия, но мне нужно наверх, туда, где сквозь плохо прикрытый люк пробивался бледный свет.
Первая ступень с треском разломилась пополам, когда я на нее наступил, и неприятное эхо обступило со всех сторон, многократно отражаясь от стен. Меня это не остановило. Встал на вторую ступень, она жалобно заскрипела, но выдержала мой вес. Медленно поднимался наверх, перешагивая через провалы, через ступени, которые выглядели совсем ветхими. Вел рукой по шершавой холодной стене, ища за что ухватиться, потому что с каждым шагом лестница становилась все уже, и вскоре пришлось идти боком, приставным шагом. Мышцы гудели от напряжения, я балансировал, хватаясь за воздух, а подо мной разверзлась пропасть, дна уже не видать, оно исчезло где-то внизу, в бесконечности. По стенам ползли размытые блики, похожие на отблески лунного света, а я упорно продолжал свой путь, рискуя сорваться в бездну, но не отступал. Мне надо наверх.
Преодолел последние ступени и дотянулся до ржавой ручки люка, повернул ее с диким скрежетом и толкнул, что есть силы, открывая проход. В глаза, привыкшие к сумраку, тотчас ударил свет, заставив зажмуриться. Наощупь схватился за края, подтянулся и выбрался наверх. Здесь тоже царила разруха. Допотопное оборудование, покрытое пылью, паутиной, мусором, разбитые окна, сквозь которые внутрь проникали ледяные порывы ветра. Я прошелся из стороны в сторону, рассматривая приборы, крутя какие-то ручки, листая журнал смотрителя маяка. Записей много: о погоде, о ночных происшествиях, о включении лампы. Какие-то мысли и разрисовки на полях – бред одинокого человека. Листал дальше, скорее, из упрямства, чем из любопытства, искал последнюю запись, мне казалось, что это важно. Важнее всего на свете. Перелистнув последний пожелтевший заскорузлый лист, увидел фразу, выведенную красивым инородным для этого места почерком: «Если мне когда-нибудь захочется одиночества, я уеду жить туда». И подпись: «Татьяна».
Сердце билось как заполошное, теперь меня тянуло к раскрытой двери, ведущей на смотровую площадку. В два шага оказавшись рядом с ней, выглянул на улицу. Туда, где крики птиц смешивались с рокотом недовольного моря. Ветер бросил в лицо ворох брызг, словно пытаясь меня прогнать, но я вышел, осматриваясь по сторонам. Направился вокруг смотровой, и на другой стороне, на крошечном мостике, выступающем вперед, увидел хрупкую фигуру.
В пестром легком платье, которое безжалостно полоскал ветер, с распущенными развевавшимися волосами. Она стояла ко мне спиной, облокотившись на перила, и смотрела вниз.
– Таня? – голоса нет, пропал. Лишь шепот срывается с губ и тонет в морском шуме. —Тань! – пытаюсь сказать чуть громче, но никак.
Тогда иду к ней, бегу… оставаясь на месте. Она меня не слышит, не видит, не чувствует. Бегу еще быстрее, но не приближаюсь к ней и на миллиметр. В отчаянии кричу:
– Таня!
…и просыпаюсь на своей кровати от собственного крика.
За окном глубокая безлунная ночь, зато звезды сияли, как бриллианты, насмешливо поглядывая на меня. Я еле дышал, будто и вправду бежал сломя голову, сердце грохотало, как ненормальное, и кровь в жилах гудела.
Я знал, где ее искать! Знал!
Она, сама того не ведая, оставила мне подсказку, поделившись своими мечтами.
Уже не до сна. Вскочив, схватил ноутбук, в поиске вбиваю «маяк» и искал тот, фотография которого хранилась в Татьяниной коробке.
* * *
– То есть как ты уезжаешь? Куда? – в недоумении спросил Кирилл, когда утром, приехав в Черные Тополя ни свет, ни заря, бесцеремонно разбудил его своим появлением.
– По делам, – неопределенно отмахнулся от него, – ты остаешься за главного.
– Когда вернешься? – смотрел на меня так, будто в голову пытался проникнуть, прочитать мои мысли, понять, что за муха меня укусила.
– Не знаю.
– Что за спешка?
– Надо, Кирюх, надо, – потрепал его по плечу и развернулся к выходу.
– Это как-то связано с Татьяной? – спросил мне в спину, вынуждая остановиться.
– Да, – ответил нехотя.
Мне страшно об этом говорить, никогда не отличался суеверностью, но тут боялся сглазить, боялся ошибиться.
– У тебя появилась информация, где ее искать? – бета оказался рядом со мной, с тревогой всматриваясь в мое лицо.
– Да. Вопросы можешь не задавать – не отвечу, – произнес резко, чувствуя себя полнейшим придурком.
Он мой друг, единственный, настоящий. Тот, которому я готов доверить свою жизнь, а веду себя с ним в последнее время как конченный м*дак. Да со всеми с ними. Стая моя старалась держаться подальше, опасаясь лишний раз на глаза показываться. Даже сестра и та сторониться начала. Господи, когда я успел так оскотиниться?
– Кирилл, не обижайся. Я не могу сказать. Пока не могу сказать. Как доберусь до нужного места – позвоню. Пока присмотри за Синеборьем и Черными Тополями, за стаей. Я на тебя рассчитываю.
Он кивнул, невесело улыбнувшись:
– Если найдешь ее, передай от нас привет.
– Непременно, – протянул ему руку, и он ответил рукопожатием.
Крепким, по-братски, и в этот момент показалось, будто прощаюсь с ним навсегда.
В горле от волнения пересохло, сказав тихое «до встречи», ушел из его дома, не оглядываясь,
