Разорванная пара - Маргарита Дюжева

class="p1">Если узнаю, что обидел мою девочку – его смерть будет долгой. Она и так настрадалась из-за меня, больше никому не позволю ее обижать.

– Ничего… – пытался сопротивляться, но я давил безжалостно своей волей, причиняя боль.

– Что у вас стряслось?

– Она ушла, – просипел, еле губами шевеля, – убежала.

Черт, этот м*дак точно ее обидел. Ярость затопила до самых краев, но я еще мог сдерживаться.

– Когда?

Хрипел, но молчал. Я усиливал хватку, наблюдая за тем, как молодой чужой оборотень хватал ртом воздух.

– Когда?

– Тем вечером, – еле различимый шелест, – в лесу. Когда ты ушел со своей стаей.

– Она же осталась с тобой… – в недоумении смотрел на Виктора, – я видел.

– Нет. Она убежала, и с тех пор я ее больше не видел.

Отпустил его, отойдя на шаг назад. Он пытался отдышаться, схватившись за горло, хрипя, кашляя:

– Я думал, ты ее поймал.

– Нет.

Таня, что же ты натворила? Зачем? Мне уже плевать на этого козла, мысли только о том, где она, что с ней, как ее найти.

– Проваливай.

– Хочешь сказать, что не знаешь, где она? – он упрямо не хотел сдаваться.

– Не знаю, проваливай, – распахнув дверь, кивнул на улицу, – вали, пока я тебя отпускаю.

Он мне поверил, понял, что я действительно не в курсе происходящего, и еще раз бросив в мою сторону хмурый, растерянный взгляд, направился к выходу

– Еще паз появишься на моей территории – убью, – предупредил, равнодушно скользнув по нему взглядом, – лимит моего гостеприимства ты исчерпал.

Выгнав его из своего дома, кивнул охранникам, чтобы проследили за нежеланным гостем, проводили до границ. Захлопнув дверь, остался на месте, упершись кулаком в темный косяк и задумчиво глядя перед собой.

Что, бл*ть, произошло? Где Таня? Я был уверен, что все это время она жила с ним.

Оказалось, нет. Ушла, бросила Виктора. Радоваться бы да не могу, не получалось, потому что меня тоже бросила, отвернулась.

Со второго этажа спустился Кирилл:

– Ну как тебе новость?

– Полный п*здец, – развернувшись к нему лицом, в полном недоумении развел руками, – они не вместе.

– Это же хорошо, – предположил осторожно бета.

– Вопрос в другом. Где она? Если от него ушла, почему не вернулась ко мне?

Кирилл отвел в сторону глаза и невнятно пробубнил:

– Не захотела?

– Не захотела, – я повторил за ним, испытывая горечь.

Все правильно. Таня предпочла уйти, оставив все в прошлом. Мой волк тихо заскулил, в надежде подняв уши, прося отправиться за ней, умоляя.

– Знаешь, где она? – спросил у Кирилла, хотя если бы он был в курсе, то уже давно бы сообщил.

– Понятия не имею, – он лишь пожал плечами.

– Помнится, в прошлый раз ты знал, где ее искать.

– Знал, – не стал отпираться друг, – за ее передвижениями в прошлый раз следили.

– Что помешало в этот же раз поступить так же? – почувствовал раздражение, приправленное тревогой. Где моя Таня?

– Твой непосредственный запрет, – невесело усмехнулся он, а я вспомнил, как в тот злосчастный вечер рвал и метал, срываясь на всех и каждого, кто попадался на пути. Как орал на Кира, предложившего проследить за ними. Как запрещал всем и каждому говорить о ней, узнавать хоть что-то про нее и про ублюдка, к которому она ушла.

Миллион обстоятельств, и все против нас.

– Найди ее.

– Руслан, столько времени прошло! Она может быть, где угодно…

– Мне плевать. Найди ее, хоть из-под земли достань! – прорычал и размашистым шагом направился к лестнице.

Сидеть спокойно и ждать у моря погоды я не собирался. Отнюдь. Намеревался все связи использовать, подключить всех, кого возможно. У Кирилла свои поиски, у меня свои. Может, кому и удастся на след грифельной волчицы напасть.

В том, что она не вернется в село, где в прошлый раз от нас укрывалась, я не сомневался. Не для того сбегала, чтобы на насиженном месте оставаться. Но хоть мельком там должна была объявиться. Оттуда и начнем.

* * *

Поиски шли уже месяц. Месяц, мать его, а результатов ноль.

Да, в своем прошлом убежище она появилась, видать, ночью, выбрав момент, когда никто не видел. Собрала вещи и скрылась, не оставляя за собой следов. То ли внешность изменила так, что никто не мог опознать, то ли в обличье волка лесами уходила. Неизвестно. За зиму все следы, даже если они и были, исчезли. Родственников у нее не было, близких друзей, знакомых тоже. Никого, кто бы мог помочь спрятаться, через кого можно было бы на нее выйти. Несмотря на безысходность, не разрешал поиски прекращать. Пусть ищут, пусть землю носом роют. Я и сам рыл. Уходил с утра, возвращался ночью. А то и вообще на несколько дней пропадал. Результатов все не было. Метались из стороны в сторону, хватаясь за каждую ниточку, но все они ложными оказывались. Таня как сквозь землю провалилась, и мне уже было страшно. За нее.

Что если произошло что-то ужасное? Она же со своей волчицей каждая сама по себе. Места от волнения себе не находил. Был готов бежать за ней хоть на край света, да только направления не знал.

После очередного дня бесполезных поисков вернулся в Синеборье, злой, усталый, ненавидящий весь мир, и больше всех себя самого.

Если бы тогда, давно, в прошлой жизни, я не совершил ту чудовищную ошибку, всего этого не было бы. Ни поисков бесконечных, ни Виктора, ни фантастического разрыва внутри Татьяны. Устало, нога за ногу, поднялся на второй этаж, в свою комнату, разделся, скинув пропахшую потом одежду, и долго стоял под душем, мечтая смыть с себя весь этот кошмар. Только не помогало ни черта.

Волчара тоже приуныл, уже не рвался бежать, задрав хвост, потому что не знал куда, не чувствовал, не понимал. Да, дружище, встряли мы с тобой. Ой как встряли. И винить в этом некого, кроме самих себя.

Из-под кровати достал картонную коробку, украшенную замысловатыми цветами. То немногое, что я не выкинул после того, как Таню из стаи изгнал. Рука не поднялась.

Я помнил, как Танюша ее делала, обклеивала, увлеченно высунув кончик языка. Она любила создавать своими руками красивые штучки. Легкие, изящные, светлые, как она сама. В этой коробке лежало все, сделанное ей, с любовью и увлечением. Резная открытка, которую она подарила мне на Новый год. Безделица, но такая милая. Сердце сжалось, когда вспомнил, как горели ее глаза в тот день. Рамочки, купленные в простом магазине и превращенные ею в произведения искусства. Все пропитано ее светом и теплом, во всем частичка ее души. Конверт