Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2 - Александр Владимирович Семенков

Поэтому с XV века московские князья стали регламентировать кормления. Размеры кормов определялись в специальных кормленных (выдавались кормленщикам) и уставных (выдавались населению города или уезда) грамотах. Срок пребывания в должности кормленщика ограничивался одним-тремя годами. В конце XV – начале XVI века натуральные корма начинают переводить в денежные, а сбор самих кормов передают выборным от населения. В городах появляются назначаемые князем из поместного служилого дворянства городовые приказчики, оттеснившие наместников-кормленщиков сначала от военно-административного, а затем от земельного, финансового и даже судебного управления.

РАЗДЕЛ 7. Глобальный цикл экономической организации. Стадия становления экономической организации Евроазиатской цивилизации – России XIV–XVI столетия. Хозяйственная система Московской Руси

ОТДЕЛ 16. Фаза становления: процессы и тенденции формирования ресурсных и институциональных основ экономической организации Евроазиатской цивилизации – России XIV–XV столетия

ГЛАВА 65. Развитие сельского хозяйства в XIV–XV столетиях

65.1. Развитие земледелия

В сельском хозяйстве Руси господствовало устойчивое полевое земледелие. На Севере основным земледельческим орудием была деревянная соха с железным наконечником, на юге – плуг и рало. Для рыхления пашни употреблялась деревянная борона. С XIV века, с запозданием против Западной Европы на пару столетий, начинает распространяться трехполье и на просторах Русской долины. С середины XV века в земледелии России вместо переложной и подсечно-огневой системы начинает преобладать паровая система земледелия с трехпольным севооборотом. При ней из трех равных по площади полей одно находилось «под паром», т.е. отдыхало, в него вносился навоз. Земледелец называет «полем», в отличие от других земельных угодий, лишь тот земельный участок, который регулярно (ежегодно) обрабатывается пахотным орудием для посева и выращивания на нем тех или иных хозяйственных растений – зерновых хлебов, овощей, технических культур и т.д. Этим уточняется понятие полевого пашенного земледелия, и проводится различие между полем и подсечным лесным участком, лишь временно используемым под посев зерновых хлебов.

Прогресс земледельческой техники давал больше прибавочного продукта, что служило источником развития городов, усиливало социальное расслоение. Обычное выражение писцовых книг: «пашни столько-то в поле, а в дву потому ж», толкуют обыкновенно в смысле существования трехпольного севооборота. Но в тех же писцовых книгах, – как указывает И. Н. Миклашевский, – упоминается о сенных покосах, о всех трех полях в пашне, которая поросла лесом, так что в этих случаях ни о трехпольной системе полеводства, ни вообще о каком-либо возделывании земли говорить невозможно. Так, например, читаем: «А четвертями того лесу пашни добрые земли 736 чети в поле, а в дву потому ж, лесу пашенного две десятины во все три поля», «и в поляне пашни паханой и на пашню дикого поля 10 чети да логу на сено жать три чети: обоего 13 чети в поле, а в одну потомуж»10

Ю.В. Готье и полагает, что указанный «способ исчисления, подразумевающий всегда существование как бы трех полей, есть только обычный технический прием писца, выражавшего размеры описанных им земель наиболее простыми и всем доступными понятиями» (Готье. Замосковный край в XVII в. С. 443.)

Наряду с пашней паханой или «живущей», регулярно обрабатываемой, и с перелогом, т.е. с запущенной на отдых пашней (иногда поросшей лесом), источники упоминают постоянно и о пашне наезжей, которая иногда достигает значительных размеров. Эти «наезды» обрабатываются случайно, урывками, не подлежат налогам. Н.А. Рожков считает их явлением регрессивным с хозяйственной точки зрения: это земли, прежде обрабатываемые, ныне брошенные; он ссылается на такие выражения, как: «А в пусте сошного письма и с наезжею пашнею», «и те приказные люди те монастырские, деревни многие пахали наездом, и оттого же их села и деревни позапустели».

Уровень развития земледелия в Северо-Восточной Руси в XIV–XV веках, по всем данным, был несравнимо выше, чем в Новгородской земле. Поля в деревнях и селах Северо-Восточной Руси были больше по размеру и лучше по агротехнической обработке. И все же о полях, об основном земельном угодье каждой деревни, в актах XIV–XV веков в Северо-Восточной Руси прямо почти ничего не говорится. В Северо-Восточной Руси старые, регулярно обрабатываемые поля – явление совершенно обычное. Однако таких свидетельств немного, но они есть; число их умножилось бы, если бы судные дела, межевые, деловые грамоты и другие им подобные документы сохранились бы лучше. Указания на поля встречаются лишь по случайному поводу, причем, как правило, не в актах о поземельных сделках, а в иных документах – в судных грамотах или списках, в межевых и отводных грамотах. Например, вырисовывается такая картина трудовой жизни ряда смежных землевладельческих селений в одном из уголков Верейского уезда в середине XV века. Указания на деревни, расположенные в близком соседстве с отводимой межой, связаны с показом земельных угодий селений; среди них поля, ржище (т.е. поле, на котором только что росла и теперь сжата рожь), заполицы, поляны, две пустоши, селище (т.е. место существовавшей деревни и села). Эта картина типична не только для Верейского уезда, но и для других уездов Московского великого княжества в первой половине XV века, такой же она осталась и до конца XV века.

65.2. Сельские поселения. Село. Деревня

В Киевской Руси главной пружиной развития народного хозяйства была внешняя торговля, которая явилась причиной создания многочисленных городов, служивших крупными или мелкими центрами торговли и перевалочными пунктами товаров. В верхневолжской Руси, слишком удалённой от приморских рынков, внешняя торговля не могла стать главной движущей силой развития народного хозяйства. Вот почему здесь видим в XIV–XV веках сравнительно незначительное количество городов, да и в тех большая часть населения занималась земледелием. Сельские поселения получили здесь решительный перевес над городами. Притом и эти поселения резко отличались своим характером от сёл Южной Руси. Постоянные внешние опасности и недостаток воды в открытой степи заставляли население Южной Руси размещаться крупными массами, скучиваться в огромные, тысячные сёла, которые до сих пор составляют отличительную черту этого региона.

Напротив, на севере поселенец посреди лесов и болот с трудом отыскивал сухое место, на котором можно было бы с некоторою безопасностью и удобством поставить ногу, выстроить избу. Такие сухие места, открытые пригорки, являлись редкими островками среди моря лесов и болот. На таком островке можно было поставить один, два, много три крестьянских двора. Вот почему деревня в один или два крестьянских двора является господствующей формой расселения в северной России чуть не до конца XVII века. Особенности великорусского хозяйства, обусловленные влиянием природы страны: разбросанность (низкая плотность) населения, господство мелких посёлков, деревень, незначительность крестьянской