Царевна, спецназ и царский указ - Наталья Филимонова

было вспять обратить, чтобы исполнить невозможное условие. Да не чем-нибудь обратить, а — любовью!

А как и выйдет — поди найди еще две чистых души. Да еще влюбленных друг в друга. Что уж там имела в виду давно покойная сестрица с этими отражениями — и вовсе только гадать остается да на удачу надеяться.

Ведьма снова сплюнула. Ничего. В этот раз непременно все по ее выйдет. И уж похохочет она тогда над бывшим господином своим, уж потешится…

* * *

Елисея втолкнули в горницу в четыре руки, и юноше пришлось сделать несколько быстрых шагов, чтобы не упасть. Взгляд королевича безумно блуждал по хмурым лицам вокруг.

Ученик отряда почему-то заходить не стал, так что в спину Елисея подталкивал теперь один Акмаль.

— А рот-то ему зачем завязали? — озадаченно спросил Савелий.

Рот королевича был перетянут цветастым платком, по виду — девичьим. И, кажется, не слишком свежим. Повязку с его глаз сняли сразу, но против нее никто, конечно, и не возражал бы — нечего всяким заезжим иноземцам точки дислокации воинских частей выдавать.

Акмаль опустил глаза и ковырнул пол носком сапога.

— А руки связали для чего? — подхватил Михайла.

— Так отбивался! — браво отчитался добытчик королевичей.

Глава отряда вздохнул.

— Рот развязать.

— Точно надо, да? — Акмаль обреченно покосился на Елисея, и старший богатырь строго сдвинул брови.

— Ему ж целовать, — шепотом пояснил очевидное Олешек.

Едва со рта королевича сняли повязку, стало ясно, для чего она была нужна.

— Как вы смеете! — возопил он до того высоким голосом, что даже Михайла поневоле поморщился. — Я буду…

В этот момент все еще полубезумный взгляд Елисея упал наконец на стол — и юноша с невнятным возгласом кинулся к нему.

— Алевтина?! Любовь моя! — обнаружив, что царевна не подает признаков жизни, несчастный влюбленный отчаянно завопил, дернувшись руками в путах, а затем яростно обернулся к богатырям.

— Вы ответите за это! Убийцы! Вы…

Михайла вздохнул.

— Целуй ее.

— Что? — от растерянности Елисей даже сбавил тон.

Зато не растерялся Акмаль. Тонкий кинжал из рукава он выхватил, как обычно, так молниеносно, будто рукоять сама собой возникла в его ладони. А спустя еще мгновение лезвие уперлось в горло непонятливому королевичу.

— Сказано тебе — целуй! Вот сюда еще шаг, наклоняйся и…

Елисей сглотнул и уже совсем тихо застенчиво сообщил:

— Я мертвецов боюсь.

К чести Акмаля, ругаться он не стал, только ненавязчиво пощекотал кончиком кинжала по коже собеседника, будто намекая, что живые пострашнее всяких мертвецов будут. Сглотнув и не рискуя больше возражать, королевич покорно наклонился и прикоснулся губами к холодным губам возлюбленной.

Еще через миг Акмаль опустил кинжал, а Елисей, облегченно выдохнув, выпрямился и отшатнулся.

Царевна лежала все так же неподвижно.

— Ну… — Акмаль, как-то неуверенно пожав плечами, посмотрел на главу отряда. — Не помогло.

— А может… — встрепенулся на этот раз Олешек.

— Не может! — снова пригвоздил Михайла.

Тем временем слегка оправившийся от потрясения Елисей горестно застонал.

— Что же я скажу батюшке! А тетушке! А…

Подвывания все набирали обороты, и Михайла, снова поморщившись, как от головной боли, обернулся к Акмалю:

— Завяжи, как было…

Едва удалось заткнуть королевича, стало слышно, как Светик во дворе торопливо толкует что-то о яблоке. Затем хлопнула дверь, и через несколько быстрых шагов в комнату вихрем ворвался Ратмир.

Колдун обвел взглядом присутствующих, особо остановившись на Елисее.

— Яблоко подобрали? — отрывисто спросил он куда-то в сторону.

— А как же! А потом мы с Акмалем привезли королевича, — продолжал где-то за спиной чародея Светик. — Только он, наверное, как-то не так целовал…

Ратмир нервно дернул кадыком и шагнул к столу, на котором все так же недвижно лежала царевна. На нее он бросил лишь беглый взгляд и на мгновение опустил веки.

— И-ди-о-ты, — процедил он наконец. — Пищевое отравление поцелуями не лечат!

* * *

Тем же вечером богатыри сидели вокруг того же стола — на сей раз пустого. Царевну переложили уже на ее собственную постель за занавеской. А королевича с завязанными глазами отправили обратно в Грязюкино.

Алькино отсутствие ощущалось сейчас необычайно остро. Каждый нет-нет да оглядывался на угол с задернутой занавесью. Каждый запрещал себе думать о наследнице престола и боевой подруге как о мертвой. И у каждого стояло перед глазами неподвижное холодное лицо.

— Я исследовал яблоко, — говорил сейчас Ратмир, а все прочие внимательно слушали. — Выделить отравляющее вещество удалось. Судя по всему, яд составной, авторский…

— Это что значит? — не удержался один Светик, хотя ответ на вопрос интересовал всех.

— Значит, что готового противоядия к нему быть не может. Большинство компонентов я определил. Увы, не все. И есть еще магическая составляющая… благодаря ей царевна сейчас не мертва, а где-то посередине между жизнью и смертью. Но она же может и блокировать действие любых зелий…

— Ты можешь вылечить? — Михайла, как обычно, думал о главном.

Ратмир потарабанил пальцами по столу.

— Я попытаюсь. Сейчас я могу только попробовать облегчить ее состояние. Есть у меня один экспериментальный декокт… Попробую перевести смертный сон в обычный, просто очень глубокий. Тогда ее можно будет разбудить. Не уверен, что получится — слишком сложный яд, но попробовать стоит. Сегодня же и попытаюсь. Если не выйдет, нужно…

— Универсальное противоядие, — подал вдруг голос Савелий. — Твое.

Ратмир медленно кивнул.

— Да.

Когда-то Ратмир не зря считался лучшим студентом магфакультета академии за многие годы. И не зря своей специализацией он выбрал яды и противоядия.

Едва ли не с первого курса он лелеял мечту, реализация которой, несомненно, принесла бы ему неслыханную славу.

Все знают, что у каждого яда — свое противоядие. Поэтому нередко отравители используют сложные составные яды. Тогда подобрать противоядие в нужных пропорциях, да так, чтобы остановить, а не ускорить действие отравы, зачастую становится практически невозможно. Порой и определить такой яд совсем непросто, ведь от смешения