Армия Карла XII. Золотой век шведской армии - Александр Викторович Беспалов

успехом не увенчалась. Многие части уклонились от выполнения приказа об уничтожении всего транспорта (обозных телег). Не были розданы казна, боеприпасы и продукты[370].

«Общее настроение этой ночью, очевидно, представляло собой странную смесь усталого безразличия, безвыходности и безумного страха. Некоторые просто махнули на все рукой и, выдохшиеся, повалились вместо работы спать. Другие, охваченные непередаваемым ужасом, лихорадочно сооружали плоты и предпринимали безрассудные попытки преодолеть реку… Старшие офицеры либо сами участвовали в запрещенных мероприятиях на переправе, либо давали на них свое молчаливое согласие»[371].

Лишь жалкие кучки солдат удалось собрать под развевающиеся знамена. Крейцу сообщили о том, что русский корпус построился на плато. Шведская армия оказалась прижатой к реке.

Когда известие об этом докатилось до частей каролинцев, они стали разбегаться в разные стороны и пытаться вновь переправиться через реку. В сложившейся обстановке Левенгаупт послал к русским прусского военного атташе фон Сильтмана вести переговоры о перемирии. Прибывший в это время к своим войскам Меншиков категорически потребовал от посланца шведов безоговорочной капитуляции. В это время шведские солдаты в одиночку и группами стали перебегать на сторону русских и сдаваться в плен.

Собранные на военный совет командиры полков на вопрос Левенгаупта: «Будут ли солдаты драться?», ответили неоднозначно, и Левенгаупт был вынужден взять ответственность на себя[372].

Безусловно, данное обстоятельство является наиболее показательным. Опрос старших офицеров показал, что за сражение высказались солдаты шведско-финского адельсфана – Абосско-Бьёрнеборгского, Смоландского кавалерийских, Конный лейб-регимента, лейб-драгуского полков, а также немецких вербованных драгунских полков Ю.А. фон Мейерфельдта и Х.О. д’Альбедиля. Пехота отказывалась идти в бой, за исключением небольшого количества гвардейцев и крунубергцев[373].

То есть у Левенгаупта была возможность, собрав в кулак до 700 пехотинцев, 3000–3500 кавалеристов и 10 орудий, дать сражение М. М. Голицыну и А. Д. Меншикову. Вместо этого морально подавленный граф пошел на поводу у большинства старших офицеров. Это показывает высочайшую степень деморализации и разложения королевской армии, а также нежелание большинства офицеров брать ответственность на себя и продолжать борьбу.

В полдень 30 июня / 1 июля 1709 г. остатки шведской армии капитулировали без боя перед вдвое слабейшим противником. В плен к русским попали: генерал от инфантерии Левенгаупт, генерал-майоры Крейц и Крузе, 11 полковников, 16 подполковников, 23 майора, 1 фельдцехмейстер, 256 ротмистров и капитанов, 1 капитан-лейтенант, 304 лейтенанта, 323 корнета и прапорщика, 18 полковых квартирмейстеров, 2 генерал-адъютанта и 25 адъютантов, всего 983 офицера; унтер-офицеров и рядовых – 12 575 человек, из них 3286 пехотинцев, 9152 кавалеристов и 137 артиллеристов. Таким образом, в руки русских войск попало 13 558 человек строевого состава шведской армии, 1407 не служащих, 34 человека из придворного штата короля, 3402 человека нестроевых и 1657 женщин и детей (семьи шведских воинов). Общее количество пленных составило 20 058 человек. К ногам победителей легло 142 знамени и штандарта. К ним же перешла вся оставшаяся артиллерия – 31 орудие: 21 пушка, 2 гаубицы, 8 мортир и много другого военного имущества[374].

Русская реляция расходится с данными, приводимыми шведскими источниками. Количество пленных, указанных в «Обстоятельной реляции…» выглядит следующим образом:[375]

Однако не стоит сомневаться в том, что моральный надлом, произошедший со шведами в результате Полтавского сражения, в ходе поспешного отступления к Днепру, рос в геометрической прогрессии, что и привело армию каролинцев к позорной, но закономерной капитуляции.

«Целая армия (49 полков и корпусов) была ликвидирована за 4 дня. Из войска, еще прошлым летом насчитывавшего около 49 500 солдат, на первый день июля осталось лишь 1300 душ, что перебрались через реку с королем, да и те почти все были больные и раненые. Прочие же либо погибли, либо были взяты в плен. Это была самая грандиозная военная катастрофа в долгой истории Швеции, каковой она является и по сей день»[376].

Генерал от инфантерии граф Адам Людвиг Левенгаупт испил чашу позора до конца. Король и его окружение обвинили его в преднамеренной капитуляции. До конца своей жизни Карл XII не простит ему позора Переволочной. После капитуляции Левенгаупт девять лет провел в русском плену. Содержался он за караулом в Москве. Принял участие, наравне с другими шведскими сановниками и военачальниками, участие в торжественном въезде Петра Великого в Москву в декабре 1709 года. До конца своих дней он поражал окружающих выдержкой и эрудицией. На неоднократные предложения принять русское подданство и перейти на русскую службу он неуклонно отвечал вежливым отказом. Умер Адам Людвиг Левенгаупт 30 декабря 1718 года в Москве, где и был похоронен с отданием всех воинских почестей на немецком кладбище в Лефортово 12 февраля 1719 года. После заключения Ништадского мирного договора между Россией и Швецией прах генерала был вывезен его потомками в 1722 году на родину.

Спаситель Швеции

«Если бы все мои генералы действовали так, как Вы, мы были бы непобедимыми».

Карл XII – Магнусу Стенбоку

14 мая 1710 г.

Магнус Стенбок – это имя мало что скажет нашему читателю. Однако в Швеции оно стало культовым. Один из самых выдающихся, талантливых сподвижников Карла XII, почти всю свою жизнь проведший в военных походах.

Первое упоминание об этой фамилии относится к периоду конца XIV – началу XV веков. Она была дарована королем Эриком XIII после возведения в дворянское достоинство председателю уездного суда Йонсу Бенгтссону в 1397–1409 годах. На гербе вновь пожалованного дворянина на золотом поле был изображен черный козел, стоящий на задних ногах.

Портрет Магнуса Стенбока работы Георга Энгельхарда Шрёдера, 1708 г.

Род Стенбоков дал Швеции не одного видного государственного деятеля и полководца. Уже в 29 июня 1561 года высший государственный сановник Густав Олафссон Стенбок был торжественно возведен королем Эриком XV (1561–1568) вместе с потомством в баронское достоинство. Фамильной чертой всех Стенбоков являлась любознательность и в высшей степени работоспособность. В период правления первых королей из дома Ваза они неизменно стояли за укрепление государственной власти и были лояльны по отношению к своим монархам. Верное служение короне не оставалось незамеченным. Фамильное состояние росло как на дрожжах, а вес баронов в Государственном совете был неоспорим. Особую известность приобрел выдающийся государственный деятель, дипломат, сподвижник великого Густава II Адольфа, председатель Государственного совета барон Фредрик Стенбок (1607–1652). Его роль была