Алая нить - Эвелин Энтони

– Семь, – сказал он. – Мое счастливое число, дорогая. И я так обязан тебе. Ты навела тут такую красоту. – Он обнял ее. – Я хочу, чтобы ты стала частью этого. Чтобы ты радовалась тому, что мы сделали вместе. Ты ведь рада, правда?

– Ты же знаешь, – сказала Анжела. – Это чудесно, Стивен. Я очень горжусь тобой.

– Мы заживем что надо, – сказал он. – Получим большую прибыль, и у нас будет хороший бизнес, который мы сможем передать сыну. Я не собираюсь на этом останавливаться, дорогая. Это только начало. Я построю гостиницу. Хочу приобрести здесь недвижимость. На побережье огромные возможности для деятельности. Буду заниматься не только игорным делом. Ты ведь довольна, правда?

– Да, – согласилась она. – Только одно меня беспокоит.

– Скажи мне, – мягко попросил он, – скажи, в чем дело.

– Рассказы Ральфа о людях, которые кончают с собой из-за того, что все проиграли. Ты ведь этого не допустишь, верно?

– Я не верю половине того, что он болтает, – сказал Стивен. – Ральф любит производить впечатление. Это часть его работы. А как насчет тех, кто выигрывает состояния?

– Это, кажется, бывает не слишком часто, – сказала она.

– Поблагодари Бога за это, – поддразнил он ее. И серьезно продолжал: – Но если тебе хочется, пусть это будет нашей политикой. Как только мы узнаем, что кто-то слишком увлекся, мы прекратим игру. Как ты на это посмотришь?

– О милый, ты правда так сделаешь? Я буду просто счастлива. И ты тоже.

– Думаю, что да, – согласился он. – Я это устрою.

Ночь гала-открытия была прекрасна. Стояла жара, с моря веял легкий ветерок, небо – черный бархатный занавес – усыпано брильянтами-звездами. Казино тонуло в свете прожекторов, сады были подсвечены.

Стивен пришел рано, чтобы проследить за последними приготовлениями. Мэкстон провел там весь день. Наверху, в кабинете, он переоделся в вечерний костюм. Он был взволнован и сам этому удивлялся. Долгие годы он не знал сильных чувств. Только игра могла вызвать у него инстинктивное возбуждение, сердцебиение, дрожание рук. Но сегодня он был взвинчен.

Все получилось очень быстро, как обычно и бывает с подобными проектами: после задержек и разочарований, когда казалось уже, что открытия не дождаться никогда. И вдруг все оказалось готово! Все до мелочей: поставили последний букет цветов, срочно заменили перегоревшие лампочки, уронили поднос с бокалами, сотрудники выстроились в ряд для осмотра, крупье и банкометы в безупречных вечерних костюмах заняли места.

Ральф Мэкстон заказал шампанское в кабинет, красивый личный кабинет, где стояли элегантный стол, несколько кожаных кресел, бар, чтобы угощать посетителей коктейлями. Он откупорил бутылку и налил себе полный бокал, поднял его и произнес в одиночестве личный тост:

– За тебя, дед Олег. Где бы ты ни был, старый черт. Сегодня ты был бы доволен.

Он уговорил Фалькони не менять названия. И Анжела его поддержала. Казино «Де Полякоф» – торжественное, романтичное название. И хорошая реклама. Чтобы подстегнуть общественный интерес, Мэкстон стал распространять разные истории, истинные и выдуманные, о происхождении роскошного дома, выстроенного сумасшедшим аристократом из царской России для любовницы-француженки. В качестве финального аккорда он предложил повесить в вестибюле портрет графа.

– Но у нас же его нет, – удивился Стивен.

– Может быть... может быть, я сумею достать фотографию. Тогда нам останется только найти художника, чтобы скопировать, – объяснил он.

Позже он объяснил Анжеле:

– Я ничего не сказал Стивену, но старик мне вроде как предок. Моя бабка была его сестрой.

– Муж знает, – сказала Анжела. – Значит, у вас есть фотография?

– Есть, – ответил он. – Когда я в последний раз ездил в Англию, я привез оттуда старый альбом. Там вклеены фотографии моей матери, которые мне нравились, но было жалко их выдирать, вот я и прихватил весь альбом. Там потрясающий снимок деда Олега в военной форме. Думаю, по нему можно изготовить отличный портрет. Я не знал, что Стивену известно о нашем родстве. – Последние слова он произнес между прочим, как нечто несущественное.

– Стивену известно о вас все, Ральф, – сказала Анжела. – Так что не пытайтесь от него ничего скрывать. Ему это не понравится.

– Да я бы и не смог, даже если бы захотел.

Ральф был раздражен, и она заметила это. Он вскоре покинул ее. Когда через два дня они встретились снова, Мэкстон был обаятелен и покладист, как всегда.

На открытие они привезли сына. Ральф считал, что это глупо. По его мнению, Чарли был неплохим парнишкой, но существовала опасность, что родители его испортят. Стивен оказался слишком снисходительным отчимом, куда хуже Анжелы, та по крайней мере настаивала, чтобы сын не прогуливал школу и серьезно относился к экзаменам. Странно, как Стивен привязан к чужому сыну. По нему не скажешь, что он способен изливать потоки отцовской любви на пасынка. Мэкстону это не нравилось. Это разрушало его теорию об отношении отцов к сыновьям. Но он был достаточно умен, чтобы подозревать, что истинная причина этого – холодные отношения в его, Ральфа, собственной семье в детстве и юности.

Смешно, но, увидев Фалькони вместе с Чарли, он почувствовал укол ревности. Стивен учил мальчика играть в гольф. Сам Стивен не интересовался спортом, но занялся теннисом, верховой ездой, а теперь и гольфом, просто чтобы составлять компанию Чарли, когда тот приезжал сюда. Потом были еще приятели подростка. Они прилетели за счет Стивена, и их поселили на вилле. Наняли яхту со шкипером, чтобы совершать с ними морские прогулки, купили и построили все, начиная от водных лыж и кончая вышкой для ныряния.

Снова Мэкстон почувствовал ревность. Он завидовал Чарли Лоуренсу оттого, что тот красив и уверен в себе. Он завидовал, что Чарли достается столько любви и внимания, сколько в жизни не снилось ему самому. Он рос в семье нелюбимым ребенком. Умный некрасивый мальчик с сумасшедшинкой. У него был природный дар причинять неприятности и никакого интереса к солидным занятиям – лошади, ружью и собаке. Он ненавидел охоту, а с точки зрения его отца это походило на преступление. Но он обожал скачки: еще в школе его поймали при заключении пари на победителя Дерби[20]и чуть не выгнали с позором. Он приносил родственникам одни неприятности, они никогда не могли им гордиться. Однажды еще подростком, когда он впал в немилость за какую-то проделку, он услышал, как кто-то сказал: «Не иначе, это русская кровь – такая необузданность». Кажется, это сказала тетка в разговоре с отцом, точно он не помнил.

Стивен так нервничал из-за открытия, что Мэкстон даже удивлялся. Но совсем уж изумился, когда хозяин объявил о новом правиле заведения. Клиентам запрещается делать ставки не по средствам. Опытные сотрудники быстро могли определить, когда человек начинал играть от отчаяния. В таком случае им было приказано, под страхом увольнения, прекращать игру. Мэкстон заметил, что о подобном человеколюбии в казино никто никогда не слыхивал.