Последняя битва - Андрей Посняков

Одно лишь омрачало мысль… предатель. Кто же из четверых? Ведь так и не отыскал, времени не было. А ведь тот хитрый затаившийся гад опасен – вполне может оклеветать, ославить, потом, что случись, и доказывать некому будет. Некому…

– Слышь, Путята… Чую, с тобой плечом к плечу воевать будем.

– И я то чую, Иване. Рад. Ты, вижу, опытный воин.

– Да уж, выпало в жизни мечом помахать изрядно. Но я не о том… Ежели погибну – расскажи потом как. Из рязанских земель я, выходец. Раничев Иван Петрович, боярин…

– Уж видно, что не простой человек.

– Так запомнишь?

– Конечно. И ты про меня – Путята из Менска. Дворянин Юрия Михайловича, князя.

– Эй, робяты! – повернулся ратник справа. – И про меня запомните.

– И про меня…

Отразившись в латах, блеснуло солнце. Тотчас заиграли трубы, забили литавры, и над всем полем разнеслась древняя боевая песнь. То пели поляки…

– Ну! – Взмахнув мечом, Раничев кивнул Путяте: – С Богом!

– С Богом, боярин Иван!

Ужасный грохот вдруг потряс воздух. То выстрелили бомбарды Ордена. Тяжеленные ядра со свистом пронеслись над головами, упали где-то позади, почти не причинив вреда. С боевым кличем двинулась вперед пехота – виленцы, великомирцы, быховцы, витебчане, кобринцы, лидцы, оршане, стародубцы, смоленцы… Стоит ли перечислять всех?

Сверкая доспехами, двинулись в бой – для многих последний – польские рыцари. Тысяча из них – совсем еще юноши, почти дети, только что возведенные в рыцарский сан Ягайлом. Рвутся в бой! Эти погибнут все. Ну почти все…

Словно ворон, оглядывая врага единственным глазом, радовался предстоящей битве Ян Жижка, знаменитый чешский воитель, приведший на бой часть своих таборитов.

Слева, за рядами чехов, маячили стройные каре копейщиков под красным с белым крестом флагом. Швейцарская пехота. Наемники. Точно такие же их братья сражались на стороне тевтонцев. А этих вот по пути перекупил Ягайло. Почему б не продаться. Если хорошо платят? Какая разница, на чьей стороне воевать, лишь бы платили? Наемники, одно слово. Но воевали хорошо, честно.

Вжик! Вихрем пронеслась на ряды великого маршала Валленрода татарская конница Джелал-эд-Дина. Впереди, на лихом белом скакуне, с тяжелой отцовской саблей в руках несся на врагов молодой красивый татарин.

– Джелаль, – одобрительно кивнул Путята. – Сын покойного царя, Тохтамыша.

Татарские всадники первыми встретились с неприятелем, осыпая боевые порядки тевтонов тучами стрел. Но рыцарские латы были надежны, слишком надежны, а сами рыцари – храбры и умелы в битвах. Прогнувшись, задрожала земля – пошла в атаку закованная в гремящую сталь тяжелая конница Валленрода. И что оставалось делать татарам? Только бежать, зачем погибать зря? Ведь бой только начинался, и их боевое искусство еще вполне могло пригодиться.

Но не все так считали!

– Назад, назад! – с побелевшими от стыда и гнева губами кричал Джелал-эд-Дин, юный татарский витязь. – Ах, ш-шайтан…

Арбалетная стрела пронзила его правую руку. Выпустив саблю, царевич прижался к холке коня.

Дернулись, склонившись, хоругви. Русско-литовское войско поспешило на помощь попавшим в ловушку татарам.

Шагая в первых рядах, плечом к плечу с остальными русскими воинами, Раничев ощущал небывалый подъем. Настроение его было приподнятым и таким радостным, что его отнюдь не испортил первый тевтонский налет.

Побелевшие от ярости глаза, закушенные до крови губы, запах пота и крови, запах смерти! Они столкнулись. Кованые рати Великого Княжества Литовского и железная конница Валленрода. Треск ломающихся копий и ржание лошадей сменились методичным гулом. Как и всегда, общая сеча быстро распалась на множество мелких стычек.

На Раничева летели сразу двое. Пропуская всадников, Иван проворно отпрыгнул в сторону, едва не сбив с ног кого-то из своих – ну уж прости, друже, – и тут же в несколько прыжком догнал осадивших коней рыцарей. Не давая опомниться, взмахнул мечом… И со скрежетом разрубил латы! Хороши были рыцарские доспехи… но меч-бастард, выкованный горожанами разграбленного Дубровно для самих себя, оказался лучше. Обливаясь кровью, рыцарь со стоном повалился в траву. Второй же пришпорил коня… Иван замешкался, узнав герб на щите мчащегося на него врага – золотой олень на червленом поле. Польский рыцарь Здислав из Панена, верный вассал Ордена Святой Марии Тевтонской. Да, за Орден сражалось немало поляков, недаром Ягайло так боялся перепутать своих.

Оп! Раничев ударил мечом по древку рыцарского копья с червленым флажком у наконечника. Копье, треснув, сломалось. Забросив за спину шит, Здислав схватил привешенный к луке седла меч – двуручный, на пару вершков длинней, нежели у Ивана. Вжик! Тяжелое лезвие со свистом рассекло воздух. Раничев с трудом парировал удар – еще бы, пешему несподручно тягаться с конным. И эту несправедливость надобно быстренько разрешить! В мгновение ока Иван упал в траву и быстрым движением достал концом меча подпругу. Рыцарь зашатался в седле, упал – но тут же поднялся – это вранье, что боевые латы были неподъемно тяжелыми, как раз в боевых-то рыцарь свободно двигался, даже прыгал. Другое дело – турнирный доспех, тот и в самом деле тяжел, но ведь он не для боя! Ага! Здислав рванулся в атаку, удар слева… справа… снова слева… Раничев едва успевал парировать удары. Рыцарь славно бился… Но и Иван был не лыком шит. Настало время это продемонстрировать. Оп! Обманный удар… тяжел, тяжел меч-бастард для подобных изысканных пируэтов, но все же… все же рыцарь повелся, ослабил внимание, понадеялся на крепость лат… а не надо было! Резким выпадом Раничев ударил – уколол – рыцаря в бок, целя в сочленение доспехов. Здислав упал… Захрипел, расстегивая ремешки шлема – хотел, чтоб добили. Ну уж нет, что Раничев ему, мясник? Тем более пока здесь вроде затишье.

– Нет, Здислав, – снимая шлем, по-русски произнес Иван и наступил ногой на рыцарский меч. – Я не буду тебя убивать.

– Дон Хуан? – поднимаясь, удивился Здислав. И тут же презрительно скривился. – Подлый предатель!

– Нет. – Раничев пожал плечами. – Я рыцарь, как и ты… Дай слово, что…

– Слово? – Здислав осклабился. – Говорю же, убей!

– Не хочешь мне, дай вот ему! – Раничев жестом подозвал проезжавшего мимо татарского всадника, раненого, в блестящих доспехах.

– Сдаться какому-то татарину?!

– Попрошу без оскорблений, – нахмурился Иван. – Этот молодой человек не «какой-то там татарин», как вы изволили выразиться, пан Здислав.

– И кто же он, интересно?

– Джелал-эд-Дин, сын царя Тохтамыша!

– Это так? – Рыцарь с удивлением посмотрел на всадника. – Вы и в самом деле сын покойного татарского царя?

– Да. – Юноша с гордостью наклонил голову и, превозмогая боль, протянул левую руку. – Ваш меч, герр рыцарь. И ваше слово. Против моего.

– И подумайте о ваших детях, пан Здислав, – напомнил Иван. – Все равно ведь сейчас от вас не будет для Ордена никакого толка, без разницы, пленный вы или убит.

Подумав, Здислав со вздохом протянул татарскому царевичу меч.

– Иване, глянь-ка! – подбежав, закричал Путята.

Иван обернулся – на поредевшие ряды союзных полков накатывалась очередная волна конных латников Валленрода.

– Где все наши?

– Там. – Путята неопределенно махнул рукой. – Много погибло, некоторые сдались, кое-кто бежал. Некому биться, Иване. Одна надежда на смоленцев.

– Что ж. – Раничев пожал плечами. – Идем тогда к ним.

Смоленские полки в тяжелых кольчугах угрюмо щетинились копьями. Похоже, их изрядно потрепали.

– Откуда вы? – спросил кто-то из воинов.

– С литовского фланга.

– И как?

– Не спрашивайте…

– И у нас так же. Третью волну выдерживаем. Один полк почти полностью потеряли. И вон, опять рыцари. Если не выдержим – не видать нам победы.

– Да, – хмуро согласился Иван. – Тогда тевтоны зайдут полякам в тыл. Прав ты, Путята, на смолян одна надежда.

Рыцари приближались, пока еще неспешно – щадили коней. Тучи стрел затмили солнце, усталые смоленские ратники закрылись от них большими щитами.

– Там не столько рыцари, – определил Раничев. – Сколько арбалетчики, кнехты…

Враг быстро приближался, вот уже погнал лошадей вскачь… лавина! Этакая неудержимая лавина, вроде конницы батьки Махно или буденновцев. Неслись наметом, видать решили ударить с ходу… Смоляне – а в их рядах и Иван с Путятой – плотней сдвинули щиты.

– Только держитесь, ребята, – прошептал Иван. – Только держитесь.

Несущаяся лавина ударила, едва не сбив с ног. Но – не сбила. Не сбила все-таки. А раз так, то еще поживем! Еще посмотрим, кто кого! Еще и сами накостыляем!

А у поляков дела складывались не очень. Видно было, как – одна за другой – накатывались на них неумолимые волны тевтонцев. И… горестный стон раздался у всех, кто видел – пало королевское польское знамя! Неужели все? Неужели – зря? Неужели – все зря?