Ужасное сияние - Мэй Платт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нейту хотелось спать, а ещё больше — убедиться, что с Дрейком всё хорошо. И с Леони, но она-то сама уже выбиралась, её подхватили Киари Мэнникс и Тай Мин, последний всё хмурился и, похоже, ругался, у него был не застёгнут рукав на униформе, словно отошёл клок кожи, чёрной с прожилками синих полос, оголив его собственную — мягкую, светлую, почти непристойно голую. Оба были в чине най-рисалдаров, так что с Леони они ругались на равных, та в долгу точно не осталась. Тэсс Миджай вылезла вперёд и отшатнулась: наверное, от красно-чёрной дырки вместо глаза Леони.
Нейт сам открыл раптор изнутри, вывалился на носилки, Дэнни Мэнсон и Джинн Хо, вторая была из врачей, но физически сильная благодаря каким-то имплантам, несмотря на маленький рост и худобу, потащили его в старый добрый лазарет. Нейт крикнул про Дрейка. Джинн посмотрела на него странным долгим взглядом и отвернулась. Где-то поодаль маячили Юнассоны, Калеб и Энни держались всегда вместе, а сейчас — как будто поодаль от всех остальных, они отрезали себя от обитателей базы с тех пор, как Аро объявил «приговор». Они переглядывались. Калеб попытался протиснуться мимо суетящихся людей к Нейту, но его оттолкнули — мол, не помогаешь, так хоть не мешай. Энни метнулась куда-то в сторону, а потом Нейт потерял обоих из виду. С него сняли «шапку», вместо неё подключили аппарат, похожий на большого паука, который сидел теперь над носилками, таращился фасеточными глазами в лицо и ткал пахнущую молотыми костями «паутину»; она окутывала мир плёнкой.
— …безнадёжен, — донеслось до Нейта. Он повернул голову, увидел крепких Камила и Лесли Стоккоу, им помогала пара дронов. В блёклой «паутине» Дрейк совсем потерялся, исчез из виду.
— Сунем в реанимацию, но труп же, — сказал Стоккоу. Нейт ударил ладонью в свою капсулу. Пнул ногой, аж сапог расстегнулся, сполз и остался лежать, пока он колотил теперь уже голой пяткой.
«Безнадёжен».
«Труп».
Нейт закричал. Его вопль приглушила паутина; «паук» щёлкнул хелицерами шприцев и присосался к шейной артерии. Снотворное подействовало мгновенно.
Он оказался посреди пустоши, заросшей аладовой травой — в точности как возле обрыва трёшек, только без всяких обрывов, оврагов и воронок. Просто поле и аладова трава, аж глаза чесались от однообразной ядовитой зелени. Хотелось жмуриться, а ещё Нейт не сразу понял: солнце не светит. Он поднял голову вверх: вместо неба была та же зелёно-жёлтая пустота, до самого горизонта и дальше.
«Я умер?»
Он попытался себя ущипнуть, но не понял, получилось или нет. Прохлада касалась кожи: испарения поднимались изнутри, когда Нейт лизнул палец — проверить, откуда ветер, то понял: ветра и нет никакого, только холод земли, будто остывающего трупа.
«Трупа».
Он подумал о Дрейке. Нет-нет-нет. Тот же не умер?
Нейту послышалось, да? Дрейк жив?!
Тот лежал на траве. В реальности он ударился о камень — о тот, который, вероятно, сам и принёс, чтобы сложить костёр, ну или это сделал «Монстр» Роули, но оба сидели рядом и грелись у огня. Здесь камень торчал посреди бесконечного колыхания аладовой травы — единственный, большой и острый, даже блестящий, как наточенный нож. Минеральное лезвие прошило голову Дрейка. Тот смотрел на Нейта широко распахнутыми глазами, обычно бесцветные до почти прозрачной белизны, сейчас они были голубыми, вместили в себя отсутствующее небо.
— Дрейк.
Тот пошевелил губами. Изо рта текла кровь.
— Ты не умер, — Нейт подошёл ближе, пытаясь примять каждым шагом аладову траву, но она так и не поддалась. — Ты не умер же, да?
Дрейк закрыл глаза и рот. Кровь потекла по камню к ногам Нейта; тот осознал — он стоит босиком, тёмно-красная жидкость подобралась к пальцам и оказалась тёплой и липковатой. Пахло ржавой водой города, который почти сожрал Нейта и из которого Дрейк его забрал.
— Эй. Ты же не умрёшь, да?
Он потянулся в карман за своим «талисманом» — старыми часами, а потом вспомнил: отобрали чёртовы Юнассоны, да и ерунда, никаких талисманов не существует, это просто кусок древнего железа с пружинками. Нейт их несколько раз раскручивал и собирал снова, просто из любопытства: пытался понять, как были устроены древние технологии. Удивило отсутствие питания: шестерёнки работали на чистой механике. Их нужно было подкручивать раз в сутки, в одно и то же время, но Нейт забывал, а время вблизи Ирая, в зоне аладов, всегда сбоило. Дрейку они бы не помогли.
Он сел рядом и дотронулся до лба Дрейка. Тот был холодный, а когда Нейт провёл по щеке, почувствовал неприятную твёрдость и одновременно податливость. Он подумал о заячьих тушках, о мёртвых курах, которых высасывала поед-трава, о подвешенных на крючьях тушах козоверов — их вялили, сушили, предварительно вспоров брюхо и вынув мягкое слизистое переплетение внутренностей. Мясу позволяли «отдохнуть». Дрейк был таким… «отдохнувшим».
— Дрейк, не вздумай умирать!
Тот попытался то ли заговорить, то ли пошевелить своими неестественно-голубыми и застывшими, будто шестерёнки в той штуке, которую забрали близнецы, глазами. Ничего.
Нейт ударил кулаком по лёгкой аладовой траве, невозмутимой и неизменной, словно голограмма, словно свечение-гало вокруг самой земли, сожранной «ужасным сиянием». Рука прошла сквозь призрачную поросль и ударилась в ничто; «земля» пружинила. Тогда Нейт вцепился в камень — и тот оказался плотным, тяжёлым, он был всего-то размером с ладонь, ладно, с ладонь здоровяка-Дрейка, но весил тонну или две, и когда Нейт пытался его сдвинуть, убрать, вытащить из черепа, резал пальцы. Его собственная кровь потекла и соединилась с кровью Дрейка.
— Отпусти его! — заорал Нейт на камень. Тот стал прозрачнее, из серой пыли проступал кварц. Внутри он блеснул зелёным.
— Отпусти!
Надо убрать камень. Надо вырвать траву.
Эти образы сцепились для Нейта, словно какие-то почти рефлекторные команды во время обучения-симуляции — ты будешь нажимать в своём рапторе сенсорные кнопки и понимать телеметрию до того, как осознаешь. Он дёрнул пучок травы. Он потянул камень, сдирая кожу, выламывая ногти. Лунка указательного пальца потемнела до густого коричневого оттенка, боль шибанула в плечо и почему-то в скулу. Нейт захныкал. Голова Дрейка по-прежнему торчала — неподвижная и тяжёлая, бледная, как полуночная луна.
Трава. Трава и камень. Они сияют зелёным, но Нейт уже видел аладов — близко, гораздо ближе, чем мог действительно вспомнить и осознать.
Однажды тварь как будто забралась внутрь и застряла в гортани или трахее, в пищеводе или альвеолах; прямо как в той здоровенной штуке, похожей на женщину с третьей рукой. Нейт не помнил, что именно тогда случилось,
