Первокурсник - Моника Мерфи

Интересно, она знает, насколько изменила мою?

– Ощущения потрясные, – шепчет она, прижимаясь лицом к моей шее и целуя меня, не переставая размеренно двигаться.

Она поднимается, я беру ее за бедра, направляю ее движения. Я открываю глаза. Не хочу ничего пропускать. Ее волосы обрамляют лицо, она улыбается, ее грудь колышется, а руки лежат на моей груди. Мы двигаемся в унисон, и я крепче сжимаю ее бедра, удерживая ее.

Она вскрикивает, когда я вхожу глубже. Я делаю это снова и снова, глубже и жестче, в эгоистичной погоне за оргазмом. Возбуждение нарастает, мышцы моего живота напрягаются, яйца сжимаются, я ни на секунду не останавливаюсь. Она поддерживает темп, отвечает на каждый мой толчок, и тут подается вверх, ее мышцы сокращаются.

– Тони, – выдыхает она. Выражение ее лица меняется: губы приоткрываются, глаза распахиваются, и она достигает оргазма.

Я в трансе наблюдаю, как он проносится через нее. Она дрожит. Впивается ногтями в мою грудь, но я этого даже не чувствую.

Я слишком увлечен ей. Нами.

Я не останавливаю движения и с хриплым криком кончаю вслед за ней. Достаточно громко, чтобы все обитатели квартиры услышали, но мне все равно. Кажется, что оргазм никогда не прекратится. Когда я закончил, опускаюсь на матрас. Мое тело такое вялое, будто все кости превратились в жидкость.

Она ложится на меня, поглаживает меня по груди, ее дыхание неровное. Я чувствую, как бешено колотится ее сердце, и мое бьется в унисон.

Я кладу руку ей на спину и медленно поглаживаю. Провожу пальцами по ее коже. Она вздрагивает, тихонько рассмеявшись.

– Что на тебя нашло? – спрашивает она после нескольких безмолвных мгновений. – Это было…

– Потрясающе? – Я целую ее в макушку. – И ты в замешательстве из-за того, что я в тебя кончил.

Она сухо соглашается, подняв голову, и насмешливо смотрит на меня.

– Нет, правда. Это было просто…

– Потрясающе, – мягко повторяю я. Я наклоняю голову, а она приподнимает, и мы встречаемся в легком поцелуе. – Думаю, мне стоит почаще выходить из себя.

– Ты что, правда был так зол?

– Да. Вроде того.

Она снова опускает голову мне на грудь. Я все еще внутри, но чувствую, как член смягчается.

– На меня?

– Нет, – я качаю головой. Сильнее прижимаю ее. – На Хелену и Лори. Почему они вмешиваются в нашу жизнь?

– Потому что могут, – с горечью говорит она. – Им больше нечем заняться.

– Хелена намерена присвоить себе компанию отца. И не хочет, чтобы я имел к этому бизнесу отношение. – К сожалению, мои мысли снова возвращаются к папиной жене.

– Почему? Ее и правда настолько интересует бизнес?

– Скорее, ее интересуют деньги. – Это единственный ответ, кажущийся мне логичным.

– А что насчет тебя? – спрашивает Хайден.

Я не отвечаю. Мы встречаемся взглядами.

– А что насчет меня?

– А чего хочешь ты? Унаследовать папин бизнес? Хочешь когда-нибудь им управлять?

Я делаю гримасу:

– Да я даже не до конца понимаю, чем он занимается. Единственная причина, по которой я учусь на факультете бизнеса, – то, что это самая общая специальность и мы много всего изучаем. А он воспринял это так, будто я стремлюсь в будущем встать с ним у руля.

– Но ты не этого хочешь?

– Я сам не знаю, чего хочу. Мне всего восемнадцать. Сейчас я счастлив там, где я есть. Учусь, играю в футбол, и… у меня есть ты. Разве этого пока не достаточно? Почему я уже сейчас должен принимать решения? – Я говорю как жалкий нытик и с досадой на себя сжимаю губы.

– Ты прав. Ты не должен этого делать. Но должен сказать мачехе, чтобы она отвалила. – Хайден приподнимается выше, ее лицо оказывается рядом с моим. Она целует меня. Член выскальзывает из нее, сперма вытекает, образовав на простыне мокрое пятно. Еще одно преимущество презервативов – никаких пятен.

Как же глупо то, что делает Хелена.

– Она угрожала мне, помнишь?

– А ты и правда так расстроишься, если твой отец поверит ей и перестанет с тобой общаться? В твоей жизни от этого что-то изменится? – спрашивает Хайден.

– Нет, – медленно говорю я. Она права. – Наши с ним отношения и так держатся на соплях.

– Ты беспокоишься из-за денег?

– Когда мне исполнится двадцать один, я вступлю в траст, который никто не может отозвать или тронуть. Он мой. И по большей части там деньги моей мамы, – объясняю я.

– Значит, деньги тоже не мотивация. – Она снова целует меня, я прижимаю рукой ее затылок и целую еще раз. – У нее нет против тебя ничего.

– Ты права, – бормочу я и облизываю ее губы языком. Тут меня осеняет. Я отстраняюсь и смотрю ей в глаза.

– А как же ты?

– А что я?

– Если Лори расскажет все твоему отцу? Он будет в бешенстве?

Ее взгляд мрачнеет, и я заранее знаю ответ.

– Скорее всего, да. Но у нас все получится, несмотря ни на что.

– Правда? Мы этого хотим?

Я напрягаюсь. Я боюсь услышать ответ. И замираю на каждом ее вдохе, когда слова готовы вырваться из ее уст.

– Да. Я этого хочу, – говорит она осторожно. – А ты?

Я улыбаюсь.

– Ты, кажется, говорила, что отношения – для слабаков.

Она улыбается в ответ:

– Ага. Ну, может, мы они и есть. Парочка слабаков.

– Ты так думаешь?

– Моя киска точно дает слабину, когда ты рядом, – говорит она, расхохотавшись.

Я крепко сжимаю ее и переворачиваю. Теперь она лежит на спине.

– Она мне тоже очень нравится.

Не могу поверить, что сейчас мы говорим об этом. Но я смеюсь. Одна мысль об этой девушке вызывает во мне радость.

Черт, я в нее втрескался.

– Значит, ты теперь официально мой парень? – спрашивает она певучим голосом.

– Ты этого хочешь? – Я мягко прижимаюсь к ней. Эрекция вернулась, и я готов продолжить. Ничего удивительного. Такое часто происходит, когда Хайден рядом.

Она кивает. Улыбается.

– Я пообещала себе, что не сделаю этого.

– И я. – Я киваю, вспоминая наши прошлые разговоры.

– Я считала всех, кто в отношениях, – полными придурками. – Она гладит меня по руке. По груди.

– Кто мы и есть, – я целую ее, мой рот задерживается на ее. – Влюбленные придурки.

Никогда не говорил ничего больше похожего на правду.

Глава 24

Хайден

ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ МЫ С ТОНИ официально решили, что мы встречаемся. Я иду по территории университета, наслаждаясь теплым солнцем и прохладным ветерком и радуясь, что надела теплый худи. Чувствую себя как в «Ла-ла-ленде»[39]. Не знаю, как описать свои чувства. Наверное, похожа на