До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник) - Александр Звягинцев

Можжарин плохо понимал суровый юмор Иноземцева, леденел взором и злобно спрашивал: «А что же тогда твои помещики по крестьянкам шастали?»

Иноземцев усмехался в ответ: «Так среди них дураков сколько было! А те, что поумнее, если и жили с крестьянками или дворовыми, то ведь с каким-нибудь чудом природы! Гением чистой красоты!»

Вспомнив, что вечером непременно будет звонить Гриб и станет просить хоть какую-то информацию о Вайсе, Иноземцев лениво спросил:

– Слушай, а ты как думаешь – этот Вайс, он по собственной глупости разболтался или его кто надоумил?

Можжарин не сразу разлепил закрытые веки. Непонимающе переспросил:

– Какой еще Вайс?

– Тот самый… Который здесь рассказывал басни, как он с помощью бывших чекистов собственность государству возвращает?

– А-а, этот… Шпана он мелкая. Надувает щеки, засранец. Корчит из себя человека… Я думаю, он напился тут, окосел от сознания собственной значимости, ну и наболтал журналисту не под запись всякой ерунды… В Париже всех наших на подвиги тянет.

– Да нет, оказывается, наговорил он все под запись. Мало того, он еще и завизировал потом текст.

– Ну тогда просто мудак.

– Или провокатор?

– Кретин клинический… Как и те, кто имеет с ним дело.

Спорить тут было не с чем. Судя по всему, ноги у скандального интервью, если это и впрямь был не выброс идиотизма в неокрепшем мозгу, росли не в Париже, а в стольном граде Москве, в яростной битве тамошних боярских кланов, свирепо охраняющих свои вотчины от завистливых супостатов.

– Ты вот мне лучше скажи – этот хрен с горы может развестись? – вдруг блеснул глазами Можжарин. – Или так и будет терпеть, как мадам посылает его подальше?

Хреном с горы был не кто иной, как сам господин президент. Можжарин ненавидел его страстно и бесповоротно. На всю оставшуюся жизнь. Несколько лет назад, когда господин президент был еще только министром внутренних дел, Илюша угодил в громкий скандал – с ним разорвали сделку о покупке огромного участка земли на Лазурном Берегу, посреди которого возвышался старинный замок, считающийся культурным достоянием французского государства. И тут же запретили крупной французской фирме, связанной с производством самолетов, продавать структурам Можжарина контрольный пакет акций. По той причине, что деньги его якобы весьма сомнительного происхождения.

Господин будущий президент открыто заявил тогда, что все это произошло благодаря его вмешательству и нажиму. «Как и отбросы из пригородов, устраивающие погромы, так русские богачи с подозрительными деньгами должны понимать, что во Франции есть закон для всех и он будет безжалостен к тем, кто его не соблюдает. Нам не нужна шпана и не нужны грязные деньги», – разъяснил он. И торжественно провозгласил: «Для всех в нашей стране существует незыблемое правило – правило независимости правосудия». А потом усмехнулся в адрес Можжарина: «Вот что может случиться с человеком, который почему-то считает, что во Франции ему может быть все позволено… Смешно».

Это выступление произвело на французов сильное впечатление, и начало президентской кампании у господина министра получилось блистательным. А вот Можжарину после этого свои бизнес-проекты во Франции пришлось сворачивать и переносить в другие страны. Президента он за это просто возненавидел. Был убежден, и не без основания, что все было специально подстроено его недругами, в том числе и из России, под начало избирательной кампании. Что его просто избрали объектом для показательной порки. Но ведь каких-либо даже самых сомнительных доказательств этого обвинения обществу так и не было представлено, и больше всего Можжарина бесила финальная презрительная ухмылка президента в его адрес. Так что всякие неприятности в первой семье государства были бальзамом на его незаживающие раны.

– Не знаю, – пожал плечами Иноземцев. – Пока такого в истории вроде не было, чтобы действующий президент разводился.

– Мало ли чего у них в истории не было, – оскалился Можжарин. И многозначительно добавил: – Пока.

– Наверное, сейчас в Елисейском дворце решают, на сколько пунктов упадет рейтинг президента, если что… Дело-то не только в разводе. А что после него? Отставленные, обиженные женщины редко молчат. А мадам Николь может порассказать такую правду, что будет хуже всякой лжи…

– И правильно сделает, – махнул рукой Можжарин. – Я против этой тетки ничего не имею. Чем больше она ему портит жизнь, тем лучше я к ней отношусь. Ничего, у господина президента впереди еще множество открытий, уверяю тебя. Есть люди, которые попьют из него крови вдоволь.

Иноземцев сквозь прикрытые глаза посмотрел на довольного собой Можжарина. Ну что ж – oeil pour oeil, dent pour dent. Что по-французски, что по-русски – око за око, зуб за зуб… Теперь ему стала понятна та истерическая интонация, с которой пресса в последние дни перемывала косточки президентскому семейству.

Прямо из аэропорта Иноземцев хотел сразу отправиться в свой «Третий Рим» к малышке Клер, но в последний момент решил заскочить в адвокатскую контору на бульваре Мальзерб. Здесь занимались оформлением на его имя наследства, полученного нежданно-негаданно от родственника, осевшего после революции аж в Австралии. Оставшись к концу жизни в полном одиночестве, он долго искал близких людей по всему свету и наконец вышел на Иноземцева. Так что теперь впереди маячила поездка в Австралию, куда Иноземцев решил непременно взять с собой и Клер – вряд ли она когда-нибудь выберется туда сама.

Фешенебельный восьмой округ, где располагалась контора, как всегда, действовал умиротворяюще. Красота, порядок, безопасность, спокойная уверенность во всем… Прямая стрела бульвара, классические парижские здания, модные и внушающие уважение во все времена, памятник Александру Дюма с дорогим сердцу каждого русского человека капитаном королевских мушкетеров… Рядом Елисейские Поля, Гранд-опера, площадь Согласия. Париж! Тот самый, от желания оказаться в котором в юности кружилась голова и замирало сердце…

Он поднялся на четвертый этаж и уже подходил к нужной двери в самом конце коридора, когда сзади что-то грохнуло и тугая волна ударила ему в спину, заставив втянуть голову в плечи и согнуться в три погибели, чтобы удержаться на ногах… Тоскливо завыли сирены…

Иноземцев обернулся – дверь в одну из контор, мимо которой он прошел пару секунд назад, была выбита и валялась на полу, из комнаты валил дым.

Он бросился обратно. В развороченном помещении полыхали разлетевшиеся бумаги. Под опрокинутым столом неподвижно лежала женщина. Еще несколько человек ползали по комнате, не в силах подняться. Рядом с неподвижной женщиной сидел мужчина и обезумевшими глазами смотрел на свои окровавленные руки…

Вдруг один из валявшихся на полу телефонов принялся звонить, и звук этот, казалось, пришел с того света.

Иноземцев бросился поднимать стол, придавивший женщину. Еще несколько секунд назад элегантные и невозмутимые, довольные собой и не знающие сомнений служащие солидных контор и фирм – а других здесь быть просто не могло, – выглядели теперь потерянными, беспомощными и перепуганными. Потом появилась охрана, и всех стали аккуратно и настойчиво выталкивать из комнаты…

Когда он спустился вниз, у входа в здание уже стоял десяток полицейских автомобилей и ходили командос в камуфляже, бронежилетах, с автоматами в руках. К подъезду с воем подлетали одна за другой машины скорой помощи. Иноземцев порадовался, что припарковал свой «ситроен» достаточно далеко, иначе выбраться из этой толпы было бы серьезной проблемой.

Уже на Елисейских Полях он вспомнил, что знает кое-что о конторе, которую взорвали. В ней когда-то работал нынешний президент. Причем не просто работал когда-то, президент был ее совладельцем, и его семье до сих пор принадлежит половина уставного капитала.

Радио уже вовсю надрывалось. Погибла секретарь фирмы, которая открыла посылку… Серьезно ранен один из адвокатов, находившийся поблизости… Другие получили более легкие ранения… Бомбу доставили в деревянном ящике, в котором обычно переправляют редкие эксклюзивные вина… Он выглядел, как подарок… Ящик доставил курьер… На основании снимков, сделанных камерами наружного наблюдения, можно предположить, что это была молодая женщина невысокого роста с чертами лица, характерными для жителей Северной Африки… На голове у нее был мотоциклетный шлем… Очень похоже на существо, которое расправилось со стариком Будрийоном, а потом приходило к Собин. Неужели посылка была от господина Грана? Но на кой ему черт контора, в которой когда-то работал президент?..

Радио продолжало выдвигать версии. Могла ли посыльная ошибиться адресом? Скорее всего нет, потому что на всех дверях есть таблички с названиями учреждений… Предстоит установить, носил ли взрыв «политический характер», была ли это «террористическая атака»? А может быть, это была личная месть – полиция предполагает и такое. Но пока нет версии, которую можно считать основной. Так что мотивы преступления неизвестны.