Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

ее авторитет так велик, что Катрин почувствовала себя увереннее, надежда опять поселилась в ее душе.

Иоланда Арагонская, по крайней мере на ее памяти, никогда не ошибалась. Уже столько лет она уверенно вытягивала Францию из той пропасти, в которой та оказалась. Никогда она не колебалась в выборе средств, слуг, и всегда последующие события доказывали ее правоту…

— Тогда, — спросила она робко, — я могу надеяться получить от короля помилование? Иоланда рассмеялась:

— Получить? О нет, моя красавица! Пусть мессиру Арно тоже достанутся какие-нибудь трудности, и пусть он не перекладывает все на вашу бедную шею. Когда вы его найдете или когда будете знать, где он находится, доставьте ему этот пропуск и отправьте ко мне. Я займусь этим, и он сам пойдет просить прощения у короля Карла. Будьте спокойны: этого прощения он добьется без труда. Ему достаточно будет согнуть колено. И наконец о том, что касается моего внука, пусть это также вас не беспокоит. Я скажу дофину о поразившем вас несчастье, которое вынудило вас уехать. Я ему скажу также о моем полном удовлетворении тем приемом, который он вам оказал… и объясню некоторые вещи, о которых ему пора знать. Это замечательный мальчик и я возлагаю на него самые большие надежды, но тот, кто захочет его понять, должен будет обратиться в гораздо большей мере к его уму, а он велик, чем к сердцу, которое является тайной.

Катрин снова опустилась на колени.

— Госпожа моя королева, — сказала она взволнованно, — каким образом могу я доказать свою признательность?

У королевы вырвался едва заметный отрицательный жест; спохватившись, она устремила на Катрин задумчивый взгляд.

— В какую часть Бургундии вы направляетесь? Это не Дижон?

— Нет, мадам. Это Шатовилен, где графиня Эрменгарда приютила мою больную мать, но это не очень далеко от Дижона, и к тому же я намереваюсь там быть. У меня есть счеты с моим дядей.

— Правда? Вы поедете?

— Без малейшего сомнения… и как можно раньше. Я не люблю затягивать и хочу, чтобы этот старик услышал голос разума.

— Тогда…

Королева помедлила еще мгновение. В ее глазах зажегся внезапный свет, и на скулах появился легкий румянец. У нее появилась мысль, мысль, которая ей улыбалась…

— Мой сын Рене, — сказала она наконец, герцог Лотарингии и король Неаполя, как вы, конечно, это знаете, все еще находится в тюрьме у герцога Филиппа. Он в Дижоне, в одной из башен герцогского дворца.

— Действительно, — сказал Жак Кер. — Но я знаю также, что к этому часу коннетабль де Ришмон должен был встретиться в Сент-Омере со своим шурином герцогом Бургундским, чтобы обсудить пути освобождения принца.

Иоланда с сомнением покачала головой.

— Вы по-прежнему самый информированный человек во Франции, мэтр Кер! Ваши сведения верны. Действительно, король и я попросили Артура де Ришмона заняться этим, но в глубине души, должна вам сказать, я не думаю, что он немедленно добьется освобождения. Герцог равнодушен к идее крупного выкупа.

— Но ведь он нуждается в деньгах. Не готовится ли он напасть на взбунтовавшийся Кале?

— Это так. Но у него есть деньги. Буржуа Гента широко, открыли свои кошельки и чистят оружие, чтобы помочь ему в этом предприятии. Коннетабль сделает все, что в его силах, но я чувствую, что час свободы моего сына еще не наступил. И вот, Катрин, если вы поедете в Дижон, то доставите большую радость моему материнскому сердцу, согласившись отвезти ему письмо. Вы сохранили при бургундском дворе большое влияние… даже если вы там не служите. Во всяком случае, вас допустят к узнику и разрешат передать мое письмо.

Катрин протянула руку.

— Давайте мне письмо, мадам, я клянусь, что оно дойдет по назначению!

Иоланда подошла к молодой женщине, взяла ее лицо руками и поцеловала в лоб.

— Спасибо, дитя мое. Вы сторицей вернули мне ту малость, что я делаю для вас! Можете не бояться, я вытащу вашего Арно из затруднительного положения, и ему не придется даже ехать сюда. Может случиться, что он помирится с королем, почти не покидая своего дома.

— Как это?

— Король вскоре уедет из этих мест и отправится в путешествие по Гиени, Лангедоку и Провансу. Он заставил долго упрашивать себя, так как не любит путешествий… К тому же смерть графа де Фуа, который отдал Богу душу четвертого мая, делает это путешествие необходимым и срочным, так как надо урегулировать вопрос о наследстве. И к тому же Лангедок нуждается в помощи, так как живодеры и наемники опустошают страну кто как может… Кородь должен отправиться туда, чтобы наказать их и восстановить мир. Он будет проезжать Овернь. Продолжение кажется мне ясным. Теперь поезжайте, — заключила она, протягивая руку Катрин, склонившейся в глубоком реверансе, — я напишу письмо и прикажу его отнести этой же ночью к мэтру Керу! Завтра я увижу вас, мой друг, — обратилась она к негоцианту. — Мы вместе составим счет этих празднеств…

Катрин и ее провожатый ушли так же быстро, как и пришли. По дороге Жак не переставал давать советы своей спутнице. Он снабдит ее всем необходимым; но она должна продержаться как можно дольше. Местность, которую ей предстояло пересекать, была опасной, полной засад, поскольку живодеры опустошали не только юг Франции.

— У вас будет оружие и эти два юноши. Но я хочу дать вам эскорт…

Она вздрогнула и посмотрела на него так, словно очнулась ото сна. На самом деле она его слушала, но слово «эскорт» ее потрясло.

— Эскорт? К чему? Гораздо легче проехать незамеченным втроем, чем вдесятером..

— Но вас сопровождают юноши, храбрые, конечно, но совершенно лишенные опыта владения оружием!

— У меня нет ни малейшего желания давать бой. Я знаю, как путешествовать по этим областям. Я это уже проделывала, когда ехала из Оверни, и даже совершала путешествие из Шатовилена в Орлеан, во время осады. Не бойтесь, я сумею быть осторожной…

Она замолчала, не имея больше желания говорить. В руке она крепко сжимала пропуск, который ей Иоланда вручила для Арно. Вот что было важно! Вот зачем она приезжала. Теперь она могла с легким сердцем заняться приготовлением к отъезду. Доверие к Иоланде, благодарность полностью овладели ее душой.

Жак тоже ничего не говорил. Недовольный, чувствуя ревность от того, что она снова от него ускользает, а Арно де Монсальви опять торжествует, он смотрел на нее с глухим отчаянием. Ее глаза блестели как звезды только потому, что она спасла голову человеку, не зная, где он сейчас находится, человеку, который, не задумываясь, может ввергнуть свою жену и семью в самое отчаянное положение. А