Московский бенефис - Влодавец Леонид Игоревич

Кармела сидела в простенке, держа в руках тот самый «винторез». Футляр был открыт снизу, я сразу увидел гнезда для двух частей винтовки и прицела.

— Теперь вы все знаете? — спросила она хрипло. Куда ее семнадцатилетний голосок подевался?

— Конечно, не все! — усмехнулся я кисло. — Но порядочно…

— Все равно… — пробормотала она. — Надоело все… Думала, что убьют, — не убили.

— Вообще-то это такое дело, что успеется. А сейчас, по-моему, драпать надо. И поживей…

— Зачем? — спросила Таня, и я как-то очень по-глупому ответил:

— В милицию заберут…

— Давно пора, — сказала эта дура вполне серьезно. — Пусть заберут и расстреляют.

— А есть за что? — спросил я, косясь на «винторез». Мне очень не хотелось, чтобы Танечка от большой тоски душевной провернула во мне дырку диаметром 9 миллиметров.

— На мне смертей больше, чем на Чикатило, — ответила Таня. — Пора бросать.

— Так что же вы, извиняюсь, голову в окно не выставили? — поинтересовался я.

— Страшно стало, — созналась Таня.

— А вам не страшно, что вас усадят в тюрягу и будут держать, пока вы не превратитесь в старую каргу? Может, побегаем?

Таня с минуту подумала и сказала:

— Бегите. Мне надоело.

«Ну и черт с тобой!» — подумал я. Своя кожа мне всегда была дороже чужой рожи. Держа автомат наизготовку с переводчиком на «авт», я кубарем слетел с крыльца — на всякий случай, хотя уже и урчание моторов не было слышно. Тишина была гробовая и очень понятная. Мирные жители после такого шума до утра будут сидеть по домам и в сортир, если приспичит, побегут лишь короткими перебежками. Улица была пуста, но на калитке липко поблескивала кровь. То ли дед напоследок ковырнул кого-то картечью, то ли Танечка произвела очередное вышибание мозгов с помощью инфракрасной оптики. Очень неприятно было ощущать за своей спиной присутствие «винтореза», но, видно, в артистической голове Кармелы ничего подобного не замышлялось. Я очутился на улице и торопливо припустил бегом, точно не зная, куда, собственно, направляюсь. В лес, к партизанам? Или в город прямо с «калашом» наперевес? Знакомых по поселку этому я не числил. Тем не менее я топал и топал, когда вдруг за моей спиной мне послышался характерный дребезжащий звук мотора ветеранского «Запорожца». Того самого, белого. Что у девочки на уме, я не знал, а потому шарахнулся к забору, держа автомат наготове.

— Садитесь, — пригласила Таня, — поедем куда-нибудь…

Я сел. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. При свете редких уличных фонарей я увидел на Таниной руке перстень с выпуклым плюсом…

НА «ЛЕЖКЕ» ДЖЕКА

— Бензину много? — спросил я Кармелу.

— Полный бак и канистра.

Я поглядел на заднее сиденье и с удивлением увидел, кроме скрипичного футляра, большую спортивную сумку и… свой «референтский» костюм.

— Что ж вы его забыли? — почти ехидно спросила Таня. — Со всеми своими документами… Прямо клад для угрозыска!

Да, это точно, с тобой, тетка, совсем голову потеряешь! У меня аж уши загорелись, хорошо, что в темноте не видно…

— А вы, значит, раздумали правосудию отдаваться? — проворчал я.

— Я сама выбираю, кому отдаваться, а кому нет, — обрубила она. — Из поселка я вас, пожалуй, вывезу, но дальше — думайте сами.

— Вам есть куда деваться? — спросил я.

— Нет, — сворачивая в какой-то на первый взгляд тупиковый проулок, ответила Кармела. — А вам?

Я ответил не сразу. Если привезти ее к папочке, то бишь к Чудо-юде, то есть, конечно, надежда выкрутиться, отдав ее голову. Но только надежда. Если уж отец родной повелел мне в «Волгу» мину пристроить, значит, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. За что, почему, ради каких-таких высоких целей — он объяснять не любит. Может, из-за Адлерберга, может, из-за Кармелы, а может, из-за того, о чем я понятия не имею и иметь не должен. Так что катить в том направлении мне совершенно не светило. Да и вообще, ни в Москву, ни через Москву ехать на тачке, дважды светившейся рядом со мной, номер которой я оставил в памяти Чудо-юдиного компьютера, не было смысла. Далеко по Ярославке не упилишь. Там все могут перегородить, во всяком случае, обшмонают наверняка. Танины бывшие друзья вполне могли влететь, если у них нет возможности где-то поблизости разгрузиться от автоматов. Швырять столько стволов — дороговато.

Но вот где-то между Ярославским и Дмитровским шоссе, отсюда километров с полста, можно проселками выехать на «лежку» Джека. Скорее всего он сейчас там. Очень может быть, что Чудо-юдо его из-за меня беспокоить не стал. Кадр ценный, а кроме того, у него ребята сейчас в разгоне, за исключением Кота и еще пары каких-нибудь друзей. Взяли с собой соответствующее число девочек, запаслись спиртным и гудят вовсю. Место — в стороне от дорог, у лесного озерка. Проехать можно только по старой полузаросшей просеке. Там нет ни телефона, ни электричества от казенной сети — все снято. Была когда-то то ли радиостанция, то ли запасной узел связи ПВО — не поймешь. Только все это было размонтировано и вывезено давным-давно, наверно, еще после войны. Осталась колючая ржавая проволока да дорога, по которой никто из местных мужиков не ездит, как и из городских. Где-то в километре от «лежки» она упирается в болото, и все нормальные люди, доехав до этого места, поворачивают оглобли, поскольку не знают, что под тридцатью сантиметрами мутной непроглядно коричневой воды притоплена гать, укрытая тонким слоем ила и глины. На первый взгляд полное впечатление, что, въехав, сядешь по самый кардан, ан нет…

Девок туда возили не болтливых и загодя завязывая глаза. А сама «лежка» располагалась в оставшемся от военных бараке, куда натащили тюфяки, ковры, канделябры со свечами. От аккумуляторов крутили видак, слушали диски, под них же устраивали небольшие «голые» танцы, но не слишком громкие.

Я там был раза четыре, когда Джека надо было срочно вызывать на дело. Даже в его команде мало кто знал, куда исчезает босс, потому что с собой он брал только самых проверенных. Я там ни разу не ночевал и приезжал только на той машине, которую Джек называл «дежурной». На ней ездил мужик, работавший у Джека в автомастерской. Если мне нужно было, я отправлялся к нему, и парень, не задавая вопросов, вез меня к своему Боссу.

Что будет, если я появлюсь там с Кармелой? Чудо-юдо уверял, что с Джеком на «лежке» у него нет связи, кроме как через меня и «дежурную машину», то есть радиотелефона для связи с отцом у Джека не было, во всяком случае, такого, чтобы доставал до нашего «дворца». А если он есть или Чудо-юдо послал кого-то еще, чтобы предупредить Джека? Значит, я прыгаю головой в петлю. Шея Тани принадлежит ей, но эта петля и для нее тоже… Но все-таки — шанс. Сейчас главное — убраться подальше от напуганного поселка. От дорог, от ГАИ, ОМОНа и всех прочих любопытствующих организаций.

«Запорожец» выполз из проулка на ухабистый проселок и запетлял через какой-то редкий загаженный и вытоптанный лес.

— Ох, — болезненно бормотала Таня при каждом жалобном скрежете подвески.

— Бедный ты наш бедный, поломаем мы тебя…

Да, остался белый «Запорожец» сиротинушкой. Но у Тани, видимо, приступ хандры уже прошел. И сантиментов, всхлипов об убиенном Будулае я не слышал.

— В направлении Дмитровского вы сможете проехать? — спросил я.

— Допустим. Дальше? Докуда?

— Дальше надо добраться до Кулешовки. Деревенька такая.

— Ну, это можно и проще доехать. От Кулешовки куда?

— А там я вам завяжу глаза и сам поведу машину» Идет?

Таня подумала с минуту и спросила:

— Куда вы хотите меня завезти? — Туда, где есть шанс отсидеться. Небольшой, но есть. И машину там оставить. Она ведь тоже улика, как автомат, «винторез» и пистолет.

— Долго мы там сможем пробыть?

— Не знаю. Предупреждаю, что можно влететь еще хуже.

— Хуже уже некуда, — хмыкнула Кармела. — Три трупа мне не простят.

— Три? — удивился я.

— Андрей, Баран, Кузя, — перечислила Таня. — Все — с гарантией.