Москау - Георгий Зотов

Стемнело. Крыша культурного центра Великогермании рухнула, объятая огнём. Из переулков стучали одиночные выстрелы – разрозненное сопротивление немцев напоминало бесцельную истерику. Молодые шварцкопфы, показушно зажав в зубах сигареты, с дивной сноровкой вешали захваченных эсэсовцев на фонарях пешеходной зоны Вагнерка, а прохожие снимали казнь на мобильные телефоны. Большинство не осознало, что на их глазах происходит смена власти: каждого интересовали лишь развлечения взамен утраченных. Если видишь изо дня в день, как на телеэкране убивают людей в шоу и боевиках, настоящая смерть покажется столь же безобидной и виртуальной. Запылали кауф-хофы и рестораны, храмы скандинавских богов и государственные учреждения. Под покровом тьмы Москау охватили грабежи: даже приличные с виду люди растаскивали всё, что плохо лежит, – начались драки с охранниками магазинов. Толпа погромщиков окружила Вевельсбург, думая изрядно поживиться, но в страхе отхлынула – стены здания резко заколебались, как бархан. Мрачный замок на глазах нападавших превратился в белёсую призрачную тень, расплылся в воздухе со всем содержимым – включая и бункер самого Триумвирата.

Эмблема «чёрного солнца» растворилась во тьме, исчезнув навсегда.

«А почему бы и не грабить? – таща под мышкой компьютеры, ящики с пивом, сумки с консервами, оправдывались самые сознательные интеллигенты, не приученные брать чужое. – Ведь это теперь непонятно кому принадлежит, и непонятно, кому достанется». Ни один человек не задумался: почему исчезают здания? По телеку давно объясняли, виноваты погодные аномалии, а там ведь знатоки сидели, дурака свалять не позволят.

…Первых шварцкопфов, ворвавшихся в вестибюль Министерства народного просвещения, встретили хлебом-солью. Сотрудники с алыми бантами аплодировали и кричали «ура освободителям!», со стен пропали портреты фюрера, зато появились иконы святого Сталина, литографии патриарха Лесной Церкви Даниила и кайзера Николаса. Штандарт с чёрным орлом на крыше исчез, взамен взвилось красное знамя. Куратор Министерства, бывший оберфюрер Иван Фролов (его документы со званием в СС, как и аусвайсы остальных сотрудников, рассыпались на конфетти в папирвольфах), пригласил командиров партизан в свой кабинет и предложил рекламную кампанию по продвижению идей большевистской партии в Москау. Прочие офицеры информации также выразили готовность присягнуть большевизму, оказав любое содействие в смене идеологии рейхскомиссариата на идеологию социалистической республики. «Наш самый главный плюс – мы честны, верны и грамотно делаем свое дело!» – заверил Фролов. В суматохе никто не обратил внимания, как растаяли в воздухе трупы немецких солдат из зондеркоманды «Феникс», сваленные в медпункте первого этажа, – их снесли туда после побоища, учинённого шварцкопфом-одиночкой в студии телеканала «Викинг»…

…К полуночи Москау выгорел дотла. От кауф-хофов, публичных домов промзоны Герингово и пивных улицы Сосисочной огонь перекинулся на жилые кварталы. Но тушить пожары было некому – дивизия пожарных «Локки» ещё утром разбежалась, срывая с рукавов чёрные шевроны и значки с лицом скандинавского бога огня. Люди дрались на площадях у гор награбленного добра, пламя превращало их лица в бронзовые маски. Вновь слышалась стрельба – не успев разобраться с немцами, отряды шварцкопфов сражались уже между собой, стараясь поделить зоны влияния: центр, флюгхафен и главный автобан до Санкт-Петербурга. Сёгунэ бурлил новостями – в Киеве, Остланде и Туркестане местные рейхкомиссариаты пали без единого выстрела, Норвегия и Нидерланды жгут свои обер-комендатуры, беспорядки вспыхнули в Лондоне и Нойе-Йорке. Власть, ещё вчера казавшаяся незыблемой, рухнула – как карточный домик.

…Тёплая ночь прошла быстро. Солнечный свет озарил фонари с качающимися силуэтами казнённых, дымились остовы сожжённых зданий, тротуары ковром устлали окурки отныне разрешённых сигарет. Там, где остались тротуары… За ночь Москау исчез почти наполовину, включая и здание Министерства народного просвещения и пропаганды под красным флагом. Город стал призраком. В глубине уцелевших квартир засели люди с воспалёнными глазами, отчаянно, в который раз нажимая на все кнопки пультов.

Однако телевизоры не работали.

Доклад абвера № 844

«Двадцатилетняя Война. Итоги и размышления»

«Согласно последним социологическим опросам, властью Триумвирата недовольны примерно 75 процентов населения Москау. Загадочно, но в то же самое время почти никто не хочет свержения действующего режима. Как уживаются столь взаимоисключающие вещи? Всё безумно просто. В людях ещё живы яркие воспоминания ужасов Двадцатилетней Войны, когда зимой в домах не было тепла и света, а замерзающие семьи обогревались дровами в „буржуйке“. Рейхсмарка обесценивалась каждый день: на тридцать миллиардов можно было купить лишь буханку хлеба, да и то утром – вечером она дорожала. Даже города, избежавшие уличных боёв, с дрожью вспоминают то страшное время. Дивизии СС властвовали в Москау и Киеве, вермахту достались Екатеринодар и Санкт-Петербург, гестапо получило Курск, а Сочи, Тифлис и Ереван погрузились в хаос столкновений тюркских легионов. В 1998 году был разрушен рейхстаг, в 2002-м – здание рейхсбанка, повреждённые люфтваффе атомные электростанции щедро источали радиацию. Италия и другие сателлиты рейха, объявив нейтралитет, не вмешивались в гражданскую войну. „Великогермания“ – наш старший брат, – откровенно высказался дуче Романо Муссолини. – А если брату желается почесать свои части тела, пускай и до крови, – мы с почтительностью подождём в стороне». Вскоре Италия окончательно отдалилась от Германии. Начав с японских займов и инвестиций, Муссолини попал под полное влияние Ниппон коку: сегодня вторым официальным языком в Италии является японский, а торговцы из Ниппона владеют в стране всем, включая пиццерии. Сицилийская мафия вырезана пришлыми якудза, отныне не существует закона омерта, даже в старых деревнях у Палермо подают оябуну отрезанный мизинец [56]. Пизанская башня и площадь святого Марка в Венеции проданы в аренду японцам на девяносто девять лет. Фактически мы потеряли всех наших союзников. Сателлиты склоняются к тем, у кого сила, либо к тем, у кого деньги. У нас в активе не осталось ничего, кроме излишне грозных заявлений.

…Движение шварцкопфов и лесных братьев вряд ли в ближайшее время будет опасно. Население рейхскомиссариата Москау не интересует, что творится в далёких лесах. Матерно ругая в разговорах Триумвират, ложь государственного телевидения и утонувшую в стагнации систему, они всё равно вяло поддерживают триумвиров и любые акции, направленные на сохранение их личного спокойствия. В глубине души они опасаются признаться самим себе (ибо думать так – неправильно): люди боятся смены власти, поскольку уж издавна повелось в Руссланде – каждая новая власть хуже предыдущей. Иначе тут никогда не было, нет и быть не может. Шварцкопфы, что провели десятилетия в чаще лесов, питаясь дичью с ягодами, не представляют себе иной жизни, кроме как жизнь в борьбе. Им чужды понятия экономики, поставок продуктов и даже уборки улиц: всё, что они умеют делать, – воевать и промывать мозги. Это – путь в никуда. Третий рейх (имеется в виду период империи до Двадцатилетней Войны) потерпел крах, потому что излишне много времени уделял идеологии. Если человек благонадёжен, а его семья уже десять лет ест хлеб по карточкам, у него зарождаются сомнения в правильности режима. Появляются вопросы: почему враги живут лучше, чем мы, построившие идеальную арийскую державу? Составляющие правильной империи: идеология + экономический успех. Не важно, каким путём он достигнут, – пусть даже и с помощью займов Ниппон коку. Если гражданин рейха, прозябавший в бедности, обретает благополучие, достаточно указать ему на врагов, которые мечтают это отнять, – и дело сделано. Он станет бояться. А страх движет многими вещами в мире.