Демидовы: Столетие побед - Игорь Юркин

Свое наполненное обвинениями в адрес Акинфия доношение Никита готовил во второй половине декабря 1728 года. Всего полгода назад он и брат сообща подписывали прошения по делам Верхотулицкого завода. Последовавшее позднее обострение отношений привело к столкновениям, сопровождавшимся завуалированными оскорблениями, не столь серьезными, как в синхронном конфликте Никиты с оружейниками (о нем ниже), но все же неприятными из-за публичного их характера. Одним из поводов послужила состоявшаяся в начале декабря повторная посылка Никитой своих представителей на Верхотулицкий завод. Посланным поручалось проверить целостность печатей, взять сказки о выходе чугуна и выяснить, кто сейчас заводом владеет. К ним вышли приказчики Акинфия Иван Михайлов и Иван Леонтьев. Выслушав наказную память, «приложенных печатей осматривать их, посланных, оные де прикащики не допустили, и с ними де, посланными, в Тулу не поехали, и взять де себя не дали. И его де императорского величества указу учинились они не послушны, а сказали де им, конаниру с товарищи: "Печать не государева, печатал де мужик своею печатью", и смотрить де их, посланных, тех печатей не допустят. Тако ж де их, посланных, з двора ево, Григорья Демидова, собравъся людственно, сослали де с нечестию»[403]. Конечно, не Никиту Демидова приказчик его брата обозвал «мужиком» и вытолкал со двора, но неуважение к нему, чиновнику, было продемонстрировано отчетливо. И в посланном после этого в Берг-коллегию доношении Никита в выражениях не стеснялся: воспроизвел все резкости, сказанные о брате ограбленными им родственницами (Акинфий стремится «несытость в великом де своем богатстве паки наполнить» и законных наследников «между де двор пустить» и т. д.). Итоговое его мнение: «За показанными от него, Акинфия Демидова, против его императорского величества указов противностьми имеетца в зборе десятины немалое помешательство и упущение в доимку напрасно»[404].

Напряжение достигло кульминации. Но ни одна из сторон, по-видимому, не считала свое положение достаточно прочным. Анна в известных нам ее посланиях деликатный вопрос о том, чья она дочь, обходила стороной. Акинфию приводимые им аргументы тоже не казались вполне безупречными. Не пожалев на родственников грязи в декабре, в дальнейшем он стоял на более умеренной позиции — де-факто исходил из представления о совместном владении заводом Никитой и Григорием. Соперники пошли на компромисс. Его зафиксировала сделочная запись Христины Демидовой и Анны Пареной (уже вышедшей замуж), данная Акинфию Демидову и Акулине Даниловой 31 мая 1729 года[405]. За пять тысяч рублей вдова и младшая дочь отступались от права на оставленное Григорием имущество, переходившее теперь к Акинфию (завод с произведенной продукцией) и Акулине (все остальное, «кроме одного женского моего и дочери моей Анны, которое мы взяли, платья»). За нарушение назначалась неустойка в десять тысяч рублей[406]. Сумма, заметим, сопоставимая со стоимостью действующего завода.

Хотя Акинфий, возможно, некоторое время еще сохранял свое присутствие на Верхотулицком заводе[407], вопрос можно было считать закрытым. Но юридически оформленную развязку Акинфий сопроводил избежавшим протокола дополнением. Он продемонстрировал беспрецедентную щедрость: не оформляя этого письменно, передавал завод в эксплуатацию (бесплатную аренду) Акулине и ее мужу тульскому купцу Илье Ивановичу Данилову. Не отрицаем добрых чувств, которые Акинфий мог питать к своей племяннице (он, кстати, должен был знать ее лучше, чем Анну, родившуюся и подраставшую, когда Акинфий жил преимущественно на Урале). Но его благотворительность опиралась на вполне прагматичную оценку ситуации. За принятым им решением просматривается трезвый расчет. Скорее всего он решил, что эксплуатация Верхо-тулицкого завода слишком дорого ему обойдется.

Основную ставку Акинфий давно уже сделал на заводы уральские. Именно на Урале резервировались им заводские места, леса и рудники в их окрестностях. Тульский регион как база для развития металлургического хозяйства в его глазах себя исчерпал.

Главной проблемой для промышленности региона оставался усугублявшийся «дровяной кризис», все более и более поднимавший цены на уголь, а следовательно, и на готовую продукцию. Леса, сведенные объединенными «усилиями» крестьянской железоделательной промышленности, ранних металлургических мануфактур XVII века, оружейников и присоединившихся к ним винокуров, если не считать лесов засечных, в районе Тулицы почти отсутствовали.

Еще в начале 1710-х годов этот кризис едва не привел к полному пресечению казенного оружейного производства Тулы: уже решено было перенести основную оружейную базу в Ярославль, для чего построить там Оружейный двор и перевести туда всех тульских оружейников. Только случайность помешала приступить к переселению — операции, последствия которой для Тулы трудно сравнить с каким-либо другим событием в ее истории.

А частные заводы страдали еще более. Единичные случаи покупки угля в обход ограничений проблемы не решали. Тот же Григорий Демидов давно возил уголь из уездов Малоярославецкого, Медынского, Алексинского[408].

Была еще одна причина, по которой Верхотулицкий завод не был особенно нужен Акинфию. Ему принадлежал действующий Тульский завод с двумя домнами и молотовыми. Продукцией, находившей наибольший спрос, являлось железо. На одной площадке разместить молотовое производство, достаточно мощное, чтобы справиться с переделом металла от двух домен, учитывая ограниченные энергетические ресурсы Тупицы, было невозможно. Существовало два пути решения проблемы: посредством включения в комплекс специального передельного завода либо ограничения производства чугуна. Если бы Верхотулицкий завод был чисто молотовым, его присоединение к Тульскому позволило бы Акинфию обеспечить полный передел чугуна, выплавлявшегося на последнем (разумеется, при наличии достаточного количества угля, но это — другая проблема). Но завод Верхотулицкий имел ту же ахиллесову пяту, что и Тульский: сравнительно слабое молотовое производство. Именно по этой причине Григорий намеревался строить на речке Рысне молотовой Сементиновский завод. Н.И. Павленко, говоря об этом проекте, обращает внимание на умаление воды и удаленность действующего завода от источников угля[409]. Но площадка нового завода была к ним ненамного ближе. Не о приближении к источникам сырья в данном случае думал Григорий. Решающую роль для него играл профиль нового завода: он задумывался чисто передельным.