Ночь ошибок - Марлен Сьюзон

– Увы, это не так! Я сама этого не до конца понимаю, но все это как-то связано с условиями брачного договора, заключенного с покойным графом. – Воспоминание о ее умершем муже вызвало новый поток слез, и потребовалось еще некоторое время, чтобы она смогла продолжить: – Для того чтобы повторно выйти замуж, мне требуется согласие его наследника. Так говорила моя мамочка.

– По-моему, такое просто невозможно с точки зрения закона, – с сомнением произнесла Лили. – Но даже если это так, не думаю, что лорд Хокхерст станет чинить вам препятствия, если вы действительно сами хотите этого брака.

Больше того, она была уверена, что Деймон, как только познакомится с Роджером, будет счастлив доверить свою мачеху молодому баронету.

Феба подняла заплаканное лицо и устремила на Лили скорбный взгляд.

– Если бы! Хокхерст очень разборчив в вопросе о моем новом замужестве. Несколько человек уже искали моей руки, но он отказал им, так как у них были недостаточно громкие титулы.

Лили нахмурилась. Это как-то не вязалось с тем, что говорил Деймон об отсутствии у Фебы поклонников.

– Вам понравился кто-то из них? И он не дал согласия на брак?

– Нет! – Феба безуспешно попыталась вытереть текущие по щекам слезы. – Они были один хуже другого, и я рада, что Хокхерст им отказал. Но он поступил бы так же и в том случае, если бы я согласилась выйти замуж за одного из них.

– Возможно, у лорда Хокхерста сложится другое мнение о сэре Роджере.

– Нет! Хокхерст говорил и мамочке, и Кассандре, что не позволит мне выйти замуж за человека без титула, и желательно, чтобы это был маркиз или граф. Он говорил, что не разрешит вдове графа Хокхерста унизить себя и память его отца неравным браком.

– Что за вздор! – воскликнула Лили. – По крайней мере спросите его насчет сэра Роджера. Возможно, ответ лорда Хокхерста вас удивит.

– Я боюсь, – простонала Феба. – Так по крайней мере у нас с Кассандрой остается надежда убедить его в следующем сезоне позволить нам уехать в Лондон, и я смогу там встречаться с Роджером.

Так, значит, вот в чем причина внезапного стремления отправиться в Лондон!

– Но если Хокхерст проведает про Роджера, он позаботится о том, чтобы я его больше никогда не увидела! – запричитала Феба. – Он очень жестокий человек.

У Лили возникли сильные подозрения, что Феба лишь бездумно повторяет слова Кассандры.

– Расскажите мне, в чем именно проявилась его жестокость по отношению к вам, – нетерпеливо оборвала она ее.

Феба несколько раз начинала было беззвучно открывать рот, но в конце концов так и не смогла привести ни одного примера.

Лили решила, что пора выложить глупышке нелицеприятную правду.

– Леди Хокхерст, вы…

– Пожалуйста, не обращайтесь ко мне так! – впервые по-настоящему искренне воскликнула Феба. – Вы представить себе не можете, как мне было ненавистно быть леди Хокхерст. Меня выдали замуж за этого отвратительного старика! – Она содрогнулась от омерзения. – Я его ужасно боялась. Мамочка говорила, он оказал мне большую честь, взяв в жены, и я должна поэтому выполнять все его прихоти. Но как я ни старалась, у меня ничего не получалось… Всякий раз, когда он ко мне прикасался, я испытывала только отвращение. Тогда я начинала плакать, а он на меня очень-очень сердился. Лили легко могла в это поверить.

Феба снова поежилась:

– Знаете, как это ни страшно звучит, но я не оплакивала его смерть.

– Уверена, к Роджеру вы испытываете совершенно иные чувства.

– О да, я так его люблю! Но Хокхерст ни за что не позволит нам пожениться.

– Спросите у него! – начала терять терпение Лили.

– Не могу! Кассандра говорит, если он узнает про Роджера, то запрет меня в башне и не будет никого ко мне подпускать.

Лили изумленно уставилась на Фебу. Как она может верить в то, что говорит про своего брата злобная Кассандра?

Феба снова расплакалась.

Даже учитывая любовь Роджера к нежным плачущим созданиям, сомнительно, что он отдал свое сердце этой слезливой глупышке. Возможно, разумнее будет вначале убедиться, что его чувства к Фебе действительно такие, как она утверждает, и только затем говорить с Деймоном.

Расставшись с Фебой, Лили вернулась к Саре и, сев за письменный стол, тактично изложила на бумаге свою просьбу Роджеру сообщить свои истинные намерения в отношении Фебы.

Закончив письмо, Лили отправилась к Хокхерсту и спросила, не откажется ли он отправить ее письмо.

– Если бы я мог отказаться, то ни за что не стал бы предлагать, – улыбнулся тот.

Он взглянул на конверт, и его улыбка мгновенно погасла.

– Не тот ли это красавчик Роджер, с которым я видел тебя в Бате?

– Да, это он, – ответила Лили, удивленная тем, что Деймон запомнил столь незначительный эпизод.

– И о чем ты ему пишешь?

Лили не хотела что-либо объяснять до тех пор, пока не узнает об истинных чувствах Роджера к Фебе.

– Это друг семьи, которому будет интересно знать о состоянии здоровья Сары.

По крайней мере, это было правдой, но истинная причина письма заключалась в другом.

Хокхерст подозрительно прищурился.

– Судя по всему, очень близкий друг!

20

Дверь, соединяющая смежные спальни Лили и ее сестры, была открыта, и молодая женщина слышала доносившийся из комнаты Сары голос миссис Несмит, пожилой домоправительницы-шотландки, заправлявшей всем в Хокхилле.

– Леди Эми, вам не следует чрезмерно утомлять мисс Сару, – с материнской заботой говорила она.

Лили подошла к двери. Эми сидела у кровати Сары в кресле, в котором Лили провела столько тревожных часов. Две девушки-ровесницы уже стали закадычными подругами.

– Вы не знаете, где Ястреб? – спросила домоправительницу Эми.

Этот вопрос очень интересовал и саму Лили. Впервые с начала болезни Сары Деймон сегодня утром не зашел проведать ее.

– С одним из арендаторов произошел несчастный случай, – ответила миссис Несмит. – Я не знаю, когда он вернется.

Лили была расстроена его отсутствием. За двенадцать дней, проведенных в Хокхилле, она успела привыкнуть к его утренним посещениям, послеобеденным прогулкам, партиям в шахматы и разговорам после ужина.

Ее не могла не радовать его предупредительность. Еще никто и никогда не относился к ней с такой заботой. И в то же время Деймон не предпринимал никаких попыток воспользоваться своим положением.

Несмотря на его обещание не требовать платы ни в какой форме, Лили опасалась, что он будет домогаться ее, но его поведение с самого начала и по сегодняшний день оставалось безупречным. Он вел себя так, как, по ее понятиям, должен вести себя истинный джентльмен с благородной дамой, с которой его связывает платоническая дружба.