Ночь ошибок - Марлен Сьюзон

Сара застонала.

– Лили, Лили, где ты?

Лили поспешила к постели больной.

– Мне очень жарко, и болит горло, – жалобно произнесла Сара таким тихим голосом, что сестра с трудом ее услышала.

– Да, милая, знаю. – Лили смочила полотенце водой с лавандовым маслом и осторожно обтерла ей лицо.

Деймон не отрываясь смотрел, как Лили заботливо ухаживает за Сарой.

И совершенно неожиданно у него мелькнула мысль о том, какой прекрасной матерью будет Лили. Деймон попытался представить себе, как бы это было замечательно – иметь такую любящую, заботливую мать. Его мать была выдающаяся женщина – рачительная хозяйка, славящаяся своей справедливостью; однако она не была для него нежной, любящей матерью. Первые десять лет жизни Деймона она почти не обращала на него внимания. Порой ему казалось, что мать чувствовала себя с маленькими детьми так же неловко, как и его отец, но только лучше это скрывала.

К часу ночи у Сары начался бред. Погруженная в волны кошмарных видений, то и дело накатывающихся на нее, девушка бессвязно что-то бормотала и металась по кровати. Потребовались все силы Хокхерста, чтобы удерживать ее в такие моменты, и его беспощадная решительность, чтобы давать прописанные врачом лекарства в положенные часы.

– Не знаю, что бы я без тебя делала, – с признательностью сказала ему Лили, когда начало светать. – Мне не раз доводилось ухаживать за Сарой во время болезни, но так тяжело не было, даже когда она болела малярией восемь лет назад.

Деймон нахмурился.

– Восемь лет назад? Да тебе тогда было почти столько же лет, сколько сейчас ей.

– Мне было семнадцать. Это случилось вскоре после того, как погибли наши родители.

– Представляю, каково тебе было, – с сочувствием произнес Деймон. – А брат тебе не помогал?

– Пытался, но ему тогда было всего шестнадцать.

– Да, он был моложе тебя на целый год, и, не сомневаюсь, ты попытаешься заверить меня, что это огромная разница!

– На мой взгляд, мужчина у постели больного – это, как правило, катастрофа. За исключением тебя, – поспешно поправилась она.

– Ну наконец-то ты признала во мне хоть какие-то достоинства, – насмешливо произнес он. – А где сейчас твой брат?

– В армии Веллингтона.

«Бедолага! – подумал Деймон. – Жизнь простого солдата в лучшем случае бывает отвратительной». Герцог Веллингтон, командующий английскими войсками, считал нижних чинов пушечным мясом и безжалостно бросал их в бой. Должно быть, Лили не покидает тревога за своего брата. А в офицеры ему дорога заказана, потому что только состоятельный человек может позволить себе купить патент.

У Хокхерста мелькнула мысль, не стоит ли ему приобрести офицерский патент для брата Лили. Таким образом он может избавить ее хотя бы от части забот, тяжким грузом лежащих на ее плечах. К тому же, возможно, именно через родственников Лили ему удастся проложить путь к ее сердцу.

– Твой брат участвовал в войне в Испании?

– Да. Как я счастлива, что она наконец-то закончилась! Тот день, когда я узнала об отречении Наполеона, был одним из самых счастливых в моей жизни. Профессия военного – не то, что я бы выбрала для своего брата, но он сам предпочел армейскую службу.

Хокхерсту хотелось продолжить разговор о брате, но Лили почему-то замкнулась, и ему пришлось переменить тему. Уж не послужила ли решимость молодого человека поступить на военную службу причиной размолвки между братом и сестрой?

В семь часов утра Деймон послал за Сьюэллом и попросил его снова съездить за доктором Лэшемом.

Он смотрел в окно, как конюх, пустив коня галопом, быстро исчез вдали. Затем Деймон повернулся к кровати больной, и вдруг его обуял ужас. Сара затихла и перестала стонать.

Лили склонилась над сестрой, затем подняла голову и неуверенно посмотрела на Деймона.

Хокхерст в несколько шагов пересек просторную комнату. Подойдя к кровати, он положил ладонь на лоб больной и взял другой рукой ее за запястье. К своему бесконечному облегчению, Деймон обнаружил: лоб у Сары был холодный, а пульс бьется ровно и уверенно.

Он улыбнулся:

– Кризис миновал. Теперь Сара обязательно поправится.

Хокхерст раскрыл объятия, и Лили, оказавшись в их уютном надежном тепле, уткнулась ему в плечо и заплакала от радости и облегчения.

Деймон прижал ее к себе, нежно поглаживая по голове. Когда молодая женщина немного успокоилась, он поднял ее лицо и осторожно вытер своим платком слезы.

Ему очень хотелось поцеловать ее, но он слишком хорошо помнил о своем обещании не просить ничего взамен. Деймон не мог допустить, чтобы у Лили закралась хоть тень подозрения, что он не сдержит свое слово.

Он больше не мог рисковать и не собирался упустить подаренный судьбой шанс искупить свою вину перед Лили и вновь завоевать ее любовь.

Выздоровление Сары шло с черепашьей скоростью; девушка была обессилена тяжелой болезнью. На третий день после того, как миновал кризис, в Хокхилл прибыла Труда. Преданная служанка частично освободила Лили от забот по уходу за сестрой.

Теперь, когда Саре стало лучше и появилась Труда, Хокхерст настоял на том, что настал черед Лили позаботиться о своем здоровье. Он уговорил ее оставить сестру на попечение служанки и погулять с ним в саду Хокхилла. Лили втайне была тронута участием, которое Деймон проявлял по отношению к ним с Сарой.

Вечером он впервые пригласил Лили присоединиться к его семье в обеденном зале, до этого она ужинала в спальне сестры. Хотя все блюда были превосходными, Лили было жалко радушного хозяина. Кассандра за столом только и делала, что жаловалась, в основном на брата, и с такой злобой, что тот в конце концов не сдержался и сухо заметил:

– Не знаю, что бы я делал без тебя, Кассандра! Кто бы тогда постоянно одергивал меня, не давая заснуть моей совести?

Феба то и дело заливалась слезами. Деймон не преувеличивал, говоря, что она начинает плакать, стоит ему только посмотреть в ее сторону. Судя по всему, ее знакомство с сэром Роджером Хилтоном прекратилось после того, как Лили уехала из Бата. Феба была несчастна и подавлена. У Лили появилось подозрение, что даже Роджеру, несмотря на его слабость к беззащитным хрупким блондинкам, скоро надоели слезы юной вдовы.

Наконец подали каштаны с баварским соусом и пирог с крыжовником. И тут же Кассандра начала приставать к брату с просьбами позволить ей с Фебой следующей весной отправиться в Лондон.

Когда к ней присоединилась и Феба, Хокхерст нахмурился.

– Но ведь в Бате ты говорила, что в следующем сезоне собираешься вернуться именно туда?

Феба испуганно сжалась, у нее вновь навернулись слезы.

– Я… мы… Бат мне наскучил.