Венец Прямиславы - Елизавета Дворецкая

Свадебному посольству предстоял нелегкий путь: по рекам, по суше, опять по рекам. В Червене, как обещал Переяр Гостилич, будут ждать лошади, присланные Ростиславом. Прямиславе очень хотелось, чтобы в Червене или хотя бы в Любачеве оказался и сам Ростислав, но, конечно, жених будет ожидать ее в церкви. Скорее у нее будет возможность познакомиться с его старшим братом Ярославом, который княжит теперь в Белзе, стоящем на реке Солокии неподалеку от Гучвы.

В дороге развлечься было нечем, и Прямислава, наблюдая, как мимо бортов ладьи неспешно уходят назад низкие, поросшие ивой берега, мысленно всматривалась в свою предстоящую жизнь. Как она будет жить с челядью в тереме княжьего двора, ходить в церковь, заниматься хозяйством, дожидаться мужа из очередного похода… Прямислава посмеивалась про себя, воображая, как Ростислав удивится, увидев лицо невесты! Ведь он-то сейчас думает, что к нему везут Крестю! Только это несколько охлаждало ее радость: Ростислав сватается, по сути, не к ней, а к Кресте! – но Прямислава легко находила ему оправдание. Теперь он стал князем, на нем лежит ответственность за весь Перемышль, и он обязан устраивать свою судьбу с наибольшей выгодой для волости. Может, он и вспоминает красивую послушницу, но ему в заслугу то, что он собирается заключить приличный брак, а не ищет незаконной любви. Кого из них двоих он любит, Прямислава не сомневалась и знала: Ростислав вовсе не будет огорчен, когда увидит, к кому посватался на самом деле!

Может быть, под венчальным покрывалом он не разглядит ее и даже не будет знать, с кем венчается. Так помоги ему Бог устоять на ногах, когда ему предложат поцеловать молодую жену, поднимут покрывало, и он, наклонившись к ней, увидит то самое лицо, которое так жаждал целовать там, в Небеле, в сенях…

– Повезло тебе, княжна, ой как повезло! – приговаривала боярыня Вера Гордияновна. Ей самой не исполнилось еще и двадцати лет, и собственная свадьба была свежа в памяти. – Ты своего жениха хоть в лицо знаешь. А меня как повезли, девку глупую, я и не знала, на что мой жених похож. Уже еду, смотрю, у дороги смерд в борозде возится, рожа вся бородой заросла – ну, думаю, и мой вот такой! На парня какого-нибудь гляну, у него один глаз смотрит в Киев, другой в Краков – и мой вот такой, думаю! Руки граблями, ноги вилами! Напугала себя до смерти, а потом увидела Самовлада: глаза на месте, руки-ноги целы, человек не хуже других – и прямо гора с плеч! Ну, думаю, слава богу! Живем, ничего.

Прямислава была так захвачена своим, что чужие свадьбы ее мало волновали, но она понимала правоту Самовладовой боярыни. Ей, Прямиславе, выпала редчайшая судьба: она выходит замуж взрослой девушкой, узнав жениха до свадьбы, и может сама принять решение. Ей позавидовали бы десятки княжеских дочерей по всей Руси, которых сватали маленькими девочками и отправляли к чужим людям, а те зачастую годились своим невестам в отцы и имели детей от первого брака старше, чем новая жена!

Вышли в Турью, где кончалось Туровское княжество и начиналось Владимиро-Волынское. Позади остались заболоченные земли, изрезанные речками и ручейками, лесистые и малонаселенные. Наиболее оживленное сообщение здесь развивалось зимой, когда вода замерзала, а в теплое время года была сущая беда: там, где по замерзшим болотам можно дойти за час, летом приходилось в обход добираться целый день.

Впереди лежали более населенные места, холмистые и плодородные, не так густо заросшие лесами. Приехали во Владимир и два дня прожили у тамошнего князя Андрея Владимировича. Он был младшим братом Вячеслава и Прямиславе, таким образом, приходился дядей, хотя был всего на четыре года старше ее. Еще пятнадцатилетним он женился по воле отца на половецкой красавице, дочери хана Тугоркана, в крещении Марии. Половчанка, немного странно выглядевшая в уборах русской княгини, держалась тихо и скромно, стесняясь стольких незнакомых людей, а Прямислава сразу почувствовала к тетке искреннее расположение – ведь своим смуглым лицом и узкими глазами та напоминала ей Ростислава!

Андрей принял племянницу как подобает, но видно было, что от предполагаемого брака он не в восторге, ибо явно подозревал в союзе Турова и Перемышля некую угрозу собственному благополучию. Прямислава спросила, будет ли он на свадьбе, – но он сказал, что его не звали. Сначала она удивилась – кого же звать, как не ближайших родственников невесты, к тому же живущих прямо по соседству! – но потом догадалась спросить, был ли уже здесь Ростислав. Оказалось, что пока не был, и союз, который заключили между собой Андрей и прежний перемышльский князь Володарь, еще не подтвержден. Это кое-что объясняло, хотя свадьба с племянницей Андрея стала бы чудесным поводом и подтвердить союз, и заручиться дружбой.

– Он обещал вскоре у меня быть, – сказал ей Андрей. – Людей присылал уже. Сам пока не едет, ждет к себе послов от ляшского короля и Перемышль не может оставить. Сына, что ли, Болеславова он в полон взял, я не знаю.

– Я знаю! – Прямислава уже слышала от самого Ростислава ту повесть о весеннем походе и битве на Вислоке, и была счастлива рассказать владимирскому князю и боярам о том, какой молодец ее жених!

Отдохнув и распрощавшись с Андреем, двинулись дальше. Через три дня, к вечеру, прибыли в город Червен – старинный и знаменитый, по которому вся прилегающая земля издавна называлась Червенской. Чуть ли не два с половиной века назад еще сам князь Владимир Святославич, креститель Руси, отбил у ляхов Червонную Русь – сам Червен, а с ним Перемышль, Белз, Звенигород, Радом и другие города. С тех пор ляхам приходилось отвоевывать эти земли назад, потом русские князья возвращали их снова, и борьба за Червонную Русь между двумя могущественными державами не ослабевала и по сей день. Поэтому Червен, стоявший на мысу левого берега Гучвы, был хорошо укреплен: рвом и валом со стороны мыса, высокими городнями с заборолом.

Своего князя тут не имелось, его заменял посадник Людослав Стефанович. Вместе с посадником, мытником и толпой жителей встречать обоз вышел отец Тимофей из церкви Козьмы и Дамиана. Увидев его, Прямислава вспомнила туровского попа Ахиллу Буяна: отец Тимофей, рослый и плотный, с круглым лицом и густой бородой, имел очень воинственный вид. Бронзовый крест лежал на его выпуклой широкой груди, рукава рясы на могучих толстых руках были засучены почти до локтя, а за веревочный пояс засунут настоящий боевой топор! Прямислава едва поверила глазам, увидев на пристани эту диковинную фигуру.

– Что это ты, отец, вооружился? – в изумлении воскликнула Анна Хотовидовна. – Или воюешь с кем?

– Тут, на дороге, всегда есть с кем воевать! – густым басом ответил настоятель церкви Козьмы и Дамиана, святых братьев-кузнецов. – Шалят ведь на дороге, боярыня!