Нет, нет и ещё раз... да! - Ольга Обская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они с Торбьоном шли по храму молча рука об руку. Карине стало интересно, о чём он сейчас думает. Тоже ищет на стенах те самые руны? Спросить она не успела. Им навстречу вышел настоятель. Она сразу узнала его. Именно он был свидетелем и распорядителем брачной церемонии. Старец запомнился Карине своей совершенно неотразимой милой несуразностью. Невысокий — едва ли доставал ей до плеча, он был облачён в мантию на несколько размеров больше, которая величественно волочилась по полу.
— Рад видеть вас в добром здравии, — поприветствовал настоятель и улыбнулся тепло, не оставив ни малейших сомнений в том, что его радость искренняя.
— Доброго здоровья, магистр, — Торбьон низко склонил голову.
Карина поздоровались со старцем с не меньшей почтительностью.
— Я ждал вас. Следуйте за мной, — он повёл гостей из слабо освещённой части храма в светлую. — Ваши брачные руны подсказали, что скоро вы сюда наведаетесь.
Настоятель указал на одну из стен, и Карина увидела, наконец, то, что давно искал её взгляд — те самые знаки, которые возникли, когда они с Торбьоном произносили брачные клятвы. Она почти такими их и запомнила. Эти витиеватые линии врезались ей в память. Хотя что-то с ними всё же было не так. Она пыталась понять, что именно, однако неожиданный вопрос настоятеля поставил в тупик и заставил думать совсем о другом.
— Вы здесь, чтобы освятить дитя?
Глава 65. Разве такое возможно?
Что Карина могла ответить настоятелю? Естественно, ничего вразумительного. Она перевела взгляд на Торбьона. Он тоже пребывал в полном недоумении.
— Магистр, мы решили посетить храм, чтобы попытаться установить связь со стихиями… — принялся объяснять Торбьон.
— Похвально, похвально, — удовлетворённо кивнул старец. — Гармония стихий нарушена, и они в любой момент могут обрушиться на земли Дак'Кастеров, неся опустошение и упадок. Храм готов к ритуалу равновесия — вы можете приступить в любой момент. Но прежде я хотел бы провести другой ритуал — освящения вашего дитя.
Настоятель приблизился к Карине и взял её за руку. На его морщинистом лице засияла добрая улыбка.
— Я уже сделал для него артефакт. Это лучшее, что у меня когда-либо получалось.
— Артефакт? — растерянно переспросила Карина.
Её сердце наполнилось искренней благодарностью. Вместе с тем, она решительно перестала понимать речи настоятеля.
— Магистр, преклоняясь перед вашей мудростью, прошу раскрыть нам смысл ваших слов, — Торбьон решил, наконец, развеять туман. — О каком дитя вы говорите?
— О вашем, — невозмутимо ответил старец. — Я подумал, что основой родового артефакта, который вы наденете ему на шею, должен стать осколок горной породы, который откололся от храмовой стены, ровно в том месте, где выгравлены руны ваших брачных клятв. Я много работал над ним, прочёл древнейшие из заклинаний, подверг воздействию всех четырёх стихий и своей магистерской магии.
Настоятель извлёк из складок безразмерной мантии небольшую коробочку, которую тут же и открыл. У Карины дыхание перехватило. Внутри лежал идеально ровный ромб, который сиял приятным бирюзовым цветом. Если когда-то этот камень был осколком безликой серой горной породы, то сколько же магии нужно было в него вложить, чтобы настолько преобразить!
— В этом камне сила заклинаний и сила вашей родительской любви, которая будет оберегать дитя от любых напастей… — с теплотой произнёс настоятель.
— Это лучший артефакт из тех, что я когда-либо видел, — согласился Торбьон, — но, магистр, почему вы думаете, что у нас есть дитя?
Настоятель закрыл коробочку и посмотрел сначала на Торбьона, потом на Карину долгим мудрым взглядом.
— Вы не знали? — всплеснул он руками. — Как же так? Но взгляните, — старец подвёл гостей к стене, — рисунок рун изменился. Так бывает, когда союз двух любящих сердец даёт плоды.
— Вы не могли ошибиться, магистр? — выразил сомнения Торбьон.
Морщинистой рукой настоятель провёл по линиям. Глаза его были прикрыты.
— Вас связывают не только брачные клятвы, но и дитя, — повторил он с такой уверенностью, что глупо было выдвигать новые возражения.
Такого смятения чувств, как после этой фразы настоятеля, Карина не испытывала ни разу в жизни. Неужели у них с Торбьоном есть ребёнок? Совершенно невозможно! Хотя… чисто теоретически как раз возможно. Тот эпизод, который Карина вспомнила у озера, вполне мог закончиться близостью. Она ощущала, что к этому всё и шло. Но если так, что было потом? Неужели Карина забыла не только о своих прежних отношениях с Торбьоном, но и ребёнке? Разве такое возможно?
В памяти всплыл один важный момент — разговор с настоятельницей женской обители Фредерикой, которая обронила:
Не рассказывай никому о своём дитя…
Почему-то Карина не придала должного значения этой фразе. Тогда на неё скопом свалилось столько информации, что сложно было понять, где правда, где полуправда, а где откровенная неправда. Она решила, что Фредерика выразилась образно, имела в виду не дитя, а детище — какое-то занятие или дело, о котором рекомендовала умолчать. Но что если речь шла действительно о ребёнке?
— Позовёте, когда будете готовы к ритуалу, — произнёс старец, глядя на растерянные лица гостей.
Он скрылся в одном из коридоров, оставив Карину с Торбьоном наедине.
— Думаете, настоятель ошибся? — спросила она, надеясь получить утвердительный ответ. — Я не помню о ребёнке. Разве такое может быть?
— Не думаю, что он ошибся, — покачал головой Торбьон. — Никто не умеет читать руны лучше него. Но если он прав, где же наше дитя?
Тот же вопрос задавала себе Карина. Но ответа она не знала. Она пыталась представить малютку, крошечное создание, завёрнутое в одеялко. Кто о нём заботится? Почему его забрали у Карины?
— Нам нужно посетить женскую обитель, из которой вы меня выкрали. Настоятельница Фредерика что-то знает.
И не просто знает. Почему-то она советовала никому не говорить о ребёнке. Почему?
Это был не единственный вопрос, который Карина хотела бы задать Преподобной. Неожиданно появилось понимание, что Фредерика сыграла какую-то важную роль в судьбе Карины. Она давно подзабыла о настоятельнице. И, видимо, зря. Вспыхнуло непреодолимое желание немедленно отправиться в обитель и всё выяснить. Карина страшно разволновались. Самые разные эмоции жгли грудь. Она приложила ладонь туда, где неистово билось растревоженное сердце. Сделала это непроизвольно, даже не осознавая, что ею
