Черноморский флот в трех войнах и трех революциях - Александр Широкорад

Самолеты Черноморского флота должны были провести бомбардировки Констанцы в 4 ч 00 мин, в 4 ч 30 мин и в 5 ч 00 мин.

Артиллерийский обстрел предполагалось вести «ударной группой» в составе лидера «Харьков» и двух эсминцев типа «С». Действия этой группы должна была обеспечивать находившаяся в 60 милях к востоку от Констанцы группа прикрытия в составе крейсера «Ворошилов» и лидера «Москва».

Командовать ударной группой Октябрьский приказал командиру 3-го дивизиона эсминцев капитану 2-го ранга М.Ф. Романову, поднявшему свой флаг на «Харькове». Общее командование обеими группами должен был осуществлять командир отряда легких сил контр-адмирал Т.А. Новиков.

25 июня в 13 ч 40 мин Октябрьский передал план операции командующему эскадрой. Выход лидера «Харьков» и эсминцев «Смышленый» и «Сообразительный» был назначен на 16 ч 00 мин. «Сообразительный» находился в четырехчасовой готовности и потому не успел к выходу в указанное время.

Но вот в 17 ч 33 мин штаб Черноморского флота получил утвержденный наркомом Кузнецовым план операции со следующими указаниями:

— «Ударная группа» утверждалась в составе двух лидеров.

— Прикрытие — крейсер «Ворошилов» и три эсминца.

— Авиация должна была бомбить Констанцу ночью и после обстрела кораблями. Последняя группа самолетов обязана была сфотографировать результаты артиллерийского обстрела.

Можно только подивиться мудрости адмиралов. Обстрел порта поручался лидеру и эсминцам, из 130-мм пушек Б-13 в зоне обстрела вражеских береговых батарей. Мало того, действие 130-мм фугасных снарядов, содержавших всего 2,8 кг тротила, было довольно слабым. А вот фугасные снаряды 180-мм орудий имели 7,97 кг тротила, то есть в три раза больше. А главное — дальность стрельбы 180-мм орудий равнялась 37 км, то есть была заведомо больше, чем дальность стрельбы любых германских береговых батарей.

Естественно, куда разумнее было послать в рейд на Констанцу крейсера «Молотов» и «Ворошилов» с их восемнадцатью 180-мм орудиями.

Но послали один «Ворошилов», и то в составе группы прикрытия. Любопытный вопрос: а от кого собирался «прикрываться» Октябрьский? От злополучных четырех румынских эсминцев? Нет! От того же итальянского флота! Только в этом случае приказ Октябрьского имеет какое-то логическое объяснение.

В суматохе штаб Черноморского флота забыл оповестить о нападении наши подводные лодки, находившиеся у берегов Румынии. По плану наши корабли должны были пройти между позициями подводных лодок «Щ-205» и «Щ-206» в нескольких километрах от краев районов их действий. Но можно было и сообразить, что для зарядки аккумуляторов подводная лодка «Щ-206» выйдет из своего района, чтобы не засветиться противнику, и отойдет на север.

25 июня в 20 ч 10 мин лидеры «Харьков» и «Москва» вышли в море. Отряд же прикрытия покинул базу в 22 ч 41 мин. Эсминец «Смышленый», будучи еще на Инкерманском створе, за что-то зацепил своим параваном и отстал. Лишь в 3 часа 26 июня ему удалось выйти за минное заграждение главной базы.

В 0 ч 33 мин 26 июня крейсер «Ворошилов» и эсминец «Сообразительный» дали ход 28 узлов. С развитием полного хода «Сообразительный» стал отставать, и в 2 ч 30 мин корабли потеряли друг друга из виду. Лишь на рассвете «Сообразительный» присоединился к крейсеру «Ворошилов», и они оба начали маневрировать в 50 милях восточнее Констанцы.

Переход морем обоих лидеров прошел благополучно, и в 4 ч 42 мин с дистанции 140 кабельтов (25,6 км) им прямо по курсу открылся берег. Лидеры сбавили ход до 24 узлов и поставили параваны-охранители[40]. Вообще говоря, параваны-охранители положено применять при скорости до 21 узла, но наши лидеры запаздывали, и Романов решил: «Авось пронесет».

В 4 ч 50 мин на широте 44° 10,6’ и долготе 29°02,0’ на «Харькове», шедшем головным, подорвался правый параван. Корабли поменялись местами, и головным стали лидер «Москва». В 5 часов утра лидеры начали поворот на боевой курс —22°, двигаясь 26-узловым ходом. В этот момент у «Харькова» оборвался левый параван.

В 5 ч 02 мин, будучи в точке с координатами: ш = 44°10,3”, д = 28°57'0”, «Харьков» открыл огонь по нефтехранилищам в порту Констанца, имея курсовой угол 55° правого борта и дистанцию 130 кабельтов. С третьим залпом «Харькова» открыл огонь и лидер «Москва».

В 5 ч 06 мин по нашим кораблям открыла огонь трехорудийная германская 28-см батарея «Тирпиц».

Первый залп батареи лег с перелетом в 10 кабельтовых от «Москвы», второй залп перелетел всего 5 кабельтовых, а третий накрыл «Москву».

Около 5 ч 10 мин командир «ударной группы» решил отходить, и на «Москву» был передан сигнал: «Начать отход. Дым». В 5 ч 12 мин «Москва» начала отход, одновременно ставя дымовую завесу. «Харьков», шедший без паравана, держался кильватерной струи «Москвы». В 5 ч 13 мин «Москва» легла на зигзаг с целью сбить пристрелку немецкой батареи. В это время с «Харькова» заметили на берегу в районе нефтяного терминала большой пожар.

В 5 ч 14 мин «Харьков» прекратил артогонь по берегу, выпустив 154 фугасных снаряда.

В 5 ч 20 мин с обоих лидеров заметили следы двух торпед, идущих к «Москве». Лидер «Харьков» начал сбрасывать глубинные бомбы на месте, где вражеская подводная лодка могла пустить торпеды. В 5 ч 21 мин в середине корпуса «Москвы» раздался взрыв. Столб огня и дыма поднялся на высоту 30 метров.

«Харьков» отвернул и обошел место взрыва с севера. Лидер «Москва» переломился пополам в районе правого котельного кожуха. Носовая часть лидера была оторвана и развернута форштевнем к корме, кормовая часть держалась на плаву. Винты работали в воздухе, дымовая аппаратура продолжала действовать. На палубе находились люди, а зенитное орудие на кормовом мостике вело огонь по появившимся самолетам противника.

«Москва» затонула на глубине 40—45 м. На воде остались спасательные круги, матрацы, аварийный лес, дымовые шашки и единственная шлюпка, в которой находилось 17 человек. К вечеру 14 румынских катеров и гидросамолеты подобрали из воды 69 человек — 7 офицеров и 62 краснофлотца. На допросе некоторые члены экипажа «Москвы» заявили, что перед взрывом корабля они видели след торпеды. Среди пленных оказался и командир лидера А. Б. Тухов.

После гибели «Москвы» лидер «Харьков» поставил дымзавесу и попытался спасти уцелевших моряков, но тут у его борта разорвались два снаряда. Лидер получил повреждения и снизил ход до «малого».

Идя шестиузловой скоростью, к 5 ч 55 мин «Харьков» вышел из зоны досягаемости береговых батарей противника, которые вели огонь с дистанции 32,9 км. Но в 6 ч 43 мин был обнаружен пузырь и след торпеды, шедшей на лидер. «Харьков» повернул на торпеду, и она прошла за кормой. Предполагаемое место неприятельской подводной лодки было обстреляно ныряющими 130-мм снарядами.

В 7 ч 30 мин к «Харькову» присоединился эсминец «Сообразительный» и «начал нести противолодочную и противовоздушную оборону», находясь в голове колонны и маневрируя на большой скорости.

«В этот момент «Сообразительный» заметил след торпеды с правого борта. Повернув вправо, он оставил торпеду слева от себя, но одновременно обнаружил след второй торпеды, шедшей вдоль правого борта на лидер. «Харьков» тоже повернул, но следа торпеды не видел. «Сообразительный» атаковал подводную лодку глубинными бомбами, причем на месте бомбометания было обнаружено большое масляное пятно и на момент показавшаяся и быстро погружавшаяся в воду корма подводной лодки. Отразив атаку, корабли продолжали отход на восток»{94}.

Замечу, что в официальном «Справочнике потерь военно-морского и торгового флотов Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» говорится, что подводная лодка «Щ-206» потоплена румынскими судами 9 июля у мыса Шадлер. Однако там же сказано, что с 26 июня по 9 июля, то есть целых 17 суток, Лодка не имела связи с базой, несмотря на попытки командования установить с ней связь. Видимо, кто-то из составителей «Справочника…» хорошо владел эзоповым языком.

Стоит привести рассказ командира «Сообразительного» старшего лейтенанта С.С. Воркова.

«На большом ходу корабль кренится на повороте.

Рядом со мной стоит Сингаевский. Он что-то кричит.

— След торпеды справа… — доносится до моего слуха.

Крутой поворот — и эсминец в безопасности. Сигнал… Гудки… Вот и лидер «Харьков» поворачивает в нашу сторону.

Смолкли орудийные залпы. На мгновение наступает тишина. И вдруг глухой взрыв глубинных бомб сотрясает корабль: бомбим место возможного нахождения подводной лодки врага, выпустившей две смертоносные торпеды. Сбрасываю еще серию бомб. Захожу и вновь сбрасываю бомбы. Подводной лодки не вижу. Но она где-то здесь, рядом»{95}.

Замечу, что писал сие контр-адмирал Ворков в 1962 г. и понятно, почему он далее обрывает рассказ о лодке и сразу переходит к возвращению эсминца в Севастополь.