Возвращение мертвеца - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит

Я снова взяла ручку и задумалась. Добавить было уже нечего, поэтому я приписала только одно слово: «Прощай».

И вышла из кабинета. В коридоре было пусто. Спустившись по лестнице, я вышла на улицу. Внезапно вспомнив, что так и несу ожерелья в руке, я быстро спрятала их в карман.

«А вот теперь, Мирович, попробуй меня взять», – подумала я, ожидая, что почувствую боль от удара хлыстом или, что откроются старые раны.

Но ничего не случилось. Вместо этого меня обуяла ярость, холодная, как лед, ярость, заслонившая собой весь мир. Меня ждала добыча – я знала, где она прячется, знала, как мне ее найти; впереди меня ждало наслаждение – наслаждение местью. Он заплатит за все, кем бы он ни был. Лурдес, Мирович, да хоть сам Крысиный король, – я его убью.

У меня с ним свои счеты.

Глава 30

Для полного восстановления энергии мне все еще требовалась еда. Посетив семь ресторанов подряд, я, в конце концов, оказалась на восточной окраине Сент-Сити, в пабе, зажатом между городом и озером. В сторону моста я продвигалась чисто интуитивно, переходя от одного ресторана к другому. Карман оттягивали ожерелья. Я не лгала – не зная точно, где находится Лурдес, я чувствовала его местонахождение на уровне подсознания. За свою жизнь я переловила столько психопатов и уголовников, что давно уже научилась распознавать знакомое покалывание – признак того, что я двигаюсь в правильном направлении, и что преступник находится где-то рядом. Мое охотничье чутье работает – уже хорошо.

Залпом выпив пинту пива, я рукой вытерла рот и уставилась на тарелку с остатками огромной пиццы. Терпеть не могу пиво, но оно очень богато углеводами, а я крайне нуждалась в новом запасе топлива. Конечно, я чувствовала себя обжорой, но, черт возьми, как мне хотелось есть!

Я вздохнула и оглядела паб. По телевизору показывали очередную серию о приключениях отряда церемониалов из Восточного Лос-Данжелес-Фриско.

«Псионов они ненавидят, а фильмы про нас обожают», – по привычке подумала я.

Потом кто-то переключил канал, и на экране возник мой дом, в дыму и пламени. Я смотрела, барабаня пальцами по столу. Гейб подумала, что Лурдес или Мирович напал на меня в моем доме или же следил за мной, когда я оттуда выходила. Должно быть, она действительно за меня переживала, и очень сильно. Да уж, такой подруги я не заслуживаю; Гейб меня ни разу не подводила.

Не отрываясь, я смотрела на экран. И вдруг заметила, как среди бушующего пламени что-то мелькнуло.

Что-то темное, вращающееся, словно обсидиановый дым.

В огне появились неясные очертания человеческой фигуры… вот она расправила тонкие черные крылья, распростерла руки. В следующую секунду фигура вобрала в себя столб огня, а изображение на экране вдруг запрыгало – от внезапного удара горячей волны оператор едва не выронил камеру из рук.

Я смотрела на экран, разинув рот. Черт побери, что там происходит?

Пожар не прекратился, но огонь становился все слабее и слабее, извиваясь вокруг темной фигуры, которая подняла голову, словно искала кого-то взглядом. Затем передача внезапно оборвалась, и на экране замелькали полосы. Потом появился диктор, и вдруг справа от него возникло мое лицо, мое новое лицо, как со злостью увидела я. Видимо, кто-то из репортеров успел навести на меня камеру. Волосы у меня были откинуты назад, ноздри раздувались, лицо было прекрасно – держу пари, это были кадры из Дома Боли.

Диктор был из тех, кто нравится зрителям: андроген с высокими скулами и красиво очерченным ртом. У него были прямые светлые волосы и ярко-зеленые глаза, при виде которых у меня сжалось сердце. Быстро оплатив счет, я вылетела из паба, едва касаясь ногами земли. За моей спиной с шумом захлопнулась дверь.

Что происходило в моем доме? Кто это? Лурдес? Неужели он пробрался за мной в дом, пока я заливалась слезами, и внезапный взрыв застал его врасплох? Во рту у меня стало сухо, правая рука сжалась в кулак.

Но я не чувствовала присутствия Мировича или Келлера. И, даже сходя с ума от горя, я смогла бы учуять мерзкую психическую вонь, распространяемую моим бывшим директором.

Этого не может быть. Не может!

«Как, неужели вы его не воскресили?»

– Это невозможно, – громко произнесла я и, вздрогнув от собственного голоса, оглянулась по сторонам.

Несколько прохожих-нормалов в испуге шарахнулись в сторону.

– Это невозможно, чтоб тебе!

Это игра воображения. Или… в битве с Джафримелем Сантино использовал Яйцо, а Люцифер завершил дело, добив раненого. А что, если демона смогли возродить огонь и энергия, а не кровь, как думала я? Что, если его тело восстало из пепла? Может такое произойти с падшим демоном?

«Не отвлекайся, Дэнни. Каждая минута промедления может закончиться новым убийством».

Да, но ожерелья-то теперь у меня! И значит, цель убийцы – я.

Я шла по улице, сжав в руке ножны, внутри которых тихо гудел меч, исполняя подсознательную песню энергии. Через некоторое время я стала замечать, что люди расступаются, давая мне дорогу. Наконец я вышла в район жилых домов; улицы опустели, и на пути мне попадались лишь старые деревья, которые в ожидании зимы надели красно-желтый наряд. Громко шурша опавшими листьями и разбрасывая их ногами, я медленно брела по улице.

Когда я вышла к мосту, солнце уже садилось.

В наши дни, с непрекращающимся потоком ховеров, огромный мост пришел в состояние ветхости и запустения. Однако владельцы сликов не могут перелететь на ту сторону озера по воздуху, не следует также забывать о пешеходах и велосипедистах, поэтому ветхий мост продолжал гудеть от мощного транспортного потока, к которому присоединялся еще и рельсовый транспорт, перевозящий грузы, которые по какой-либо причине нельзя было перевозить на ховерах.

Мне нужно было двигаться на восток, к тому же хотелось немного пройтись, поэтому выбора у меня не было – мост или ничего.

На западе, петляя, с холма спускались старые шоссе. Я направилась к мосту, продираясь сквозь кусты и с грустью вспоминая свой старый слик. Там, где начинался мост, виднелся берег реки. Пахло холодным железом и мертвой, отравленной химикатами водой. По берегам тянулись поселения бездомных людей и псионов-изгоев; можно сказать, что сюда стягивались все отбросы общества. По сравнению с этими местами Тэнк выглядел мирной колонией седайин. Я шла не останавливаясь.

Мост нависал над поверхностью неподвижного, как стекло, озера. Пятьсот лет назад, когда он был только построен, его называли чудом архитектурной мысли, но время шло, и мост приходил в упадок. Правда, каждый год его ремонтировали, укрепляя и подновляя металлические конструкции, а несколько лет назад даже провели генеральную реконструкцию, оплаченную из фондов Гегемонии и городского управления. На поверхности озера плавал толстый слой водорослей; время от времени озеро чистили – либо власти, либо тот, кто владел познаниями в химии и оборудованием на сумму в несколько сотен тысяч кредиток. Между прочим, именно отсюда пошла первая волна поставок хлор мена-13, страшного наркотика, основную часть которого составляет тиолин. Мало нам чилла!

Будь у меня слик, я добралась бы до противоположного берега за несколько секунд, но я, поеживаясь, продолжала идти пешком. Пруд, возле которого заканчивались владения «Риггер-холла» и где стоял старый шлюпочный сарай, питался водами реки. Даже находясь поблизости от воды, которая всего лишь подступала к границам этого проклятого места, я чувствовала, как стынет кровь в жилах и натягиваются нервы.

Но чем больше я об этом думала, тем более странным мне казалось, что членам «Черной комнаты» удавалось проводить в сарае встречи, о которых никто не знал, даже если Келлер и приводил туда заговорщиков только по одному. Мирович был начеку постоянно, старательно разнюхивая, нет ли у кого из учеников запрещенных предметов; при этом ему всегда удавалось на шаг опережать и, следовательно, на корню пресекать возможные бунты, не считая тайных сговоров и сборищ. С кем бы ты ни общался, он обязательно оказывался либо доносчиком, либо подвергался истязаниям, либо молча прятался в свою раковину, мечтая только об одном – выжить.