Возвращение мертвеца - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит

Я хрипло рассмеялась.

– Все верно, Гейб, я уже мертва. Просто мне не хватает духу это признать. Собери ожерелья. Я их заберу, а потом займусь этим Лурдесом, или Мировичем, или кто он там. И вот что, Гейб: когда ожерелья будут у тебя в участке, а ты внезапно почувствуешь, будто что-то не так, беги оттуда, слышишь? Не вздумай выходить с ним один на один.

– Но… тебе нужен помощник, Дэнни! Во имя Гадеса…

– Никаких помощников! – Мой голос звучал спокойно и уверенно. – Ты видела, что он сделал с Джейсом? А твои копы? Я наполовину демон, Гейб. Если кто и может остановить этого выродка, так это я. Если мне понадобится помощь или, скажем, термоядерное оружие, я так тебе и скажу. И не вздумай присылать мне в помощь копов – ты их просто угробишь. Он мой, Гейб.

– Дэнни…

– Дай слово, Гейб. Дай мне слово.

В трубке долгое молчание; потрескивание. Если бы речь шла только о спасении людей-псионов, я действовала бы гораздо быстрее и эффективнее, приняв на себя основной удар. Но в этом деле завязла еще и Гейб, и ей никак не позавидуешь, поскольку она отвечает не только за себя, но и за своих людей и вообще за исход операции. Теперь ей остается либо положиться на своих копов и молиться, чтобы убийца их пощадил, либо на меня, которая должна довести дело до конца. Довериться моему уверенному голосу. У нее только один выбор. Либо жертвовать людьми, либо полностью довериться мне.

– Ладно. Действуй. – Голос Гейб дрожал. Еще один вздох – новая затяжка; я просто чувствовала, как от трубки тянет синтетическим табаком. – Я рада, что ты жива, Дэнни.

«Хоть один из нас чему-то рад».

Я хрипло засмеялась.

– Спасибо, Гейб. Будь осторожна.

– Ты тоже. Не делай глупостей.

Она положила трубку. Я тоже повесила трубку и прижалась лбом к холодной стенке телефонной будки. Ужасно хотелось есть. Внезапно я ощутила сильную слабость.

«Дорин. Ева. Джафримель. Джейс».

Перед глазами встал скорбный список, терзая совесть острыми шипами моей вины.

– Мне нужно поесть, – буркнула я.

«…Накорми меня…»

«Как, неужели вы его не воскресили?»

– Теперь не могу, солнце мое, даже если бы и захотела, – громко сказала я. – Нет, вы только подумайте. Стою в телефонной будке и разговариваю сама с собой. Все, Дэнни, иди-ка ты поешь.

Внезапно я остановилась. И быстро набрала еще один номер. Раздалось четыре гудка.

– Дом Любви, – прозвучал в трубке мягкий мужской голос. – Что вам угодно?

– Это Данте Валентайн, – тихо сказала я. – Мне необходимо поговорить с Полиамур. Сейчас.

– Но… сначала нужно…

Внезапно голос оборвался, в трубке что-то зашуршало, и я услышала другой голос. Женский, низкий и ровный, от которого меня пробрала дрожь.

– Мисс Валентайн, леди Полиамур ждет вашего звонка. Одну минуту.

«Леди» Полиамур? Не будь я такой измотанной, я бы от души посмеялась.

Щелчок. В трубке полная тишина. Я бросила взгляд на расстилавшийся впереди пустырь; на душе стало тоскливо. По спине побежали мурашки. Утреннее солнце окрасило унылый пустырь в золотые тона. В небе показались перистые облака – ночной дождь уходил на восток, в глубь страны, оставляя после себя нежно-розовую полоску зари на чистом голубом небе.

Еще один щелчок.

– …наказание. Я же просила сообщить мне сразу, как только она позвонит!

Голос Полиамур.

Я слегка улыбнулась; тело напряглось. Мне нужно поесть, и как можно скорее.

– Мисс Валентайн. Я знала, что вы мне позвоните.

– Терпеть не могу быть предсказуемой. Послушай, Поли, мне нужно кое-что узнать. Ожерелья. Эти ваши ожерелья с амулетом. Откуда вы их взяли?

– Келлер достал их у какого-то ювелира… – Она помолчала, видимо пытаясь вспомнить имя. Что ни говори, а тренированная память что-нибудь да значит. – Ах да, его звали Смит. Брайс Смит. Его дядя.

Я глубоко вздохнула. Ну конечно. Нормал живет в доме, окруженном отличной энергетической защитой, – а как же иначе мог отблагодарить своего любящего дядю ребенок-псион? Держу пари, защитные линии дома Смита были созданы Келлером после того, как он окончил школу.

После того, как окончил школу, – и до того, как Мирович вырвался из глубокого психического подземелья, в котором его запер Келлерман Лурдес, вероятно решив, что директор уже мертв.

– Это я и хотела узнать, Поли. Спасибо. Не забудь запереть все двери и не выходи на улицу, поняла?

– Спасибо за заботу, но меня хорошо охраняют. Данте…

Я снова прижалась лбом к холодной стенке. Окна телефонной будки уже покрылись капельками пара.

В голосе Полиамур не слышалось ни пренебрежения, ни покорности – редкое явление. Более того, в нем звучали новые нотки – уважения. Причем не того льстивого уважения, которое куртизанка выказывает своим клиентам, а самого настоящего, искреннего.

– Спасибо вам. Приходите в любое время, когда захотите. Я всегда рада вас видеть.

«О боги, только не надо меня соблазнять».

– Спасибо, – сказала я и повесила трубку.

«Еда. Мне нужно поесть».

В районе Тэнк все еще встречались забегаловки, в которых подавали настоящее мясо, а не белковый суррогат. Зайдя в ближайший taqueria[8], я купила и жадно слопала два огромных burritos[9] с говядиной, затем в уличной палатке купила три тройных чизбургера, которые проглотила за десять минут. В следующей палатке купила еще три чизбургера, на этот раз с соевым беконом. После этого, чувствуя, что желудок уже не так скручивает от голода, я зашла в новоитальянское кафе, где заказала спагетти с чесночным хлебом, брускетту, фаршированные грибы и двойную порцию жареных кальмаров. Все это я проглотила, даже не заметив вкуса. Я бы заказала еще чего-нибудь, но в этом кафе приходилось слишком долго ждать, когда принесут заказ.

Покончив с обедом, я зашла в магазинчик аптечных товаров и купила целую упаковку препарата, предназначенного для поддержания мускульной массы тела. Обычно им пользовались те, у кого были проблемы с черным рынком. Через десять минут, в пустынном переулке, я отбросила последнюю баночку и вытерла рот.

Насытиться по-настоящему я так и не смогла, но все-таки немного притупила голод. Времени больше не было – я ведь обещала Гейб, что буду через час. Через пятнадцать минут я пулей влетела на третий этаж полицейского участка и ворвалась в кабинет Гейб, где на столе лежали соединенные между собой четыре серебряных ожерелья.

Весь этаж словно вымер. Еще бы: по городу разгуливает пожиратель, убивающий псионов. Я думаю, Гейб не пришлось дважды просить очистить помещение, когда она сообщила коллегам, что может произойти. Скорее всего, они попрятались и наблюдают за мной, дожидаясь, когда я покину здание.

Что ж, их можно понять.

Взяв ожерелья, я оглядела кабинет. Найти чистый листок бумаги оказалось нелегко, поэтому я написала на обратной стороне отчета об ограблении: «Первая жертва – нормал, дядя Лурдеса. Это он изготовил ожерелья. Я знаю, где находится Лурдес. Скоро он заплатит за все. НЕ ВЗДУМАЙ присылать мне на помощь своих людей!»

Немного подумав, я приписала: «Спасибо». Потом дважды подчеркнула это слово и обвела его двойным кругом, решив, что и этого недостаточно, я положила на бумагу ладонь и начала передавать ей свою энергию, выводя чернилами глиф «майнутш», Великий Глиф Канонов, изображающий нечто похожее на всадника среди переплетения линий. Этот знак означает нежную привязанность и партнерство – примерно то, что соединило Гейб и Эдди. Мне бы тоже хотелось иметь такого друга, как Эдди.

На мгновение я ощутила стыд, но затем решительно прогнала это чувство прочь. Ничего, скоро я навсегда избавлюсь от чувства вины за все свои ошибки – я смою его кровью. Но чтобы это сделать, нужно хорошенько подумать.

Месть – штука хорошая, но и она может обернуться крахом, если тщательно не обдумать свои действия. К смерти я была готова, да… но не собиралась проигрывать. Прежде чем я умру, Келлер или Мирович – или оба – отправятся прямиком в ад; я костьми лягу, пойду на что угодно, но я своего добьюсь.