Приемный - Артём Кочеровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Большую часть этих сигналов мне не нужно было обдумывать. За исключением отдельных случаев. Как если бы я хотел взять со стола ручку. В таком случае мне не нужно думать о движениях руки в пространстве, об угле разгибания локтя и точках хвата. Я просто беру ручку. Но что, если на столе лежит не ручка, а, к примеру, стоит миска с горячим супом? Задача усложняется. С горячей миской стоит быть осторожнее. Нужно подумать: где взяться, чтобы не обжечься; и как нести, чтобы не пролить. Сфера работала так же. Подача энергии стала естественным процессом организма, а вот более сложные или тонкие вещи требовали дополнительной концентрации.
К слову, и наполнение сферы в последний раз прошло проще. Хотя проще ли? Нет, конечно, мне было хреново. Очень хреново! Но, если сравнивать горсть таблеток, которые я съел в квартире у Лазаря – одиннадцать штук, и оптовый пакет – три сотни, то можно сказать наверняка: чувствовал я себя не в тридцать раз хуже, а всего лишь в пять-десять.
Примерно треть пакета я запихал в себя самостоятельно. Потом всё. Выпал в галлюциногенный астрал, где мои мысли и чувства превратились в разноцветные облака, которые сдувал и рассеивал наркотический дурман. Затем пришёл Карате (как мы и договаривались) и продолжил пихать в меня дурь. Я предупредил его, что пять раз моргну, если почувствую, что больше не выдержу. Так мы и работали. Он пихал в меня дерьмо, а я его преобразовывал. Каждые полчаса делали перерывы.
Когда две трети пакета бултыхались у меня в животе, Карате применил «поддержку». Сложно сказать, на что он рассчитывал, ведь тремя часами ранее мы попробовали зарядить мою сферу его энергией, но ничего не вышло. Так или иначе, я почувствовал облегчение.
Красная энергия, которую он передавал и преумножал с помощью «поддержки», не взаимодействовала со сферой, зато она разбавляла побочные продукты от преобразования яда из наркоты в оранжевую энергию. Визуально выглядело так, будто поток красной энергии, словно гаситель, осаждал ядовитые частицы токсичных отходов.
Как вся эта хренотень называлась на языке энергии, я понятия не имел. Но главное – помогало. Мне становилось легче, а сам процесс преобразования шёл быстрее.
К утру я слопал весь пакет, преобразовал таблетки в энергию и заполнил сферу по самое горлышко.
Охранник у двери в кабинет Шмеля отличался от охранника на входе в здание. Пожалуй, этого следует назвать телохранителем. Если тот исполнял роль пускай не швейцара, но ближе к обслуживающему персоналу, то громила возле кабинета босса чувствовал себя хозяином. Чего стоило то, как он осадил Фогу?
Во время наших вечерних посиделок с Трубами Тарас часто рассказывал про крутых парней из банд. Они встречались редко. Настолько редко, что даже один такой человек в банде считался признаком успеха и силы. Ну а если в банде работали таких двое или больше, то связываться с такой бандой мало кто осмеливался.
Что-то подсказывало мне, что Тарас говорил именно про таких парней, как тот, что стоял у двери. До предела обученный и натасканный. Профессионал до мозга костей. Он обладал такой же красной энергией, как и все. Имел две руки, две ноги, голову. Ничем не отличался от других людей, кроме исключительного обращения с энергией.
Говорят, что дока (так называли людей, переступивших ступень мастеров) способен в одиночку уничтожить хоть целый дом банд, если там нет другого доки. Годы тренировок и исключительное обращение с энергией дают ему нечеловеческую скорость, силу и выживаемость.
Чтобы прикончить доку, придётся порвать его на куски или прицельно высадить обойму в грудь и голову. Выстрелы из мелкокалиберных пистолетов по корпусу покажутся не болезненнее дряной пневматики.
В последнее время я нередко ощущал энергию в своей сфере. Пускай она булькала там не каждый день, но и не раз в шестнадцать лет, как то было раньше. И всё же я понятия не имел, что значит обращение с энергией. Секрет успеха док лежал в тонкости управления энергией. В моём же представлении обращение с энергией ограничивалось открытым или закрытым клапанами. На деле я открывал дроссельную заслонку и подкидывал в цилиндр топлива. Его становилось либо больше, либо меньше. Как ещё можно обращаться с энергией?
Сорок минут мы просидели в приёмной, прежде чем Шмель нас принял. Фога вскочил первым, с недовольством посмотрел на телохранителя и вошёл в кабинет, я – следом.
Банковский стиль сохранился во всём здании, но не в кабинете босса. Я ожидал увидеть что-то вроде переговорной с длинным столом и удобными стульями, а увидел растянувшуюся по площади гостиную с диванами, барной стойкой и телеками на стенах. Кабинет, если его можно было так назвать, уходил от двери вперёд и заканчивался окнами в пол, вид из которых был весьма посредственный. В обе стороны от двери тянулись коридорчики. Справа – туалет, слева – кухня и другие бытовые помещения.
Шмель оказался бандитом старой закалки. Впрочем, старыми были не только его привычки и поведение, он и сам был стариком. Сидел на диване в дальнем правом углу и поглядывал в окно.
Подойдя ближе, я рассмотрел морщинистое лицо, редкие седые волосы и крепкие руки. Он носил чёрную рубашку без галстука с закатанными рукавами. И был из тех людей, чьё лицо казалось недовольным, какую бы эмоцию он ни переживал.
– Шмель, – Фога ударил меня ладонью в грудь, останавливая подальше от дивана, а сам подошёл к боссу. – Вот мудак, который Пеху контузил.
Шмель медленно отвёл голову от окна, шевеля складками тройного подбородка. Но он не был толстым, так выглядела его постаревшая и обвисшая кожа.
– Где Тарас?!
– Не знаю. Скорее всего, заплатил Стерильному и залёг в подполье, – ответил я, но прежде приоткрыл клапан к ядру, чтобы чувствовать себя увереннее.
Помимо твёрдого голоса от дополнительной энергии я отыскал и парочку здравых мыслей. На высказывание Фоги о том, что это я вырубил Пеху, Шмель никак не отреагировал. Его интересовал Тарас, а это лишний раз подтверждало, что предлог был надуманным. Но что это меняло? Уже ничего.
– Знаешь, где он?
– Нет.
– Босс, мы сейчас отправили гонцов по Бетонке, может быть, кто-нибудь…
– Заткнись! – оборвал Шмель Фогу и замолчал сам.
Шмель разочаровался. Он хотел видеть Тараса и хотел отомстить Тарасу. Неужели в таком возрасте его парили шалости двухлетней давности какого-то малолетки? Я бы на его месте сворачивал всю эту богадельню и
