Приемный - Артём Кочеровский

За неимением лучшего я предложил вернуться к Бледному. Вдруг мы забрали у него не все деньги, а только малую часть? Хотя идти предстояло вдвоём, а это приравнивалось к самоубийству.

– Мне нужен перерыв! – Карате, который уже полтора часа сидел неподвижно и смотрел в стол, поднялся. – Ничего нормального в голову не лезет! Ещё и башка разболелась! Пойду, посмотрю в комнате у Желудя таблетку.

Карате ушёл. Минут пять было тихо, но нервы сдали даже у каменного Карате. Он не нашёл таблетку, а потому принялся швырять мебель, выворачивать тумбочки и срывать полки. Я думал пойти посмотреть, что там творится, как вдруг всё затихло.

– Данил?! – в интонации Карате прозвучало что-то схожее с интонацией Желудя, когда тот открыл дверь Фоге и его браткам. – Иди сюда!

В комнате Желудя царил хаос. Перевёрнутые тумбочки, обрушенные полки, сломанная дверь шкафа. Кровать опрокинута на бок и припёрта к стене. Возле неё-то мы и стояли, устремив взгляды в пол.

Под кроватью у Желудя валялось много всякой дряни, включая коробки со сладостями. Одни пустые, а другие начатые. Я наклонился и сквозь расковырянную дырку в целлофане достал жевательную конфету. Карате даже взглядом не повёл. К слову, я тоже сделал это почти бездумно. Мы давно не ели, и мозг в подкорке подсказал, что не мешало бы подкрепиться. Пожалуй, я и вовсе не заметил бы, как сунул в рот конфету, если бы не приторный яблочный вкус. Кислота с привкусом химии на долю секунд вырвала меня из ступора перед лежащим на полу пакетом.

Прозрачный фасовочный пакет почти не выделялся на фоне конфет и печенюшек. Особенно если не присматриваться. Но если обратить внимание, то продолговатые капсулы бросаются в глаза и чуть ли не трубят сигнал тревоги.

Проглотив невкусную конфету, я почувствовал во рту совсем другой вкус. Мои рецепторы не могли его чувствовать, но я чувствовал его памятью. Ведь раньше я ел штуковины, которые лежали в пакете. Совсем недавно мне пришлось сожрать их целую жменю, от чего я чуть не скопытился.

В это непросто было поверить, но под кроватью у Желудя лежал здоровенный пакет той самой наркоты, которую продавал Лазарь. Я даже протёр глаза и проморгался, чтобы проверить – не причудилось ли оно мне. Впрочем, поверить в это было непросто только на первый взгляд. Стоило кое-что припомнить, как всё встало на свои места.

Перво-наперво я вспомнил словесную перепалку между Карате и Желудем, когда они обыскивали квартиру Лазаря. Пухлый настаивал взять наркоту с собой, но Карате быстро его переубедил (так нам тогда показалось). Вдобавок, глядя на полный пакет наркоты, я нашёл ответ и на вопрос о странном поведении Желудя. Слегка прибитый и наивный парнишка в последнее время всё чаще взрывался, грубил и психовал.

– Хотели прижать Лазаря, чтобы тот не торговал наркотой в Бетонке, а в итоге подсадили на неё Желудя, – сказал Карате.

– Дела-а-а-а…

– Помнишь, сколько эта дрянь стоит?

– По двадцатке за штуку, кажется, – ответил я, вспоминая слова Тараса.

– Если быстро сдадим, то должно хватить на два билета в подполье, – сказал Карате голосом без эмоций.

Карате был человеком чести. Только благодаря ему я остался на свободе, а не отправился за решётку в обмен на столь желанную для Тараса сотню тысяч долларов. С другой стороны, честность и порядочность не делали Карате глупцом. Слова о подполье дались ему очень тяжело, но что оставалось?

По сути, мы стояли перед выбором позволить умереть Желудю или погибнуть вместе с ним. Карате смотрел на вещи трезво. В такой ситуации понятие дозволенного стиралось. Одно дело, когда он отказывался грабить невинных людей, потому что не хотел причинять им вред, и совсем другое – умереть за компанию. Если мы не отыщем полмиллиона, а мы хрен где его отыщем, то всё будет именно так. Мы умрём вместе с Желудем лишь для того, чтобы ему не было обидно. Карате это понимал. Поэтому сказал то, что сказал, а я с ним почти согласился, но…

– Не выйдет, – я поднял с пола пакет и кинул на стол. – Во-первых, вряд ли мы столько продадим за двадцать часов, а во-вторых, только мы устроим распродажу, как об этом узнают Калёные. Не удивлюсь, если они и так оставили за нами слежку. Допустим, нам повезёт, и мы заработаем эти бабки, они всё равно не позволят нам уйти.

– Ты прав, – Карате плюхнулся в кресло. – Лучше бы таблетку от головы нашёл, чем это дерьмо. Ещё сильнее разболелась.

– Точно, – я кисло улыбнулся, а уже в следующую секунду мозг подкинул идею. За первой идеей – вторую. Потом третью. Я погрузился в путешествие по открывающейся цепочке откровений и напрочь выпал из реальности.

– Данил! – Карате стоял рядом и тряс меня за рукав. – Ты конфету сожрал или колесо из пакета?

– Ты знаешь, Карате, а всё-таки хорошо, что ты нашел таблетки Лазаря, а не таблетку от головы.

– Почему?

* * *

Помню, как в десять лет мы с пацанами из интерната сделали дымовушку и принесли её в школу. Хотели прикольнуться и чуток навонять в коридоре. Но фиговина получилась задорная и задымила так, что завопили пожарные извещатели. Уроки прервали, а детей выгнали на улицу.

Шумиха поднялась знатная. Я с двумя другими зачинщиками той кутерьмы спрятался в туалете, не подозревая, что происходит в школе. Думали, погудит сирена, сойдёт дым, и мы вернёмся на уроки.

Ученики вышли на улицу, учителя пересчитали их по головам. Нас не досчитались. Кто-то сказал, что видел, как мы бежали в туалет. Тут-то Дикий Герман – контуженый преподаватель допризывной подготовки сложил одно с другим. Огня не было, тревога учебная, значит, детишки балуются. А где они прячутся? Правильно – в туалете.

Мы увидели его сквозь щель приоткрытой двери. Раскрасневшийся мужик гремел сандалиями сорок шестого размера и пёр в туалет с закатанными рукавами. Дикий Герман мог ввалить подзатыльника за неправильно поставленную ногу на строевой, а что он собирался сделать за такой шухер… Мы дико испугались.

Дверь закрыли шваброй, но он сломал её буквально за два рывка и ворвался в туалет. На всё про всё у него ушло не больше двадцати секунд, но этого времени хватило, чтобы всем нам троим выскочить через форточку под самым потолком, в которую хорошо если пролезут одновременно два кошака. И ведь это было ещё полбеды. Нам пришлось спрыгнуть со второго этажа головами вниз, ничего себе не сломать и дать стрекача в спальный корпус.

Способности человека перед страхом не просто увеличиваются, они преумножаются.