Звездный час по тарифу - Антон Леонтьев

Феликсу пришлось выложить еще двадцать тысяч за номер, который был записан у любопытного бальзамировщика.

– Могу ли я взять эти фотографии? – спросил Феликс, получив листок с номером: «42817F005». – За них вы получите еще двадцать тысяч!

Подумав, тот ответил:

– Я человек маленький и не хочу ввязываться в опасные игры. Мне абсолютно наплевать, что вызвало причину смерти Ксении Сан-Донато. Мне уже приходилось сталкиваться с тем, что к нам в агентство привозили известных артистов, политиков или детишек богачей, которые умерли от передозировки наркотиков. Я приводил их в порядок, латал лица, покрывал тональным кремом – и читал в газетах или слышал по радио и телевизору, что такой-то или такая-то «скончался в результате трагического несчастного случая», «умер в самом расцвете лет от инсульта» или что-то подобное. И меня не смущало, что правда была иной! Но вы, сеньор, первый, кто платит мне за то, чтобы я говорил о том, что мне известно! Например, полгода назад было объявлено, что престарелый актер Бальтазаро Урагойа мирно почил в бозе в возрасте шестидесяти семи лет от внезапной остановки сердца, которая приключилась с ним прямо на съемочной площадке. Весь Эльпараисо рыдал, провожая Урагойю, звезду фильмов ужасов, в последний путь. И только немногие, в том числе и я, знали, что Бальтазаро помер действительно перед камерой – но не на съемочной площадке, а в кровати с двумя девицами, которые, следуя его сексуальным предпочтениям, приковали старичка наручниками к спинке кровати и стегали кожаными кнутами. И старичок-то помер не от инфаркта, а от асфиксии – на лице у него была особая тугая маска, которая перекрывала ему дыхание и позволяла достичь долгожданного оргазма. Девицы перестарались, Бальтазаро задохнулся – и все это заснято на пленку! Но вдова решила не выносить сор из избы и при помощи своих друзей – начальника столичной полиции и министра внутренних дел – сделала из неверного мужа-мазохиста самоотверженного героя, который, как и полагается подлинному актеру, отбросил копыта на съемочной площадке. Но вот что я вам скажу – я никогда не продам желтым газетам эти сведения, потому что это может стоить мне не только места, но и жизни!

– Хорошо, тридцать, – произнес Разумовский. – И это моя последняя цена, сеньор Фульгидо. Не хотите – как хотите!

Фульгидо, который только что велеречиво доказывал, что ни при каких обстоятельствах не продаст фотографии, воскликнул:

– Уговорили! Тридцать пять – и по рукам! У меня все равно остались негативы!

Отсчитав бумажки, Феликс получил фотографию особы, которая была кремирована под именем Ксении Сан-Донато.

– Но повторяю, сеньор, я ни за какие деньги не буду выступать в суде или подписывать показания, – заметил Фульгидо, запихивая пачки денег в нижний ящик стола. – Реалы я люблю, но понимаю, когда надо остановиться. Мне все равно, кто была эта женщина – Ксения Сан-Донато или нет. Я больше не хочу об этом ничего знать.

Покинув похоронное агентство «Врата рая», Феликс вернулся в небольшую дешевую гостиницу, где снял одноместный номер. Он разложил на столе немногочисленные улики, имевшиеся в его распоряжении, и главными среди них были фотография неизвестной особы, для всего мира заменившей мертвую Ксению, и номер грудного имплантата неизвестной.

В комнатушке было невыносимо душно, лопасти старого вентилятора с шумом рассекали воздух, но прохлады не создавали. Разумовский вышел на крошечный балкон и задумался.

Итак, Ингрид и Николас Сан-Донато приложили огромные усилия, чтобы Ксения была признана погибшей. Их мотив очевиден – огромное состояние и власть над изумрудным концерном. Но почему они подменили труп, выдав тело неизвестной за Ксению? Значит ли это, что подлинная Ксения жива? Если так, то где она находится – в заложницах у дяди и тетки?

Феликс вернулся в комнату, опустил жалюзи на окне, зажег ночник. Из кобуры, висевшей под пиджаком, он достал небольшой тяжелый пистолет и положил его в ящик стола. Из-под кровати вытащил небольшой потрепанный чемоданчик, раскрыл его – внутри была стопка нижнего белья, бритвенные принадлежности и роман Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» на английском. Феликс выложил вещи на кровать, отогнул кожаную прокладку на дне чемодана – там ровными рядами лежали пачки американских долларов.

Он вынул одну из них, отсчитал и произнес:

– Пятнадцати тысяч должно на первое время хватить.

Вещи переместились в чемоданчик, а тот опять отправился под кровать. Если горничная и шарит в его вещах, то под прокладку явно не заглядывает.

Вполне возможно, что Ксении требуется его помощь. Он сделает все, чтобы узнать имя того, кто стоит за крушением самолета. Журналист вернулся к уликам – фотография неизвестной покойницы и номер ее грудного имплантата. Чтобы идентифицировать человека, требуется гораздо меньше. Как только он будет знать, чей прах развеяли над океаном вместо останков Ксении, он попытается найти молодую Сан-Донато.

28 октября

– Сеньор, я даже не знаю, как вас благодарить! – в очередной раз воскликнула молодая изможденная женщина. Она качала на руке плачущего младенца, двое сорванцов-близнецов лет шести носились по дому с дикими воплями, один из них держал в руках игрушечный самолет. – Ах, дети, дети, – вздохнула горестно женщина, стараясь унять разрывающего глотку младенца. – Когда я сказала старшим, – она кивнула на близнецов, – что их отец погиб, они горько плакали, а на следующей день уже ни о чем не помнили.

Андреас находился в доме пилота Марио Сантаны, который находился за штурвалом потерпевшего крушение самолета с Ксенией на борту.

Андреас решил, что самостоятельно примется за расследование гибели своей невесты. Молодой человек был уверен, что Ксения стала жертвой убийства. И он дал себе зарок, что не успокоится, пока не узнает, кто его спланировал и осуществил. Он не сомневался, что дядя Николас и тетя Ингрид имеют к этому самое прямое отношение, но не идти же в полицию с голословными обвинениями. Он – иностранец, помутившийся от горя рассудком жених погибшей миллиардерши, его выслушают и вежливо выпроводят. Да и дело о гибели Ксении было сдано в архив – комиссия пришла к единодушному выводу, что катастрофа произошла по вине пилота, не справившегося с управлением. Андреас этому почему-то не верил: он раздобыл личное дело Марио Сантаны.

Тридцать четыре года, великолепный послужной список, до того, как восемь лет назад перешел на службу в корпорацию Сан-Донато, работал в военной авиации. Отзывы коллег – только хвалебные. И такой человек не справился с управлением? Ведь погодные условия были отличные, никаких причин для того, чтобы Сантана потерял контроль над самолетом, просто не было!

– Я – журналист «Эльпараисского болтуна», – повторил Андреас и протянул сеньоре Анне-Розе Сантане визитную карточку, сотню которых он заказал себе в типографии: «Андреас Сорреро, главный редактор отдела светской хроники ежедневной газеты «Эльпараисский болтун».

Этот листок оправдывал свое название – тот, кто хотел узнать самые свежие новости и сплетни из мира политики, шоу-бизнеса и высшего света, всегда обращался к «Болтуну», и таковых по всей Коста-Бьянке было около десяти миллионов человек.

– Мне известно, сеньора Сантана, как поступила с вами корпорация Сан-Донато после гибели вашего мужа в авиакатастрофе, – продолжал Андреас. Он обесцветил волосы, отпустил усики и мушкетерскую бородку, которую тоже выкрасил, нацепил очки без оправы и надел шелковый костюм винного цвета с ядовитым зеленым шейным платком. Это полностью противоречило представлениям Андреаса о вкусе и стиле, но, во-первых, позволило ему кардинально изменить внешность, а во-вторых, именно так, по его мнению, и надлежало одеваться писаке из многотиражной желтой газеты страны.

– О, вам известна только половина правды! – взвилась сеньора Сантана, голос которой перекрыл вопли младенчика. – Они обвинили моего мужа, Марио, в том, что это по его вине погибла сеньора Ксения! Она была такая красавица, я собирала все газетные статьи о ней и ее греческом женихе.

Андреас заерзал на продавленном кожаном кресле, но Анна-Роза Сантана не могла и подумать, что стильный темноволосый молодой фат, который часто сопровождал Ксению Сан-Донато на приемах и вечеринках, и разодетый как попугай слащавый типчик, который сейчас берет у нее интервью, один и тот же человек.

– Мой Марио был лучшим пилотом корпорации! Им гордились, его любили! И вот – он виноват в том, что самолет упал в джунглях! Да будь тайфун или торнадо, Марио все равно сумел бы приземлиться! Он же знал, что отвечает за жизнь самой сеньоры Ксении!

К плещущей жаром негодования матери подошла девчушка лет трех с половиной в желтом сарафанчике. В руке она держала темно-синий ночной горшок с изображением дядюшки Скруджа.

– Мамочка, – пропищала она, – я покакала!