Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Любовные романы » Роман » Ночное солнце - Александр Кулешов

Ночное солнце - Александр Кулешов

Читать онлайн Ночное солнце - Александр Кулешов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 81
Перейти на страницу:

Но приходило с годами и другое — спортивная злость, выдержка, умение взять себя в руки, добиваться там, где не получалось, удваивать усилия, если удваивались препятствия. Изучать морально-психологический фактор по учебникам трудно. Лучший учитель здесь — сама жизнь.

Отец был для Петра живым примером моральной чистоты и стойкости. И дед, которого давно не было, но который в его сознании оставался живым.

Трагическая смерть матери потребовала от всей семьи Чайковских много душевных сил. Петр и Ленка были еще детьми. В их возрасте все переносится легче, все проходит быстрее.

Для Ильи Сергеевича ничего не прошло. Помимо невыносимой потери он столкнулся теперь в одиночку с труднейшей и ответственнейшей задачей — воспитанием детей. А сколько у него при его профессии оставалось на это времени?

С того первого разговора, который состоялся у него с Петром и Леной, Илья Сергеевич доверился им. Нет, он, конечно, проверял их, иногда выговаривал, всегда советовал, но доверял полностью. Петр и Лена не слышали от отца слово «запрещаю». Он всегда говорил «советую» и коротко, точно объяснял почему. Потом добавлял: «Так я считаю, ты же поступай, как найдешь нужным». Они поступали всегда так, как он считал. Вначале, слепо веря отцу, чей авторитет был непререкаем, позже потому, что сто раз убеждались в его правоте и доверяли его уму, опыту, знанию жизни безгранично. От него не было тайн. Он всегда относился к их порой смехотворным детским заботам, проблемам, огорчениям очень серьезно. Вместе с ними анализировал ситуацию. Но ситуации эти становились все значительнее, все «взрослей», все важней. Они требовали все более серьезного подхода и размышлений. А ведь у него были и другие дела…

Впрочем, главные дела Ильи Сергеевича, его служба, весьма походили на его дела домашние. Масштабы другие, но и здесь и там речь шла о воспитании, о привитии основных навыков, о поддержании состояния «высокой боеготовности», о том самом морально-психологическом факторе.

На службе это были тысячи взрослых людей, а дома двое детей, на службе эти люди должны были уметь прыгать с парашютом, стрелять, преодолевать полосы препятствий, взводом побеждать батальон врага и, если надо, жертвовать жизнью в борьбе с этим врагом.

Дома же его дети должны были делать ежедневно зарядку, овладевать школьными знаниями, справляться со своими пока детскими жизненными трудностями и в любую минуту быть готовыми отдать Родине все, что имели. Потому что Родина может потребовать этого от любого своего гражданина, есть у него уже паспорт или еще нет.

То, что случилось у Петра, было драмой. Настоящей, не детской, не выдуманной. Илья Сергеевич хорошо знал, что значило для сына училище. Срывались все с детства выношенные планы, терялась жизненная перспектива. Это была катастрофа.

Да и то, что получилось с Ниной, хотя здесь Илья Сергеевич мог лишь догадываться, тоже было драмой. Крушение первой любви…

Поэтому разговор, который предстоял с сыном, очень беспокоил его и не очень-то соответствовал бодрому тону оставленной им на столе записки. Он постарался освободиться в тот день пораньше, отпустил водителя и пошел домой пешком. Ему хотелось поразмышлять наедине.

Но одиночества не получилось. Не успел он пройти и сотни метров, как услышал за собой торопливые шаги, и запыхавшийся Логинов озабоченно потребовал:

— Давай рассказывай!

Илья Сергеевич не удивился. Он умел владеть собой, и никто никогда не мог сказать на занятиях, совещаниях, проверках, что творится в душе комдива. Он, конечно, требовал, выражал свое недовольство, отчитывал, да еще как, или, наоборот, радовался успеху, поощрял, хвалил, как любой начальник. Но это было связано с делом, со службой. Никогда он не позволял каким-нибудь иным причинам — личным огорчениям, домашним заботам, беспокойствам влиять на его служебную деятельность. Если Петр делался чемпионом общества по дзюдо или Ленка круглой отличницей, это не значило, что нерадивый офицер обходился без взысканий. Если дома бывало плохо, комдив не становился раздражительным и не срывал своего настроения, как это, увы, частенько бывает, на подчиненных.

Только своего комиссара ему не удавалось обмануть.

— Я, брат, тебя усами чувствую, знаешь, как те жуки, — шутил Логинов, — или как тот вор, у О’Генри кажется, который ногти себе до корней обрезал и такими чувствительными сделал пальцы, что без инструмента сейф открыл.

— Сравнения у тебя довольно странные, — отшучивался Чайковский, — себя с вором сравниваешь, меня — с сейфом.

Но Логинов действительно глубоко изучил своего командира и друга, умел проникнуть за броню самообладания, надежно укрывавшую комдива.

Чайковский это знал, а потому сразу ответил:

— Петра в училище не приняли. Вот так!

Логинов даже остановился, настолько поразило его это сообщение.

— Как не приняли? — растерянно спросил он.

— Вот так, — повторил Чайковский.

Логинов был, конечно, в курсе всех планов Петра, они не раз обсуждали их, и ни у Ильи Сергеевича, ни у него не было ни малейших сомнений в том, что Петра примут. Великолепно подготовлен и теоретически и практически, разрядник по дзюдо, столько прыжков на счету. И вдруг! Казалось, полковник Логинов сейчас расплачется, лицо его выражало крайнюю степень огорчения. Илья Сергеевич невесело усмехнулся:

— Вот иду беседовать. После возвращения еще не видел.

— Что думаешь сказать? — озабоченно спросил Логинов.

— А что бы ты сказал?

— Во-первых, чтобы не вешал носа…

— Вот я так ему в записке и написал, — опять усмехнулся Илья Сергеевич.

— …Во-вторых, — продолжал Логинов, — выяснил бы почему…

— Это я знаю — по здоровью, — снова перебил Чайковский.

— По здоровью? — Логинов был окончательно сражен. — Не может быть! Да он же богатырь! Он же чемпион! По парашютизму без пяти минут мастер! Тебя неправильно информировали, тебя…

— Нет, Николай, все правильно. Подробностей не знаю, но знаю, что по здоровью. Мне начальник училища звонил. Тоже удивляется. Сейчас все узнаю. Да, невеселый будет разговор! — вздохнул Чайковский.

— А ты сделай его веселым! Слышишь, Илья Сергеевич, ты его взбодри. Улыбайся!

— Да нет, — Илья Сергеевич махнул рукой, — я это не умею и, уж если на то пошло, не хочу. У нас в семье так заведено: не морочить друг другу голову. Мы ведь Чайковские. Привыкли смотреть правде в глаза. И я такой, и детей так учил. А что она не всегда улыбается тебе, эта правда, что ж поделаешь.

— Так-то так, — задумчиво рассуждал Логинов, — и твой Петр сдюжит, сомнений у меня нет. Но поддержать его надо. Он же все-таки пацан еще.

— Нет, Николай, — твердо сказал Чайковский, — он не пацан! Ему семнадцать. Взрослый человек, через год в армию. Попал бы в училище, уже сегодня надел погоны. А в армии, как ты знаешь, пацанов не бывает…

— Это ты прав, воюют не пацаны, мужчины, а армия на то и существует.

— Но поддержать надо, — продолжал Чайковский, — только не улыбкой. Не рожи строить и в ладоши хлопать. Поговорю откровенно. Спрошу, что он сам думает. Проанализируем все. Одно сражение проиграть — не значит кампанию. Надо выяснить, в чем дело. Что за болезнь. Может быть, разрешат на будущий год вновь поступать. Нет, так в часть, в десантники призовут. Тогда оттуда позже рапорт подаст. В самом худшем случае — будем сходную профессию искать. Словом, выход найдем. Информации у меня пока маловато…

Они дошли до дома. Некоторое время молча постояли, глядя, как летний вечер мягко опускается на зелень сквера, на притихшие улицы, на их знакомый, опустевший в эту пору дом.

— Держи меня в курсе, Илья Сергеевич, обязательно. — Логинов сделал паузу и добавил озабоченно: — Дело-то серьезное. Может, чем пригожусь. — Он пожал Чайковскому руку и, не оборачиваясь, зашагал в подъезд.

А Илья Сергеевич неторопливо стал подниматься по лестнице.

Он открыл дверь своим ключом. В квартире стояла тишина.

— Ты дома, Петр? — громко спросил Илья Сергеевич, и сердце его тревожно забилось.

— Дома, отец, — услышал он преувеличенно бодрый голос сына, — и не бойся, не повесился, газом не отравился. Даже ужин разогрел!..

Продолжая болтать, он выскочил из своей комнаты, подбежал к отцу, обнял, потащил в столовую, где действительно был накрыт стол.

— Садись, отец, подкрепись. Потом будем говорить.

Илья Сергеевич с острой тоской смотрел на сына. До чего же он изменился за эти считанные недели! Похудел, под глазами темнели круги. И сами глаза лихорадочно блестят, в них затаилась печаль, обида, разочарование. Еще тоскливее было Илье Сергеевичу от искусственной улыбки, от этого бодряческого тона, громкого голоса, суетливых движений, которыми Петр неумело старался скрыть свою подавленность, свою душевную боль.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 81
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Ночное солнце - Александр Кулешов торрент бесплатно.
Комментарии