Небесный Воин (СИ) - Край Gekas

Снесенная с петель дверь сбила по пути два миниатюрных столика для пеленания новорожденных. Послышался крик медсестер, или как там называют работников данного учреждения? Повитух? Акушерок?

Две женщины в белоснежных костюмах истошно завопили:

— Вам сюда нельзя! Мы принимаем роды!

Но, Макс не обратил на них никакого внимания.

Один единственный пациент находился на передвижной кровати, тихо лежал, словно не дыша, и стоящая на подставке капельница рядом с ним, недвусмысленно указывала на счастливую роженицу.

— Вы не слышите меня? Немедленно убирайтесь отсюда! — снова закричала одна из медсестер.

— Молчать! — сорвался Макс, и Никель увидел, как обе женщины забились в угол, укрощая свой нрав.

Отец Севастьян медленно подошел к молодой маме и жестом пригласил присоединиться друзей.

Молодая красивая девушка со светлыми волосами мирно лежала на кровати. Она была без сознания. И прежде чем священник прислонил пальцы к сонной артерии, нащупывая пульс жертвы, Николай уже знал, чем закончилось сие «представление».

— Она мертва. — Холодно бросил Севастьян.

И в этот момент закричал младенец, мирно покоящийся на дальней койке в противоположной стороне помещения.

— Он убил ее! — злобно сказал Макс, медленно направляясь в ту сторону.

— Пожалуйста, покиньте это Святой место! Господом Богом прошу! — повторила медсестра.

Но, Макс «кинул» на нее такой взгляд, что она искренне пожалела о своих словах.

— В этом особняке нет Бога! — поведал ей отец Севастьян. — И никогда больше не будет, если мы немедленно не сделаем то, зачем пришли!

Слова священника сразили реальность наповал! Парамонов знал, с какой целью они сюда спешили, ведал, почему это нужно предотвратить, но никогда бы в своей жизни не подумал, почему так больно будет в ответственный час исполнить задуманное.

Теперь сумрак укутал комнату на втором этаже. Свечи по периметру помещения стали в разы слабее гореть, некоторые из них и вовсе потухли. Макс и Севастьян снова принимали облик своих настоящих персонажей из библейского прошлого, и спустя мгновение вновь возвращались к своему обычному состоянию.

Что это?

Одна из особенностей Небесного Воина?

Или же игра разума, постоянно преследуемая в силу происходящих событий?

Николай взглянул на Валерию, умиротворенно покоящуюся на передвижной кровати возле него. Ее простынь в районе паха заметно окрасилась в кровавый цвет, что неудивительно в нынешний ситуации, но внезапно светлые волосы приобрели пепельный оттенок. Складывалось ощущение, что вполне молодая девушка стареет на глазах, если это, конечно, не игра его воображения, или не таинственный свет в комнате.

— Стойте! — прервал тишину Парамонов.

Макс и отец Севастьян, которые снова выглядели, как реальные люди, остановились.

— Что случилось, Николай?! — нервно топтался на месте Макс.

— Я пока не знаю! Какое-то неприятное ощущение! Тревожное и непреодолимое!

— Так умерь свои чувства, Коля! Ты сам слышал, что сказал тебе Талгарат! Это судьба умирающего мира, и, если мы ему не поможем, никто даже не подумает этого сделать!

Слова звучали в комнате, словно древнее пророчество. Словно холодное предсказание Великого колдуна на этой земле, или самого Господа, что спустился с небес, уверяя всех в своей правоте.

— Нет, Макс! Это совсем другое! То, о чем мы до сегодняшнего момента не могли подумать!

— Так подумай же об этом сейчас, Николай! Подумай хорошо! Я дам тебе десять секунд, а потом исполню то, зачем мы сюда пришли!

Никель ведал о том, что упускает из вида что-то особо важное. Такое далекое и неизведанное, но в то же время такое близкое и знакомое. Существование этого мира просто невозможно без наличия его бытия, присутствия в этом безнадежном мире, и детального равновесия, которое никогда не остается в тени.

Равновесие!

Вот то, злополучное слово, которое имеет самый главный смысл во всех кругах!

«Ты вспомнил!» — то ли обрадовался, то ли разочаровался граф Фургас, в который раз объявив о своем присутствие.

— Равновесие! — быстро сказал Никель.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И повернув голову, он ясно увидел, как одна из медсестер пытается покинуть помещение.

Она находилась спиной к его драгоценной для всего мира персоне, и прижимала руки к груди, будто молясь о бессмертной душе.

— Остановись, женщина! — громко сказал Николай. — Ради всего Святого на этом Свете! Это тебе говорю я, Небесный Воин и защитник всего Сущего на этой земле!

Слова подействовали.

По крайней мере, медсестра не стала убегать вниз по лестнице, и медленно повернула голову к собеседнику.

— Я жажду увидеть, что у тебя в руках! — закончил Парамонов.

Словно поддаваясь его неизмеримой воли, женщина в белоснежном костюме медленно повернулась, и друзья воочию увидели, что она прижимала к груди.

— Боже Всевышний! — отец Севастьян едва не потерял сознание.

Медсестра держала в руках новорожденного, который по какой-то неизвестной причине все еще молчал, не подавая признаков жизни.

— Почему ты не сказала нам! — закричал Макс, приближаясь к женщине. — Это же ее ребенок?!

Медсестра судорожно закивала в ответ и разрыдалась.

Макс отнял у нее младенца и положил на отдельную передвижную кровать рядом с первым малышом. Вот теперь, оказавшись со своим родным братом, юнец заплакал, оглушая комнату на втором этаже.

«Вам не победить! — снова ворвался в сознание голос графа Фургаса, вещавший от имени всего «нечистого» мира. — По крайней мере, оставшись кристально чистыми!».

— Отец Викентий был прав! — поведал Николай. — В этом месте родился сын Божий! Вот почему здесь собралось такое количество верующих! Но и Талгарат, утаивший это событие, все же поведал истину! Второй ребенок — это сын самого Дьявола! Ума не приложу, как они оказались в одной утробе?!

— Это неважно! — сказал Макс. — Мы пришли сюда с одной целью, и мы ее исполним!

— Каким образом?! — спросил отец Севастьян.

Пауза, повисшая в полутемном помещении, на фоне криков беспокойных малышей, сама ответила на поставленный вопрос.

— Нет! Я не позволю тебе этого сделать!

— У нас нет выбора, Севастьян! Наша вера в истинную силу Господа, не имеет права оставаться пассивной! Мы с тобой решили идти до конца! И никто, даже ты не сможешь меня остановить! — разозлился Макс.

— Я тебя остановлю! — вмешался в разговор Никель, выхватывая из-за пояса «Глок-17».

— Откуда у тебя пистолет?

— Это неважно! Важно то, что он заряжен, хоть и в это трудно поверить! Единственный момент, о чем тебе необходимо напомнить, это то, что в руках Небесного Воина оружие смертных превращается в грозную силу! А потому, не стоит кичиться своей бессмертностью на просторах этого мира! Я в один миг смогу перевернуть с ног на голову твою судьбу!

В комнате восстановилась немая пауза, если не брать в расчет крики новорожденных младенцев.

— Ответь на мой вопрос, Римский легионер по имени Квинтилл, позорно толкнувший Иисуса Христа с моста, за что получивший необыкновенное бессмертие, что ты намерен делать в данный момент?

— Я готов пойти на любое действие, Небесный Воин по имени Николай! — отозвался Макс. — И я хочу верить в то, что ты останешься на моей стороне, что бы ни случилось! И ни один синедрион не вправе судить меня за это вполне себе разумное решение!

— Я, так понимаю, ты решил избавиться от обоих младенцев?!

— Абсолютно верно ты понимаешь! Это самый разумный вариант, тебе ли не знать, Небесный Воин! Ты поставлен оберегать нас от напасти демонов на Святой Земле! И ты поддержишь мое мнение, что бы ни случилось! Иначе все то, к чему мы стремились всю эту неделю, станет бесполезным!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В его словах была определенная логика. Слова бессмертного, который искренне добивался прощения самого Господа, нельзя назвать безумными или лишенными смысла. Нельзя обвинять Римского воина в варварстве по отношению к этому миру и этой принципиальной позиции, как нельзя судить голодного за кражу еды! Но, не пристало Небесному Воину уподобляться коварством во имя спасения мира, и гибели беззащитного существа, только что вошедшего в наш мир с благими намерениями!