Пришлый. Месть ради мести - Андрей Платонов

— А я надеялся Фарол вас предупредил, что со мной шутить не стоит, — приготовился я отпрыгнуть назад.

— Он-то предупредил. Но мы-то и не шутим, — оскалился Меченый.

— Ребят, может, все-таки по-хорошему договоримся, — при этих словах, медленно, чтоб не нервировать арбалетчика, я согнул руку в локте с зажатым кулаком на уровне лица — это был условный знак, о котором мы договорились с Нурпом. Продолжив движение, почесал затылок.

— А мы разве по-плохо… — Закончить фразу Меченому помешал крик боли.

Арбалетчик, выронив свое оружие, повалился на землю с пробитым плечом. Мы с мастером решили без надобности никого не убивать. А то если эти олухи не вернуться, остальные бандиты подумают, что мы завели их товарищей в засаду, и тогда в городе нам будет не ужиться.

Одновременно с криком, я отскочил назад и выдернул из-под плаща арбалет.

— Всем стоять!!! — крикнул я во все горло, пока бандиты не очухались.

— Не бузи ты так, парень, стоим мы, — выставил вперед ладони в успокаивающем жесте главарь контрабандистов. — Мы же шуткануть так решили, ты прав был, зря мы это.

— Ну, а теперь поговорим о стоимости моего товара, — продолжил я уже спокойным голосом, однако мой арбалет продолжал смотреть в грудь Меченого. — Вы пошутили, я тоже посмеялся. Теперь поговорим серьезно: сколько вы готовы заплатить за оружие и доспехи?

Поняв, что именно сейчас никого убивать не собираются, Меченый почувствовал себя уверенней и из бандита превратился в торговца.

— Ну, ты парень, должон понимать, десять золотых — безпонтовая цена. Даже если б товар был не грязный, его бы ты не продал дороже, чем за восемь. А тут след за твоим железом, сам говорил. Да вот еще теперь и Шило надо подлечить. Возьму за три золотых.

— Не смеши меня, за три золотых у меня любой купец оторвет с руками даже треть этого товара. А на счет Шило, я могу подать знак своим людям (на всякий случай я упомянул Нурпа во множественном числе, чтоб бандиты подумали, что окружены), и твоему человеку лекарь уже никогда не понадобится.

Так переругиваясь и иногда угрожая друг другу, мы торговались минут двадцать. Я понимал, что если сильно надавлю на них, то это чревато неприятными последствиями в городе. Так что торг вел по возможности без сильного давления. В итоге, мы сторговались на пять золотых.

— Приятно иметь с тобой дело, — проговорил я, пересчитав монеты из брошенного мне в руки мешочка.

Дело это было не слишком простым, учитывая, что считал я одной рукой — арбалет откладывать я не собирался.

— Ага, с тобой тоже.

— Надеюсь, это недоразумение останется между нами? — поинтересовался я, отходя спиной назад.

— О чем базар? Какое недоразумение? Сделка прошла как между братьями, — с мастерством профессионального актера скорчил удивленную рожу Меченный.

— Да, чуть не забыл. Если вдруг вам показалось, что я вас чем-то обидел, и вы захотите отомстить. Мои люди знают, кого искать, — с этими словами, широко улыбнувшись, я вломился спиной в кусты.

Зимней ночью путешествовать не слишком приятно, особенно для мастера. Мы с ним договорились встретиться на месте нашего схрона и заночевать там. Следы на снегу отчетливо выдавали, кто куда ушел. Что б остаться незамеченным, мне пришлось пройти по тракту около километра (двигался я в сторону Ролеста, чтоб сбить возможных преследователей со следа) и только там, свернув с дороги и по лесу вернуться назад. На все это дело я затратил не меньше часа и вымотался, как будто разгружал грузовик с цементом. Те, кто когда-нибудь пробовал ходить по зимнему лесу без лыж, меня поймут.

Рассмотрев с другой стороны тракта несколько новых дорожек в снегу и предположив, что мои покупатели уже ушли, я двинулся на место встречи. К моменту, когда подошел к схрону, уже успело стемнеть. Своим ночным зрением рассмотрел костер, разожженный в ямке. Кто-то развел огонь настолько профессионально, что видно его было, только если подойти метров на десять. Снег предательски лишал меня главного козыря — незаметности. Я передвигался с таким хрустом, что и на звук можно было легко определить, где я есть. Поэтому таиться не стал.

— Есть, кто живой! — крикнул из-за дерева, взяв арбалет наизготовку.

— Есть, — вышел из-за пригорка Нурп (в отличие от меня, лыжи он взять не забыл). Но если ты так будешь орать, то живыми мы можем отсюда и не уйти.

— И тебе доброй ночи, Нурп, — ответил я на ворчание мастера. — Ну, рассказывай, что тут без меня было.

— Ну, а что тут было? Один хотел уже бежать за тобой, но остановился, когда я всадил болт в дерево, у которого он стоял. Ну, потом они покричали друг на друга, перевязали раненого, забрали мешки, да двинулись назад по тракту.

— Как думаешь, мстить будут? — спросил я, прилаживая котелок на огонь.

— Да, кто их знает? Может и будут. Но я сомневаюсь. Изначально они думали, что ты простак деревенский. Но после сегодняшнего они тебя зауважали. Без веской причины наезжать не станут. С другой стороны, если б мы им спустили этот беспредел с рук, было бы намного хуже. Такие люди только силу понимают.

— Надо будет через пару дней поговорить с Фаролом по этому поводу. А теперь давай спать. Я стою первый на часах.

Глава 7

После встречи с контрабандистами, мы с мастером всю следующую неделю провели в исследованиях подходов к танцевальному дворцу. Чертили маршруты патрулей стражи, просматривали варианты, которыми Корс мог идти до дома. В общем, занимались планированием операции. В свободное время (в основном ночью) мастер тренировал меня, заставляя уворачиваться от стрел. Ставил возле забора и стрелял из арбалета тупыми болтами. Хоть моя реакция и превосходила человеческую, но избегать болтов пока не получалось. Приходилось терпеть боль от попаданий.

Пару раз заседали в «Щедром лавочнике» с Фаролом. Пытались вытащить туда и Синка, но он все время проводил дома, читая свои книги и пытаясь изобразить что-нибудь магическое. Фарол нас успокоил: никто из контрабандистов на нас не был в большой обиде, кроме Шило. Но его в расчет можно не брать. Сам он отомстить побоится, а чтоб кто-то за него замолвил словечко, человек он слишком низкого уровня.

— Шестера эта, в медный ноготь ценой, — охарактеризовал его Фарол.

Но вот, в один из дней, во время завтрака (по сложившейся традиции мы ели все вместе) я заметил некие изменения в Синке. Его голову украшало посиневшее левое ухо и огромная гематома за ним.

— Что случилось? — задал я резонный вопрос.

— Поскользнулся, упал, — буркнул в тарелку Синк.