Тот самый сантехник 8 - Степан Александрович Мазур

– прикинул внутренний голос на подъезде к арендуемому помещению в здании, что в этот час уже опустело: «Лишь бы мазь такую назначила, чтобы яйца как в рекламе «бледного мента» звенели. Но только не от радиации. А то не дай бог счётчик Гейгера зазвенит! Всё-таки родительский долг перед родом ещё не исполнен».

– Какой-какой долг? – невольно переспросил Боря, вновь словив обострение, так как в кой-то веки ехал один в автомобиле.

Можно не молчать, слушая других людей, а самому говорить. Даже с самим собой. По старой гаражной привычке.

«Как какой? Ну не денежный же», – изобразил удивление внутренний собеседник: «Деньги – зло. А вот семья – это важно. А ещё семья – это как минимум семеро. Семь я. А ты даже женщину свою подобрать как следует не можешь. Не говоря уже о том, чтобы устроить по жизни пятерых детей».

– А если троих? – тут же прикинул сантехник. – И бабушки с дедушками? С обоих сторон?

«Тогда их в полном комплекте четверо, а учитывая тебя и жену, место только на одного ребёнка остаётся. Ты что, хочешь, чтобы Россия вымерла с таким подходом?» – добавил с укором внутренний голос: «Я тебе так скажу. В бездну эти твои сокращения. Бабушки-дедушки в этой семёрке не считаются. Они – прошлое, они тебе с супругой уже дали жизнь, свою миссию выполнили. А ты творишь будущее. Через настоящее. Потому пятеро детей, это как минимум. Семь я – и никаких гвоздей!»

Боря невольно плечами передёрнул. Видимо кабинет медицинский так на мысли повлиял, что философия пошла.

– А не пошла бы та философия? Хотя, осталось заделать всего троих, – пробурчал Глобальный и сделал морду кирпичом, но помогло мало.

Цветаева и так сидит за столом строгая-строгая. На ней минимум макияжа, халат на плечи накинут. Почти по рабоче-деловому выглядит. Если бы не пара деталей: халат распахнут, не застёгнут, и сразу три верхние пуговички от блузки сдались вечеру, а бюстгальтер в декольте так просто как бы кричит – «просто встань рядом и загляни, если не лень!»

В то же время дверь была нараспашку. И сантехник постучал, привлекая внимание.

Психолог подняла голову, словно не слышала его шаги, скупо улыбнулась и обронила:

– А, Борис. Ну заходите-заходите! Придрачивайтесь, пожалуйста… ой, в смысле, присаживайтесь. Совсем заболталась.

Она виновато улыбнулась, тут же схватилась за ручку, сдавила, отложила. Видно, что нервничает человек. Не знает, за что ухватиться.

– Присаживайтесь, конечно. Что там с вами случилось-то такое, что навестить решили? Вы толком покажите… ой, в смысле расскажите. А то всё намёками и полунамёками. А я под конец дня и так без сил.

«Да вы как бы сами позвали», – возмутился внутренний голос: «И что это за специалист, который ушиб яичек не знает, как по телефону диагностировать? Чему вас только там учили у Фрейда? Он разве не весь мир на хуе вертел и с ним же и ассоциировал?»

Боря прикрыл дверь, зашёл. Но садиться не стал. Напротив, было большое желание вместо брюк и тем более джинсов растаманские штаны купить. Хотя бы потому, что шаровары не в моде. А ещё можно было резко попроситься в шотландцы, чтобы юбки без претензий носить. Они же – килт. Но с гражданством уже сложнее, а клуба любителей шотландской моды зимой или хотя бы в демисезонье в городе не наблюдалось.

Он застыл у стола, не зная толком с чего начать. Так ведь одна предыстория на полчаса. А если с аэропорта начать, то про Шаца ещё с час придётся до этого рассказывать.

Цветаева снова подняла взгляд от бумажек с исписанными блокнотами и резко их отложила вместе с очками.

– Ну… – начал было Боря, но продолжить не смог.

Пергидрольная блондинка даже прокашлялась и сказала:

– Тогда я первой начну. Ведь в прошлый раз вы увидели совсем не то, что должны были.

Боря вспомнил тот эпизод, кивнул.

Цветаева невольно снова кашлянула и поправилась:

– В смысле я не собиралась это показывать, – после чего глаза психолога на брюки сползли.

А там уже не выступ, а утёс целый, по сравнению с прошлым разом. Присмотрелась, ухмылочка появилась. Из брюк столько всего интересного торчит, что мысли окончательно сбились. И голос Ирины Олеговны растаял:

– Веселов для меня ничего не значит, – с трудом добавила она. Но не удержалась и всё же сглотнула слюну.

Рефлексы пошли, воспоминания накатили. И так тепло стало внизу живота, что решила сдаться первой, пока сами не предложили.

– А вы – значите, – подчеркнула она и рука сама к ширинке потянулась. – Так, что тут у нас? О, божечки! Вас что, пытали?

– Удары судьбы, – скупо добавил Боря, впервые не зная, чем хвастается.

Размеры хобота и ушей слоника плюс-минус сравнялись. Но когда тёплые пальцы коснулись мягкой кожи, хобот пошёл на обгон и стремительно вырывался в лидеры.

– Будем смягчать! – ответила она и решительно стянула с него штанины по колени, больше не собираясь упускать подобных шансов от этой самой судьбы.

Судя по заинтересованному взгляду, Глобальный понял, как мало людям надо слов, когда штаны сползли...

«А руки уже при деле!» – добавил довольный внутренний голос.

Цветаева, может, и пыталась что-то ещё сказать, но смогла лишь лампу со стола на его естество направить. А пальцы уже профессионально пациента пальпировали. И как по мнению Бори, отлично отрабатывали в роли массажиста.

«Интересно, как там Зина с Кирой в опалённых землях поживают? Прижился ли массаж или не до этого Земле Обетованной?» – невольно подкинул внутренний голос, пока Боря пытался сосредоточиться на ощущениях: «Всё-таки такой массажист с чаеведом пропадают под палящим солнцем Ближнего востока».

Русский сантехник может и рад был снова коснуться Князевой или посмеяться с Зиной на пару, но нет больше женщин в пределах отчества. Отбыли. А за ним теперь осталось дело, как дом продать и всё движимое и недвижимое до кучи.

Однажды даже этим займётся.

Но мало чего он хотел потом? Сейчас тело хотело другого!

Удав покинул нору-лежбище из уютного хлопка и потянулся по направлению к медицинскому работнику. Благо различий между психологом и психотерапевтом Боря не знал. И лишь психиатра мог классифицировать как нечто отдельное.

«Те явно с психами работают», – добавил внутренний голос и просветил: «Ну, которые голоса всякие