Последний поцелуй (ЛП) - Клэр Джессика

– Слишком открыто. Господи Иисусе. Мне нужен отбеливатель для мозгов, – Дениэл сжимает руками своё лицо. – Даже не хочу спрашивать о царапинах на его шее.

– О, это мои, – гордо говорю я Дениэлу. – Ты бы видел его пенис.

– А-а-а-а-ах! – мой брат машет руками в воздухе. – Можем ли мы, пожалуйста, не разговаривать? Сестрёнка, я рад видеть тебя целой и невредимой.

Он сжимает мне руку, хотя знает, мне это не нравится. Но я терплю, поскольку Дениэлу это нужно.

– Даже рад видеть мрачное лицо Василия, раз он сохранил тебя в безопасности.

– Сохранил, – говорю я ему. – Я даже не возражаю против его микробов и спермы.

Это своеобразное признание в любви от меня, и я смотрю на Василия, желая, чтобы он смог прочитать его на моём лице. Ему нравится слышать такое? Или наоборот, делает его печальным, раз скоро его ждёт казнь за дверью, которую караулил Дениэл. Тайная ужасная часть меня надеется, что он, услышав мои слова, передумает, схватит меня за руку, и мы убежим на дачу, о которой он говорил. Там я позволю ему наполнять меня спермой так часто, как ему нравится, и буду любить его каждую секунду.

До тех пор, пока он не умрёт.

– А теперь ты говоришь мне это дерьмо, чтобы прогнать меня, – говорит Дениэл. – Я заплачу тебе миллион долларов, если ты больше никогда не скажешь слова «Василий» и «сперма» своему дорогому брату.

– Я дала тебе этот миллион, – с лёгкостью отвечаю я Дениэлу, но моё беспокойство выдают пальцы.

Не могу перестать теребить козырёк своей кепки. В зале абсолютно тихо. Мне интересно, что происходит за дверью, которую охранял Дениэл.

– Ты можешь забрать его, – говорит Дениэл.

– Я не…

Василий обрывает мои протесты, взяв меня за подбородок.

– Прибереги деньги, Наоми. Они тебе могут понадобиться, если я исчезну.

Нет, нет, нет. Не хочу этого слышать. Поворачиваюсь к Василию и начинаю поправлять его галстук. Он искривляется совсем чуть-чуть, но мне нравится делать это. Я поправляю узел и провожу пальцами по тёмному шёлку.

– О чём он говорит? – спрашивает Дениэл.

Василий быстро пересказывает всё, что произошло. Сжигание картины. Смерть Елены.

– Тебе нужно узнать, что там внутри, – говорит Дениэл, понижая голос.

Очевидно, наш предыдущий разговор был для всех, кто мог услышать, но этот касается только нас.

– Всё плохо? – спрашивает Василий.

– Скорее... интересно, – отвечает Дениэл. – Честно говоря, не знаю, плохо это или хорошо.

Мне не кажется это интересным. Отчаянно разглаживаю пиджак Василия, дёргая рукава, чтобы они легли правильно. Пальцами проверяю пуговицы, чтобы не было заломов. У него немного подросли волосы, и начинает проглядывать светлый цвет рядом с тёмно-коричневым, что смотрится странно на его голове. Я убираю длинную прядь с его лба и заправляю её за ухо.

– Надя, – мягко говорит он. – Я хорошо выгляжу.

– Твой галстук лежит криво, – отвечаю я. – Мне нужно снять его и завязать правильно.

Но я этого не делаю, а лишь глажу и глажу ткань.

– Тебе необязательно туда идти, – говорю я, боясь слёз. – Мы можем развернуться и сбежать. Могу перевести деньги на тайные счёта. Вместе мы найдём другую дачу, где сможем спрятаться.

– Не могу, – мягко говорит он, снова поглаживая пальцами мою щеку. – Я волк, несмотря ни на что.

Несколько раз я моргаю, пытаясь успокоиться. Пытаюсь не плакать. Василий не любит, когда я плачу.

– Я уже говорила тебе, что ничего и никого не люблю. Но это не так. Я люблю тебя. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты пошёл со мной.

Не хочу его потерять. Ни сейчас и никогда.

Он поднимает моё лицо к себе, наклоняется и аккуратно прижимается губами к моим в лёгком поцелуе. Затем он отпускает меня, глядя на Дениэла.

– Всегда держи её позади себя, – говорит он. – Если начнётся кровопролитие, я не хочу, чтобы она пострадала.

Дениэл вытаскивает из кобуры два пистолета.

– Я понял.

Мне хочется вцепиться в ногу Василия и умолять его не уходить, но он поворачивается и смотрит на двойные двери. За ними его будущее, каким бы длинным или коротким оно ни было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Затем он открывает двери и входит внутрь. Там в ряды стоят стулья, на которых сидят мужчины. Это расстрел? Я продвигаюсь вперёд, волоча за собой Дениэла, как щит. Должна увидеть, что произойдёт.

Когда вхожу в комнату, все подбираются. Здесь сидят минимум тридцать человек, и все они молоды. Не вижу ни одного бородатого или седого. И у всех на лицах такое же непроницаемое выражение, которое я видела у Василия много раз. Это Братва. Убийцы. Все они одеты в одинаковые тёмные мягкие костюмы, что могли бы смешаться.

У всех на коленях лежит оружие.

Когда Василий проходит, я восхищаюсь его широкими плечами и формами. Он самый большой из всех, гордый и неуступчивый. Он не попросит прощения у этих людей. Он сможет говорить с ними смело, несмотря на то, что все они вооружены. У меня перехватывает дыхание от того, какой он великолепный.

Он – волк.

Он обращается к ним, говоря по-русски.

– Елена Петрович мертва. Я убил её.

Они молча принимают это.

Он продолжает говорить, видимо о том, что произошло. Ничего не могу понять и решаю, мне нужно выучить русский язык, чтобы участвовать в будущих беседах, если они будут. Представляю слова Василия, который он рассказывает. Да, да, Елена была той ещё сукой. Буйной сукой, которая покусилась на мою сладкую Наоми, поэтому у меня не было выбора, кроме, как избавится от её сумасшедшей задницы. Теперь вы будете целовать мне ноги и благодарить за это.

Я перефразирую, конечно. Реальные слова, наверняка, мрачнее, потому что никто не улыбается.

Василий говорит одни слова, затем опускает руки, как бы говоря, что закончил. Воцаряется тишина.

В первом ряду встаёт один человек. Это старший мальчик, сбежавший с Василием. Под его прекрасным костюмом виднеется пистолет. Когда он встаёт, у меня в горле поднимается волна паники. Неужели он собирается убить Василия за то, что он больше не в Братве?

Но, к моему удивлению, он поворачивает пистолет и протягивает Василию. Он говорит что-то длинное и драматичное. Не понимаю ни слова, кроме волка. Но предложение оружия даёт мне надежду. Наблюдаю, как один за одним, каждый достаёт оружие и поворачивает прикладом лицом к Василию. Это предложение Василию.

И мне не нужно знать русский, чтобы понять, они хотят видеть его своим лидером.

Глава 37

Василий

Я подхожу к толпе, начистившей своё оружие. Здесь около тридцати моих братьев, которые смотрят на меня с лицами, полными мрачных ожиданий.

Что здесь произошло?

Каким-то образом Наоми организовала бескровный переворот. В своей ограниченности, я не увидел потенциал своих братьев. Я ошибся, не доверяя им.

Если бы не её любовь и вера в меня, я был бы мёртв или в бегах. Я не стоял бы здесь в качестве лидера Братвы. Это будет непростой переход. Аутсайдеры бросят нам вызов за территорию и власть.

Но мы молоды, сильны и по-своему идеалистичны.

Я вершил свои тёмные дела со многими из них с целью расширения, или, по крайней мере, защиты власти Петровичей. Но, что Братва сделала для нас? Я подхожу к концу ряда и поворачиваюсь к собравшейся группе. У меня сердце переполняется эмоциями, что я едва могу подобрать слова, но начинаю говорить.

– Когда был мальчишкой, то думал, что будучи волком спасу своих близких. Но вскоре понял, чтобы быть волком «Петровичей», означает не иметь любимых. Братва всегда на первом месте, да?

Всё до одного закивали.

– И если мы не ставили Братву на первое место, то солдат или боевик отправлялся, чтобы вернуть нас на место. Боевики и не хотели причинять боль, но знали, что неповиновение угрожает тем, кого они считают дорогими людьми. Мать, отец, брат, любимая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Или сестра», – говорю я уже про себя.

– Однажды утром я проснулся один в своей постели и подумал, что это не лучше, чем в коммунистической России. Когда наши деды боялись ссылок в трудовые лагеря, где их ждала смерть от рук Советов.