Власов. Два лица генерала - Николай Коняев

В исследовании авторы приводят один из примеров этого «сложного и запутанного». «Так, бывший начальник разведшколы Комитета освобождения народов России Беккер показывал: „…немцы представляли „отделу безопасности“ КОНР возможность самостоятельно проводить свою работу в частях РОА и готовить агентуру для заброски в тыл Советского Союза… Материальные расходы, связанные с подготовкой и переброской агентуры в Советский Союз, СА брало на себя… Власов не только был осведомлен о деятельности разведшколы, но непосредственно ею руководил и направлял ее работу…“ Авторы замечают по этому поводу, что „сам же Власов по-иному оценивал предоставленные ему „ответственность и самостоятельность“. Вот что он сообщил на одном из допросов: «Должен признать, что после создания мною в ноябре 1944 года по указанию Гиммлера Комитета освобождения народов России СА предложило [177] мне организовать подготовку и засылку диверсантов в тыл советских войск. В декабре 1944 года вместе с постоянным представителем Гиммлера при мне, оберфюрером СС Крэгером, ко мне явился штурмбаннфюрер СС Радецкий, который заявил, что ему руководством СД поручено договориться со мной о совместном налаживании диверсионной деятельности на советской территории… Я заявил Радецкому, что надо готовить тысячи таких агентов, которые могли бы после переброски в СССР стать руководителями повстанческих отрядов, наносящих удары Красной Армии с тыла“.

Иными словами, Власов берет на себя еще большую вину, он не делит ее с Радецким, который договаривался с ним «о совместном налаживании диверсионной деятельности на советской территории. „Почему действительно так странно ведет себя на допросе Власов? Он же не враг себе. И потом, что за причина была „отшивать“ Радецкого от совместной работы по подготовке диверсантов для заброски „на советскую территорию“? Зачем Власову понадобилось пугать Радецкого несусветными масштабами подготовки диверсантов: „что надо готовить тысячи таких агентов, которые могли бы после переброски в СССР стать руководителями повстанческих отрядов, наносящих удары Красной Армии с тыла“? О каких тысячах агентов такого класса и уровня, чтобы каждый из них стал руководителем „повстанческих отрядов“, вообще идет речь? Зачем Власов блефует? Он же знает, что сделать это невозможно. Физически невозможно. Чтобы Радецкий перепугался огромности работы и сам отказался от совместной деятельности? Зачем? Может, потому, что как раз очень хорошо знал Власов: немцы стараются „держать командование и личный состав РОА под неусыпным строжайшим наблюдением, на любом участке иметь своих инструкторов и наблюдателей“? Допустим, Радецкий – тот самый их „наблюдатель“, и что из этого следует? Власов-то еще больше для немцев свой, чем какой-то Радецкий. Почему он хочет избавиться от Радецкого? К сожалению, ни следователь, ни те, кто вел судебное заседание, этого вопроса Власову так и не задали. Почему? К сожалению, и наши исследователи не задали себе этого вопроса, а только констатировали „довольно сложные и запутанные“ взаимоотношения марионеточной „освободительной“ армии со своими „хозяевами“. Однако сегодня этого уже недостаточно…“

Что верно, то верно…

Недостаточно только констатировать существование трений во взаимоотношениях Власова с нацистами, надо проанализировать и причины, обусловившие эти трения. Однако для того, чтобы проанализировать все сложности взаимоотношений Власова с немцами, совсем не обязательно возводить его в чин генерала ГРУ. [178] И насчет разноречивости показаний удивляться не надо…

Лидеры РОА и КОНРа по многим позициям расходились во взглядах, когда только создавались КОНР и РОА, и оценки ими минувших событий просто не могли не различаться…

Кроме того, все они пришли в КОНР с легендами, сочиненными про себя ими самими или сотрудниками «Вермахт пропаганды», и это не могло не запутывать показания…

– Почему,-риторически спрашивает Филатов, – следствие не прояснило все до конца, не распутало противоречий?

Ну, если бы следствие действительно поставило своей задачей распутать все противоречия, оно, наверное, продолжалось бы до нынешних пор…

– Почему всем вынесли смертный приговор?-не унимается генерал.

Вот это уж воистину всем вопросам вопрос…

Задать его может только человек, совершенно лишенный чувства времени.

Вот если бы в 1946 году оправдали какого-либо немецкого пособника, это было бы действительно дивно. Тогда действительно стоило бы подумать, кто же этот человек…

Опровергать доводы Виктора Филатова так легко, что в результате, сами эти опровержения теряют всякую значимость.

Это как с плесенью тополиного пуха… Ничего не стоит смахнуть ее со скамейки, но, покружившись, пух осядет вновь…

У Филатова в книге и не аргументы, а так – темперамент, динамика, накат…

Слова сцепляются в его рассуждениях друг с другом, как тополиные пушинки, затягивая белой плесенью сознание читателя…

Филатов, как правило, и не аргументирует и не доказывает ничего. Факты мелькают в его руках, не сцепленные никакой логической связью, подобно картам в руках шулера.

Нужные комбинации возникают, потому что банкомет успевает подсунуть нужную карту… Мы уже иллюстрировали это примером «анализа» Виктором Филатовым разговора генерала Власова с Эренбургом.

Можно привести и другие примеры…

Отметим при этом, что, как и положено при такой игре, генерал Филатов сохраняет невозмутимый вид человека, посвященного во все тайны спецслужб, неведомые обыкновенным смертным.

«В штабе Ленинградского военного округа Власов в должности „пом. начальника 1-го сектора 2-го отдела“. Вдруг с пом. начальника отдела боевой подготовки его перебрасывают „начальником учебного отдела [179] курсов военных переводчиков разведывательного отдела ЛВО“. А это что такое? При чем тут отдел боевой подготовки округа и курсы военных переводчиков? Читать это надо так: полтора года Власов был слушателем этих самых курсов разведывательного отдела ЛВО, на которых он полтора года изучал в том числе и какой-то из иностранных языков. Может быть, немецкий? Но самое элементарное состоит в том, что преподавать, а тем более быть „начальником учебного отдела курсов военных переводчиков разведывательного отдела такого, по тем временам стратегически важного военного округа, как ЛВО, мог только в высшей степени классный разведчик“.

Как мы видим, Виктор Филатов ненавязчиво намекает здесь, что он-то уж знает, как и что надо читать…

Полтора года Власов был, по его мнению, не начальником курсов военных переводчиков, а слушателем этих курсов… Язык изучал… Может быть, немецкий… Почему после этого Власов никак не обнаружил знания немецкого языка, Филатов не объясняет, как не объясняет и того, почему надобно читать анкету Власова именно так, а не иначе.