Адамантовый Ирмос, или Хроники онгона - Александр Холин

Глава 11

Никита оглянулся. Но вокруг опять никого. Город исчез, лишь дорога осталась. Берег моря. День солнечный. От дороги прямо к морю пляж песчаный, но песок на нём уже не траурно-пепельный, а настоящий, жёлтый, даже завлекательной красноватинкой отливает. Только опять в пейзаже что-то странное, неживое. Никита сначала за размышлениями своими не очень-то внимание обращал на окружающее. Но песчаный пляж и море отметил боковым зрением.

Он стал уже понемногу привыкать к попаданию в неизвестно какие сгорающие в сумасшедшем огне опусы. От Ангела можно было ожидать чего угодно, только не настоящей помощи в становлении писательского таланта. А есть ли вообще такая помощь? Талант вообще-то имеется, но стоит ли предаваться какому ни на есть учению? Да и чему может научить взявший на себя кураторские обязанности Ангел, который однажды набедокурил и до сих пор не может даже покаяться в содеянном? Куда уж ему в педагоги налаживаться!

Возможно, преподаватель или гуру из Ангела никакой, недаром кроме клюнувшего на его учение Дэна Брауна он ничем похвастаться не может. Даже Гоголь, часто обращающийся в своё время ко многим инфернальным или просто демоническим темам, относился к путающемуся под ногами нелюдю, пытающемуся выставить себя князем земного царства, с нескрываемой неприязнью.

Талант писателя человеку ближе и понятнее любых других человеческих талантов. Поэтому многие из нас пишут стихи во времена Первой любви; поэтому почти каждый пускается в мемуарные воспоминания о прожитой жизни; поэтому и Ангел пытается стать незаменимым литературным агентов русских писарчуков, чтобы чувствовать себя хоть чем-то похожим на Творца.

Тот же Дэн Браун согласился на помощь Ангела и насмешил весь мир своей писаниной. Несмотря на это, киношники тут же принялись экранизировать один из нашумевших опусов, но, сколько ни вбухивали денег в это дело – фильм не получился. Лишний раз подтверждается простая аксиома – талант за деньги не купишь, поскольку это не простой товар, а дар Божий.

Неужели самому Ангелу нравится такая жизнь? Может быть, действительно он выполняет на земле чёрновую работу становления человеческой души? Навряд ли Богу приятно будет видеть сыновей, отказавшихся от воспитания души, а тем более, размещать возле себя графоманов, угробивших жизнь на завоевание власти, денег, сытого старения и философских заумствований о том, что должен Вседержитель человеку и чего не должен.

Никита снова оглядел новый, возникший ниоткуда мир, но отметил для себя, что всё окружающее на сей раз похоже просто на рисунок, даже пастельный набросок, сделанный художником впопыхах на подвернувшемся клочке папиросной бумаги, ибо застывшие в пространстве образы были прозрачны и эфемерны.

Картинка оказалась довольно интересной: пляжные грибки, шезлонги всякие, даже ресторанчик летний. А самое главное, до горизонта перед глазами раскинулось море. В общем, современный морской пляж. Но мёртвый. И волны на море застывшие, будто морозцем прихваченные. Опять ангеловы штучки – понял Никита. Любит он всё замораживать. Надо ему посоветовать: на работу холодильником устроиться, по совместительству. Просто таланты гибнут! Без него-де ни жизни, ни смерти – одно прозябание в замороженном виде. А вот под его отеческим наблюдением сразу все писателями, поэтами, музыкантами и художниками станут. И люди всенепременнейше примутся изумительные шедевры создавать! Всё это, конечно, будет, только в строю всегда в ногу ходить надо и не высовываться, пока не разрешат.

– Стоп! Мне кажется, уже что-то похожее произошло совсем недавно! – воскликнул Никита. – Нынешнее поколение будет жить при коммунизме! Слава труду! Народ и партия Ангела – едины! Мир, труд, май! Да здравствует!.. Чёрт!.. Действительно чёрт! Надо же, целую страну курировал и соблазнял на постройку земного рая. Дескать, зачем тебе, человек, Царствие Божие, когда и здесь ты неплохо проживёшь под шестиугольным знаком: пожрать, поспать, потрахаться, потратить деньги, погадить и помереть! Вот, оказывается, для чего каждый из нас приходит на этот свет, живёт в добром, чудном и непонятном мире.

Эта мысль уже не оставляла Никиту, только осмотреться основательно не помешало бы. Людей на пляже оказалось немного, но тоже все замороженные. Никита подошел к ресторанчику – единственному крупному строению на видимом пространстве. Может быть, там окажется кто-то живой.

На открытой площадке, под тентами, стояли столики, за которыми сидели такие же замороженные: кто, не допив стакан с соком или пивом, кто, не донеся ложку с замороженным мороженым до рта. Человек за одним из столиков показался почему-то знакомым, только где они могли встречаться? Путешествие по инфернальному миру порядком выбило Никиту из привычной жизненной колеи. Он подсел к незнакомцу за стол, всё так же разглядывая его. Сидящий за столиком выглядел приличным серьёзным мужчиной. Странным в первую очередь было то, что одет он был в строгую протокольную тройку. На пляже?! Правда, ослепительно белого цвета, но тройка на пляже казалась чем-то неуместным. На плече у него присела отдохнуть залетевшая сюда муха, да так и заснула.

Никита щелчком сбил муху с плеча элегантно одетого господина, и он тут же ожил! Оказывается, здесь, чтобы оживить замороженных, необходимо было касание живого человека, что Никита и проделал ещё с несколькими посетителями ресторанчика. Те, в свою очередь, так же стали возвращать к жизни оказавшихся на замороженном пляже.

Но Никита вернулся за столик к «протокольному» господину. Этот человек действительно был знакомым из прошлого. Можно было выяснить: где и при каких обстоятельствах они встречались раньше, тем более, человек ожил. И весь ресторанчик затеплился жизнью. Возле столика, где сидел Никита с джентльменом, откуда ни возьмись, появился официант, тоже вполне оживший, и подал меню. Сосед, как ни в чём не бывало, спросил Никиту:

– Вы будете что-то заказывать?

Господин передал ему меню через стол в красивом кожаном переплёте. Никита машинально открыл и увидел, что все названия блюд написаны не по-русски. Знания иностранного сводились у него к нескольким наспех заученным фразам, да и то когда они с Лялькой Париж покоряли. От французского словарного запаса мало что осталось, но и того, что ещё не выветрилось из головы, для беседы с французским кельнером оказалось маловато.

Господин заметил замешательство соседа:

– Это французский ресторан, вы разве не знали?

– Не успел, – признался Никита, – да и не у кого было осведомиться. Признаться, я даже не знаю, как эта местность называется.

– Напрасно, напрасно, – тоном завсегдатая произнёс господин, – очень рекомендую. Кухня у них великолепная, даром что Чистилище.