Не гаси свет - Бернар Миньер

Пауза затянулась.

— Эй, майор, мы же договорились; я рассказал все, что знал, так что выкладывайте! — потребовал хозяин дома.

— Видите ли… это неофициальное расследование… — неуверенно начал объяснять полицейский.

— В каком смысле?

— Ну, скажем так: я веду его по собственной инициативе.

Оба мужчины немного помолчали.

— Гм-гм… И оно касается Леонарда Фонтена? — спросил наконец журналист.

Сервас кивнул.

— Изнасилование? — уточнил его собеседник.

Сыщик покачал головой: «Нет…»

— Преследование? Домогательство?

Утвердительный кивок.

— И почему я не удивлен? Привычка — вторая натура. Больше ничего не скажете?

— Слишком рано…

— Проклятье! Ладно. Дайте слово, что я первым узнаю подробности, когда вы раскроете дело!

— Обещаю.

— С женщиной случилось то же, что с Милой Болсански? Ее изнасиловали?

— Нет, она мертва.

Серо-стальные глазки-бусинки Эннинжера загорелись любопытством:

— Что значит — «мертва»? Убита?

— Покончила с собой.

27. Дива

Он выехал без четверти четыре пополудни. Небо потемнело, горы заволокло туманом, пошел редкий снег…

Сервас торопился миновать перевал до наступления темноты. Он включил дальний свет и дворники и сбросил скорость, чтобы не вылететь с дороги. Как Фонтен выбирает свои цели? Милу Болсански ему «подставили» случай и Космическое агентство, встреча с Селией тоже была случайной — как и множество других встреч, которые не заканчиваются домогательством и насилием. Существуют ли другие жертвы Фонтена? Какова его тактика? Он за ними наблюдает? Пытается выяснить их привычки? Старается узнать как можно больше, прежде чем знакомиться? Или всегда ждет «подарка судьбы»? На длинном подъеме к границе с Андоррой Мартен застрял позади автобуса. Он никак не мог обогнать его и в конце концов решил остановиться у поста полиции, чтобы позвонить Миле.

Она ответила почти сразу — голос ее звучал сдержанно, даже робко. Сыщик где-то читал, что воспоминания о физическом насилии со временем стираются из памяти жертв, а вот каждодневные унижения и оскорбления невытравимы.

— Добрый день, меня зовут Мартен Сервас, я майор полиции. Мне необходимо встретиться с вами. Номер телефона я получил от журналиста Эннинжера.

— О чем вы хотите говорить? — насторожилась женщина.

— О Леонарде Фонтене.

Полицейский ждал ответа и машинально считал проезжавшие мимо машины: четыре легковушки и три большегруза.

— Эта тема мне неприятна, — наконец сказала его собеседница.

— Я знаю, что в свое время вы отозвали жалобу и не захотели обсуждать тот… эпизод с мсье Эннинжером, но сейчас возникли новые, обстоятельства, — сказал майор.

— Что вы имеете в виду?

— Предпочитаю объяснить все при личной встрече, если не возражаете.

За спиной Серваса истерично загудела машина — у кого-то из водителей сдали нервы.

— Я вряд ли сумею быть вам полезна, — заявила Мила. — Для меня дело закончено и закрыто. Не хочу возвращаться в прошлое. Извините…

— Понимаю, мадам Болсански.

— Мадемуазель…

— Что, если я скажу, что другим женщинам пришлось пережить то же, что вынесли вы, только теперь у Леонарда Фонтена еще и кровь на руках?

Еще одна пауза.

— У вас есть доказательства? — спросила женщина.

— Думаю, да.

— Вы его арестуете?

— Пока об этом рано говорить.

— Ясно. Благодарю, майор, но я предпочту не вмешиваться.

— Понимаю.

— Меня заставили забрать жалобу. Я испытывала чудовищное давление. Почему вы думаете, что теперь все будет по-другому?

— Потому что я — не они.

— Я не сомневаюсь в чистоте и благородстве ваших намерений, но…

— Уделите мне всего пять минут. Как я уже сказал, есть другие пострадавшие. Если удастся тем или иным способом связать их между собой, я сумею его прижать…

Дожидаясь ответа, Мартен насчитал еще четыре легковушки и два грузовика.

— Я согласна, — услышал он наконец голос Милы. — Приезжайте.

Машина катила по длинной, прямой, обсаженной платанами дороге к большому дому в долине. Вокруг было совсем темно. Трехэтажное строение с одинаковыми окнами напоминало старую ферму. Подсобные помещения снесли, а пустое пространство обсадили тополями. Свет был зажжен только над крыльцом. Сервас хлопнул дверцей и огляделся: вокруг было пустынно, огоньки горели только вдалеке, в километре, если не больше.

«Смелый выбор для женщины, пережившей то, что пережила Мила Болсански», — подумал сыщик, но тут же вспомнил, что, по просвещенному мнению авторитетного специалиста, женщины, неоднократно подвергавшиеся насилию, часто замыкаются в себе, поскольку внешний мир кажется им враждебным. Даже много лет спустя любое пустячное происшествие может вернуть их в ужасное прошлое. Мартен понимал, что разговор с ним причинит Миле боль — если она не вышвырнет его через две минуты.

Машины перед домом он не заметил, но угадал гараж метрах в десяти, под брезентовым навесом, и пошел к крыльцу. Дверь открылась. На пороге стояла высокая худощавая женщина, но ее лицо оставалось в тени. Она молча смотрела, как гость поднимается по ступенькам, а потом сказала:

— Входите…

Голос ее прозвучал спокойно и твердо — не так, как по телефону.

Бесконечно длинный, похожий на шахтную галерею коридор был погружен в темноту. Свет шел из дальней комнаты, и тень женщины тянулась за ней, как черная вуаль невесты-вдовы. Сыщик воспользовался возможностью получше разглядеть Милу. Спортивная, широкоплечая, с изящной длинной шеей. Майор заметил чугунные батареи и картины на стенах — в полумраке они могли сойти за полотна старых мастеров. Хозяйка провела Мартена в огромную, оборудованную в современном стиле кухню с потолочным освещением.

Сервас прислушался, но не уловил ни малейшего шума, хотя в доме наверняка было не меньше тридцати комнат.

— Вы живете одна? — поинтересовался полицейский.

— Нет. С Тома. — На губах женщины мелькнула улыбка. — Это мой сын.

На вид хозяйке дома было лет тридцать пять. У нее были каштановые волосы, карие глаза, высокие скулы, несколько морщинок в углах глаз, но лицо красивое, с большим, четко очерченным ртом, матовой кожей и квадратной челюстью. Волевое лицо, в котором виден характер. И взгляд особенный — проницательный и понимающий, серьезный и снисходительный. Так смотрят люди, много пережившие, познавшие всю низость и убожество мира людей и решившие все всем простить — раз и навсегда. Умная женщина… Одета Мила была в толстый свитер с высоким горлом и джинсы.

— Выпьете кофе? — предложила она. — Спиртного, извините, не держу.

— Спасибо, с удовольствием.

Болсански повернулась спиной к гостю, достала из шкафчика чашку и поставила ее на стол, за которым легко могли бы уместиться десять человек, а сама села на другом конце, в метре от гостя. «Интересно, она всех мужчин держит на расстоянии?» — спросил себя Сервас и подумал о фотографии Селии и Леонарда Фонтена, сделанной на приеме в Капитолии, где они стоят так близко друг к другу.

— Спасибо, что согласились встретиться, — сказал он негромко.

— Я готова вас выслушать, но не обещаю, что стану отвечать на вопросы.

— Понимаю.

— Начинайте, майор, расскажите о «новых обстоятельствах».

Сыщик отметил для себя, что женщина запомнила их разговор по телефону, но последняя фраза далась ей с усилием.

— Вы когда-нибудь слышали такое имя Селия Яблонка? — спросил он Милу.

— Нет.

— Эта молодая женщина покончила с собой в прошлом году. У нее был роман с Леонардом Фонтеном. Я подозреваю, что он сыграл не последнюю роль в ее трагическом конце…

— Почему?

— Вы мне скажите…

Мадемуазель Болсански не сводила глаз с гостя. В ее взгляде не было ни робости, ни недоверия — только непримиримость.

— И это все? — спросила она. — Все, что у вас есть? Смутные подозрения? Вы ради этого меня потревожили?

Тон ее изменился, стал язвительно-резким, и Мартен понял: «Если не найду нужных слов, она закроется». Он достал из кармана магнитный ключ от гостиничного номера, фотографию и подтолкнул их по столу к Миле.

— Что это? — удивилась она.

— Это вы их мне послали?

Несколько мгновений женщина смотрела на предметы — и явно ничего не понимала.

— Ключ и фотографию мне прислали по почте… — объяснил Сервас. — Они вам что-нибудь говорят?

Болсански долго рассматривала ключ, а потом постучала пальцем по снимку:

— Конечно. МКС, Международная космическая станция… А это что такое?

— Ключ от номера, где покончила с собой Селия Яблонка. Вы никогда не были в этом отеле с Леонардом Фонтеном?