Секретный пианист - Фёдор Леонов

              ... Поздно вечером раздается осторожный стук в дверь черного хода.

 Подхожу  и с опаской спрашиваю:

              - Вам  кого?

 За дверью тихонько отвечают:

             - Я от вашего мужа, полковника Тиссена, откройте!

 Впускаю в кухню молодого мужчину. Тот сует мне в руку конверт.

              - Вот письмо, которое мне передал ваш супруг  три месяца назад. К сожалению, после этой встречи я его больше не видел. Прочтите. Там последние сведения.

              - Спасибо! - это все, что я смогла ответить.

              - Не стоит благодарности. Я должен срочно возвращаться. Меня ждут внизу.

              Вскрываю конверт:

              «Дорогая моя! В связи с последними событиями, в Петербург  вернуться не могу. Посему,  присоединяюсь к освободительному движению армии моего друга барона Унгерн-Штернберга в Монголии. Ты и наш сын - единственное, что у меня осталось. Не знаю, суждено ли мне еще раз увидеть вас?  Политическая обстановка складывается сложная и совершенно непонятная. Береги ребенка и себя. Будь осторожна. Попытайтесь, при малейшей возможности, выехать из России. Вот адрес моих родственников в Германии: Кенигсберг, Амалиенау, Фридрихстрассе, 9. Письмо прочитай и сожги. Целую вас крепко и обнимаю. Храни вас господь!»

             Прижимаю письмо к лицу и плачу.

            «Господи! За какие грехи нашему мальчику довелось родиться в такое ужасное время? Что мы упустили, не заметили в своих поступках по отношению к другим людям?

 За что ты караешь меня и моих близких? Чем  мне вымолить  прощенье за невольно совершенные грехи? Какую жертву я должна принести тебе, чтобы мой сын остался жив»?

              Кроме мыслей о Богом забытой России, в голову ничего не приходит. Господь не дает ответа на такие вопросы... 

              Проходит больше года. Продолжаем жить в голодном Петрограде. Два раза пытаюсь  выехать из города, но все попытки оказываются безуспешными. Последний раз, на перроне во время ожидания поезда, меня с ребенком чуть не расстреляли пьяные матросы из проходящего мимо броневика. Они усердно палили из ружей и наганов по толпе людей. Убитыми оказалось человек тридцать, в том числе женщины и дети из знакомых  семей. Поезд для гражданских лиц так и не пришел.

               Отовсюду поступают тревожные новости. Комиссары врываются в квартиры, хватают всех подряд,  мужчин рассстреливают прямо в комнатах, женщин насилуют. Многих, вместе с детьми, отправляют в казематы Петропавловской крепости.

               Обычно, в нашу квартиру запросто приходят соседи - профессор Добровольский с супругой. Садимся за большой стол, пьем чай и обсуждаем последние события. Сегодня они не входят, а влетают. Отказавшись от чая, садятся на диван и сбивчиво пересказывают последние новости:

              - Утром наша кухарка ходила на рынок и встретила там  кухарку баронов Врангелей. Она успела рассказать ей, какой мученической смертью закончили свою жизнь несколько родственников вашего мужа, - с ужасом в глазах рассказывает супруга Добровольского, - баронессу с маленьким простуженным сыном бросили в Петропавловскую крепость. Ребенок умирал у нее на руках, медикаментов  не давали, медсестра вырвала его из рук матери и отнесла в мертвецкую со словами: "Нечего ему здесь делать. Путь лежит там, баронское отродье, все равно умрет".

              - Самою баронессу и старшего сына, кажется, уже расстреляли! Они так и не рассказали, где прячется их отец и муж. - Продолжает взволнованный профессор.            

               - Дочь графа Константинова изнасиловал пьяный матрос, а, протрезвев, предложил пожениться. С таким условием он дарует ей жизнь! Что творится в городе! Это страх и ужас! Мы не выходим из дома уже  неделю. Деньги кончаются, банки не работают. Будем стараться уехать как можно скорее и любыми путями, - супруга профессора заплакала.

               Слушаю и думаю: « хорошо, что мы не остались в квартире на Васильевском острове, нас с сыном  ожидала бы такая же участь».

                Вздыхая, говорю:

               - Отец уже преклонного возраста, да и ехать совершенно некуда, разве что в деревню. Но там, по слухам, еще хуже. Останемся здесь и попытаемся  наладить жизнь исходя из сложившейся обстановки. Постараюсь найти работу.

               - Наталья, вы рискуете! – продолжает разговор профессор, – не забывайте, что ваш муж бывший офицер царской армии, да еще и барон!

               - Я уже все продумала.

              Не говорю Добровольским, что скрыла факт о своём браке с офицером - дворянином, придумала версию о том, что  муж  пропал без вести во время последней войны, и нашла работу секретаршей в милиции, где мне обещали карточки и паек. Родителей моих тоже не трогают. Видимо,  интеллигенция их интересует мало.

               Бывшие зажиточные люди,  пытаясь не умереть с голоду в Петрограде, продают на рынке свои семейные реликвии за бесценок или меняют на продовольствие. 

                Единственная драгоценность, которая осталась у меня  – кольцо с изумрудом. Вспоминаю семейную историю и  решаю  хранить его и ни за что не расставаться. Помню о том, что обладатель кольца и его близкие должны выжить.

              Я скитаюсь. В Сибири царит постоянное напряжение и полная неразбериха. Каждую неделю происходят стычки между различными представителями той или иной власти. Из Читы  перебираюсь  в Хабаровск и не знаю, к какому из командиров, в итоге, примкнуть. Небольшая часть  знакомых  офицеров не из «благородных»  перешла в армию атамана Семенова, другая  осталась при генерале Колчаке. Денег, на этот момент, у меня почти не остается. И снова судьба распоряжается неожиданным образом: По прибытию в город все же решаю присоединиться к освободительной кампании Колчака.

                Приезжаю на квартиру по указанному ранее адресу.  Мне открывает дверь  бывший сослуживец - капитан Константин фон Роге.

               - Альфред, дорогой вы мой, живой! Как я рад вас видеть, проходите в комнаты, рассказывайте!

               - Да что рассказывать.  Оставил семью в голодном Петербурге, ничего не знаю о ее дальнейшей судьбе.  Все это грустно и совершенно невыносимо. Лучше сообщите мне, где я могу увидеться с генералом Колчаком?

               - Друг мой, вы добирались слишком долго, - покачивает головой Константин, - Колчака здесь уже нет, да и в Сибирском крае он является хозяином номинальным,  всем давно заправляют местные атаманы. Одни  из них работают на американцев, а другие на японцев.  О патриотизме речи не идет. Каждый гребет под себя. Вот такие дела. Оставшиеся не у дел  офицеры, уставшие от нынешней неразберихи в армии, пытаются любыми путями перебраться в Харбин или Дальний, либо присоединяются к остаткам нашей армии в Монголии.