Окно в Европу - Валентина Андреева

Под утро сломалась и уснула. Проснулась опять с головной болью. Димка – свежий, бодрый и нудный, оседлав своего любимого конька, учил меня вести нормальный образ жизни. Окончательно осознав, что так и не удалось перекинуть свою головную боль на Димкину голову, я сползла с кровати и промямлила:

– Зря взяла дополнительный отпуск. Пора выходить на работу. Совсем захирела…

– Вот всегда ты только о себе думаешь, – добродушно откликнулся муж. – Дай людям пожить спокойно, сил набраться… Давай давление померяю.

– Еще чего! По своему лазарету скучаешь? Не знаешь, куда применить профессиональные навыки? – Удивительно, но муж никак не хотел идти на скандал. Он просто захохотал. Я сморщилась и полезла в аптечку. Хохот прекратился. Вернее, трансформировался в мурлыканье какой-то непонятной мелодии. – Прошу оставить меня в покое, – отчеканила я, вытащив таблетку спазгана. Просьба осталась без внимания, зато мне услужливо преподнесли воды. Мурлыканье стихло. Димка уселся на диван и уткнулся в газету. «Решил ждать моего чудесного исцеления», – подумала я.

По дороге, надрывно сигналя, проехала машина. Развелось же придурков! Сядут за руль и остатки разума теряют. Димка выглянул в окно и хохотнул:

– Ты ж смотри! Наталья прикатила!

– Ты ошибаешься, – возразила я. – Они только три дня назад на неделю уехали. И она в своем уме – ей в голову не придет так фанфарить.

– Значит, успела из него выжить, а неделя у нее – укороченная. Вон Борис с заднего сиденья вылезает следом за собакой. Привет, ребята! – помахал он из окна. – Маловато отдохнули!

– Надоел ненормированный рабочий день! Привет! – проорала в ответ Наташка. – Потом поделюсь!

Самочувствие резко улучшилось.

– Сейчас бы кофейку, – вздохнула я, мечтательно взглянув на обшитый вагонкой потолок.

– Нет проблем, – бодро сказал муж. – Полегчает, и сваришь. И я тебе компанию составлю. Хочешь, пойдем в беседку? Да! Тебе привет от Листратова. Он по твоему поведению за ходом следствия наблюдает. Чуть с кресла не упал, узнав, что никуда не рвешься. Значит, говорит, кранты! Дело в тупик зашло. Ну ты что, опять сквасилась? Все нормально. Володьку Рогачева боишься? Да поймают его рано или поздно. И Нинель вашу вместе с ним. Кто бы мог подумать, а? Мало он ее лупил, мазохистку!

– Замолчи! – заорала я, забыв про остаточные явления головной боли. – Ты же ничего не знаешь! – Крик сошел на нет. – Вам с Листратовым лень мозгами пошевелить. Да Нинке хуже всех! Девка вынуждена прятаться и от бывшего муженька в первом колене, тьфу, от первого брака, и от следствия. Не разбери поймешь, что страшнее…

– Та-а-ак… Насколько я понял, тебе приятно из меня дурака делать, ощущая себя умнее всех! Кроме того, я враг номер один, Витька дурак и враг номер два. Ну просвети нас, неразумных, поделись своей мудростью! Может, ты даже знаешь, где Нинель отсиживается?

– Не ерничай. – Я как-то сразу успокоилась. – Конечно, знаю. Но не скажу. Ее в два счета скрутят – и в следственный изолятор. Тебе в свое время там очень понравилось? Молчишь? Ну вот и ладненько. Нинка ведь уже прошла тернистый путь от следственного изолятора до психушки. Короткий, но яркий по впечатлениям. Такое не забывается. Удивлюсь, если она способна спать хоть короткое время. Доведете девку до самоубийства…

– Ирина, ты что? Ты понимаешь, что несешь? Неужели считаешь меня таким кровожадным? Как же ты с таким дураком и злодеем живешь?

– Дима, ты друг Листратова и честный человек. И я не виновата, что у тебя сложилось свое собственное негативное отношение к Нинели. Хорошо, я дам тебе информацию к размышлению. Ту же, какую дала Наталье. А потом мы постараемся вместе сделать общие выводы…

Надо отдать должное, Димка сильно озадачился. Настолько, что сам сварил кофе, сам разлил его в чашки, потом слил опять в кофейник и потащил в беседку. Наталья заявилась в тот самый момент, когда он собирался сделать первый глоток и, поблагодарив его за заботу, чашку отняла.

– Вы не представляете, первый раз за три дня чувствую себя человеком, а не прислугой, – радовалась она.

– За мой счет, – недовольно пробурчал Димка. Из окна терраски показалась заспанная физиономия Аленки, и лицо мужа тут же разгладилось: – Алеха! Радость моя непроснувшаяся, выкинь мой бокальчик.

Дочь зевнула, кивнула и, потянувшись, исчезла. Димка занял выжидательную позицию у окна.

– А ты поднял пульт с газона? – вспомнила я вчерашнюю ночь.

– Конечно. И закинул его на шкаф. Фиг достанешь… Алена! Ну что ты там тормозишь?

– Ничего я не торможу, – Аленкина голова снова высунулась в окно. – Давно выкинула твой бокал. Еще пожелания будут?

– Куда выкинула? – озадачился Димка.

– В мусорный пакет, конечно. Не в ведро же. Все равно твой бокал в компостной куче не прорастет.

С Димкой началось что-то невероятное. Он хлопнул себя по бокам, наклонился, выпрямился, прогнулся назад, выпрямился, пожал сам себе руки, зачесал волосы назад и тут же их взлохматил. Все действия сопровождались непонятными репликами, нервным смехом и диковатыми гримасами. Забыв обо всем на свете, я испуганно наблюдала за этим зрелищем.

– Эк его корежит! – Наташка тоже струхнула.

– Пап! Ты что выпендриваешься? – настороженно спросила Алена, поправляя длинные, спавшие на лицо волосы.

– Да ничего. Спасибо тебе, родная, за заботу. Дальше я сам… – Димка трусцой побежал в дом.

– Оказывается, не одна я переутомилась, – обрадовалась Наталья, глядя ему вслед. – Представляешь, привез меня Борис к своим знакомым в деревню. Они туда год назад совсем из Москвы уехали. Тьмутаракань! Сами живут в избе с русской печкой. Печка там главная мебель в доме, все свободное пространство занимает. Нас поместили на сеновале – в сарае. Внизу с одной стороны хрюшки хрюкают, с другой куры орут. К концу второго дня я сама кудахтать начала. Мало того, не успели приехать, как Лидочка стала извиняться за то, что слишком загружена хозяйственными заботами. Мой Борис тут же выставил мою кандидатуру на передний план: «Натуся прекрасно готовит, кормежку возьмет на себя». И вот кретинка Натуся, промаявшись ночь в перебранке с курами, весь день готовила на целую ораву завтрак, обед и ужин. На третий день выяснилось, что объедки с общего стола пришлись по вкусу и хрюшкам и надо взять заботу об их питании на себя. Тут-то я и решила, что пора прекращать отдых. Встали мы с петухами, оставили о себе добрую память записочкой с благодарностью за гостеприимство и рванули в Москву. Больше всех Денька радовалась. Кстати, она хрюкать научилась. Явная способность к языкам… А вот и Димочка нарисовался!

Абсолютно спокойный муж деловито заглянул в кофейник и вылил все содержимое в свой полулитровый бокал, изъятый из мусора.

– Выпью холодным, – заявил он. – Так какие у кого соображения по поводу сумбурности планов Рогачева?

– Остается предположить, что он отказался от наследственной волокиты и решил замести следы – вывезти себя, Нинель и дочь за границу, – неуверенно предположила Наталья. – Да что ты ко мне пристал? Я еще от сельского хозяйства не очухалась. Даже мозги стали куриными.

– Дело в том, – пояснила я, – что билеты на самолет наверняка были приобретены заранее. Во всяком случае, после первой, но до последней попытки убить Андрея. Надо уточнить у Листратова…

– Уже уточнил. Ты права. Дальше?

– А что дальше? Нинель, покинув апартаменты для психов, пришла в себя, либо сначала пришла в себя, а потом покинула апартаменты. И отомстила Владимиру – перекрыв путь осуществления его плана. Думаю, это было так.

Молодожены в день регистрации брака должны были отправиться в свадебное путешествие на две недели по путевкам, приобретенным в какой-то турфирме. Загранпаспорта у них были на руках. Это обстоятельство Нинель и использовала, подключив к делу Леку, уже успевшую разобраться в личности отца. Детская любовь превратилась в ненависть. Не исключаю, что, встречаясь с отцом в гостинице, или где он там жил, не знаю, она выкрала у него паспорт. Добавив к нему загранпаспорта матери и Андрея, а также свой собственный – вы знаете, в прошлом году она отдыхала в Турции, значит, он у нее был, Лека заявилась в ту самую турфирму. Придумав какую-нибудь причину в качестве основания для несостоявшейся поездки, попросила изыскать возможность догнать туристическую группу за свой счет и с частичным изменением летного состава. Доказать, что она дочь своей матери было нетрудно. Произошла рокировка – допустим, отчим бросил маму. Ей нужно отвлечься, а кто, кроме родной дочери, может поддержать ее в такую минуту? Господин Корфман летит с ними. Он готов заплатить за услуги. Ему просто нужен билет на один самолет с ними. Как близкому другу семьи. Здесь уже полный простор для фантазии. Ври что хочешь. Никакого криминала нет. Паспорт у него в порядке, виза открыта. Другого человека по этому билету в самолет не пустят. Подумаешь, не явился сам! Что толку, если он ни бельмеса не понимает по-русски, и, несмотря на европейскую внешность, совсем недавно соревновался с обезьянами в скоростном спуске с пальмы… Откуда у Леки деньги? Да из тайника в швейной машинке «Зингер». Когда мы там лазили, он был набит пуговицами. Очень неудобное место для их сохранности. Лека умница. При встрече с родной дочерью Владимир наверняка интересовался состоянием дачи, близкими его сердцу вещами, в частности старой швейной машинкой, которую должен был ненавидеть с детства. На ней мать день и ночь зарабатывала деньги, проматываемые отцом. Потом он попросил свозить его на ту дачу. Этакий приступ ностальгии по прошлому. Вот только время, по понятным причинам, должно быть ночное. Вдруг его узнают соседи?.. Именно в ту ночь я видела свет в доме Рогачевых. Владимир надеялся тайком изъять ценности, но Лека была начеку. Всю ночь в темноте они друг друга караулили. Не знаю, как Леке удалось опередить папочку и опустошить содержимое тайника в швейной машинке, но результат налицо. Наверное, при расставании Владимир попросил у нее ключ от дачи. Леке пришлось сделать вид, что после того, как она закрыла дачу, где-то его выронила. Не хватало, чтобы отец обнаружил пустой тайник. Подозрения сразу же падут на нее. Договорились, что к вечеру следующего дня она привезет ключ бабушки. Днем ей некогда. Вечером она действительно приезжает, намереваясь сообщить отцу, что бабуля сама сюда едет с намерением пожить до конца лета. С минуты на минуту объявится. А ее попросила захватить коту корм. Он теперь тоже от соседей назад переедет. Но встреча не состоялась. Помешали мы с Димкой. И если бы не твои шлепанцы, дорогой, – обратилась я к мужу, неизвестно чем бы закончилась ваша встреча. Ведь вы наверняка узнали бы друг друга. Слава твоим шлепанцам! Ну да ближе к путевкам… Надеюсь, теперь понятно, что Нинка умышленно подставилась, стремясь остановить Владимира? Если Андрей погибнет – о наследстве можно забыть. Скорее всего, Лека позвонила Корфману-Рогачеву и сообщила о содеянном, предложив немедленно убраться из Москвы. Возврат паспорта с приложением авиабилета ему гарантируется в момент начала регистрации пассажиров на авиарейс в аэропорту. Они не учли нескольких обстоятельств: помимо тайника в швейной машинке на даче был еще один, а может, и не один. Кроме того, Владимир оказался умнее всех и быстро нарисовал себе картину: Нинка или Лека наверняка осчастливили следственные органы известием о предстоящем отлете двух Рогачевых и одного Корфмана, но Рогачевского разлива. Это мне только потом в голову пришло. Не обнаружив этих личностей среди пассажиров, они сделают правильный вывод – ситуация искусственно подстроена. Только следствие так думать не хотело. Твоими устами, Дима, оно и говорило. С Листратовым наверняка обсуждали? – Муж не ответил. – Ладно. Как рассуждал Владимир дальше? Кто такой Корфман? Ищи-свищи его по всей России и доказывай принадлежность к рогачевской породе. А у него, Владимира, другое имя, другая фамилия, другое лицо, другой загранпаспорт. Да и вообще – другая жизнь. Так или иначе, но Андрей убит и Нинка уже наследница. Она ни в чем не виновата. Пусть ищут Корфмана. А дальше он с ней разберется. Не хотелось бы трогать дочь, но ведь она его предала. Хотя старался не только для себя. И деньги у него из-под носа увела! Надо вернуть.