Влюбленные мошенники - Патриция Гэфни

Увы, Грейс с каждым шагом все больше теряла силы. Рубен решил передохнуть и остановился в темноте на углу приземистого здания, как раз за чертой светового пятна, падавшего из освещенного окошка над входной дверью. Прочесть вывеску с того места, где они находились, было невозможно. Оставив Грейс у глухой, отсыревшей из-за тумана торцовой стены, Рубен на секунду вступил в круг света, прочел вывеску и тотчас же снова ретировался в тень.

– Нам повезло, – сообщил он торжествующим шепотом, – это гостиница. Судя по всему, обыкновенная ночлежка; похоже, тут сдают комнаты на час. Что скажешь, Гусси? Воспользуемся гостеприимством? Мы могли бы…

– Да, – подозрительно быстро откликнулась она. Рубен взглянул на нее с беспокойством.

– Ладно, – озабоченно кивнул он, коснувшись ее холодной и влажной щеки. – Что с тобой? Тебе плохо?

Зрачки у нее были расширены настолько, что глаза казались совершенно черными и бездонными, большими, как блюдца. Она покачала головой из стороны в сторону, потом закивала, потом опять сделала отрицательный жест.

– Ладно, все понятно.

Он улыбнулся и торопливо чмокнул ее по-братски, . чтобы она не чувствовала себя брошенной, но поцелуй вызвал у нее стон, и Рубен встревожился еще больше. Нельзя было оставлять ее одну даже на минуту. Еще раз оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого подозрительного поблизости нет, он повел ее ко входу.

– Ничего не говори, – шепотом предупредил Рубен. – Просто стой тихонько, а разговаривать буду я.

Гостиница называлась «Баньон-Армз», и снять в ней номер оказалось проще простого. Седовласый клерк мирно дремал за стойкой и при виде Грейс, закутанной в одно лишь шелковое кимоно, под которым не было ничего, даже бровью не повел.

– Два кола, изрек он, зевая, и протянул руку за ключом к утыканной крючками дощечке на стене.

– Нам нужна самая чистая комната, какая у вас есть, Комната с ванной и свежие простыни. Рука машинально потянулась за другим ключом.

Четыре кола, – объявил клерк столь же равнодушно. – Комнат с ванными нет. Общая ванная в конце коридора.

– И еще нам нужна бутылка. –Здесь вам не винный погреб. – Пять колов, – предложил Рубен, положив на стойку лишний доллар.

Клерк сунул руку под прилавок и вытащил бутылку виски.

– Развлекайтесь, ребята.

К тому времени, как они добрались до лестницы, он уже громко храпел в своем кресле.

Глава 12

Подлинная страсть есть всепоглощающее пламя; не находя себе пищи, она превращает человеческое сердце в прах и пепел.

Ванная комната оказалась в середине коридора второго этажа, на полпути к их номеру. Рубен встал на часах у дверей, пока Грейс шумно Плескалась внутри. Омовение так затянулось, что он забеспокоился и постучал в дверь. – Эй, Гусси, ты что, решила устроить заплыв? Дверь внезапно отворилась.

– Извини, – проговорила она напряженным голосом, никак не откликнувшись на шутку.

– Ничего страшного, я тебя не тороплю.

Она выглядела чистенькой и свежей, а пол перед эмалированной чугунной раковиной был весь залит водой. Рубен понял, что она устроила себе стоячую ванну. Ее босые ножки посинели от холода. Он взял ее за руку и отвел по коридору к комнате номер восемь, удивляясь про себя ее непонятному состоянию. Грейс казалась натянутой, как струна, словно изо всех сил старалась удержаться от какого-то опасного шага. Как только за ними закрылась дверь номера, она оставила его и направилась прямиком к окну.

На письменном столе в дальнем углу стояла покоробившаяся от жара масляная лампа и лежал коробок спичек. Рубен поставил на стол бутылку виски и разжег лампу, а затем осмотрел комнату в ее неярком мигающем свете.

– Очень уютно, – провозгласил он, просто чтобы что-нибудь сказать.

Комнатенка оказалась тесной и безобразной, с низким потолком и голым, давно не метенным полом. Помимо письменного стола вся остальная меблировка сводилась к умывальнику и кровати. Пятнистые стены когда-то скорее всего были голубыми, но с годами приняли тот же сизый оттенок, что и туман за окном, только еще грязнее. Ниже дверной ручки имелась дыра, явно пробитая ногой и кое-как заделанная, однако замок, слава Богу, запирался. И простыни, покрывавшие толстый комковатый матрац на постели, выглядели чистыми – по крайней мере с того места, где он стоял. В общем, могло быть и хуже.

Грейс все еще стояла к нему спиной, придерживая рукой порванную выцветшую занавеску, и смотрела на стелющийся за окном туман. От влажного воздуха ее вьющиеся волосы закурчавились еще сильнее и окружали голову золотистым ореолом. Рубен взглянул на ее хрупкие плечи и стройную спину. Туго перехваченный кушаком на талии желтый халат подчеркивал округлую женственность соблазнительных бедер. Он вспомнил, какая она была, когда он нашел ее в постели Уинга – нагая и томная. Сколько же все это может продолжаться? Сколько ему еще терпеть?

– Что-нибудь видно? – спросил Рубен.

– Туман.

– Мы побудем тут пару часиков, отсидимся, а потом придумаем, как нам добраться до дому. Люди Уинга не станут рыскать по улицам всю ночь, разыскивая нас.

Ему очень хотелось на это надеяться. Грейс не шевельнулась и ничего не ответила; ему даже показалось, что она вообще его не слышит. Немного погодя она опустила шторку, обхватила себя руками и, засунув ладони в широкие рукава кимоно, принялась с силой растирать предплечья.

– Грейс? – в тревоге окликнул ее Рубен. Она так и не обернулась.

– Что, собственно, произошло? Она не ничего не сказала. Он подошел поближе. В уме у него мелькнуло страшное подозрение.

– Уинг сделал тебе больно? Грейс, он приставал к тебе?

Несмотря на все увиденное, Рубен почему-то продолжал отчаянно цепляться за безумную надежду, что между нею и Уингом еще ничего не произошло. Теперь же он испугался, что подтвердятся его худшие опасения. Но Грейс по-прежнему не желала отвечать на вопросы. Рубен потянулся, чтобы ее обнять.

– Милая, что он…

Она повернулась волчком, как только он коснулся ее. Выражение ее лица его поразило.

– Рубен, – невнятно пробормотала она и принялась растирать его плечи, как только что растирала свои.

– Ты не заболела? Как ты себя чувствуешь?

– Я вся горю, – призналась наконец Грейс. Она запрокинула голову и застонала. Это был долгий, протяжный, мучительный вой, потрясший его до глубины души. Рубен обнял ее и начал шептать какие-то слова утешения, но Грейс с силой прижалась к нему всем телом, судорожно цепляясь за его одежду.

– Я вся горю, – повторила она в отчаянии, притираясь к нему бедрами.