Влюбленные мошенники - Патриция Гэфни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Страшно», – попыталась выговорить Грейс, но язык не повиновался ей. Она оставила попытки заговорить. Бесполезно. Белые волосы, как крыло голубя, задевшее ее горло, успокоили ее. «Августина…» – горячий, страстный шепот в ухе. «Зови меня Гусси, как называет Рубен…»
«О Господи, Рубен!»
– Лежи тихо, драгоценный опал души моей. Ожидай блаженства, ибо оно придет. Бледное лицо нависло над ней – бледное, обрамленное белыми волосами лицо с блестящими зубами.
– Знаешь ли ты, сколько раз ты мне снилась? Я мечтал о тебе… Белокожая женщина с золотыми волосами. Я узнал тебя в ту самую секунду, как увидел… Мое видение… Моя жена рядом со мной на троне, а наши сильные здоровые сыновья, как львята, играют у наших ног.
Грейс назидательно подняла пальчик, чтобы его предостеречь. Но вот о чем? Ах, да. Какая забавная шутка: Кай-Ши – Крестный Отец, Ай-Ма – Мать.
– Пустой номер… – Непослушный язык еле ворочался у нее во рту.
Уинг улыбнулся. Тонкие губы вытянулись, втянули ее указательный палец в сырую черную пещеру рта. Отвращение? Да, она испытала отвращение, клубок змей зашевелился у нее в животе… а потом произошла волшебная перемена: накатила новая волна и все смыла. «Коснись…» – подумала Грейс. Неужели вслух? «Прикоснись ко мне». Злобный, все видящий, все знающий взгляд вспыхнул и скользнул вниз. Какая-то вкрадчивая возня у нее на груди… Пальцы… Ткань рвется так медленно… Теплый воздух на разгоряченной от стыда коже. Руки. Его руки. О Господи, его руки…
А вот опять женщина, кукольная служаночка. Несет трубку, свечу, стальную иглу. Потрескивание пламени, дурманящий дым отравы…
– Нет! Ах ты, ублюдок, ублюдок…
Никакого толку. Огонь сжигает ей горло, грудь горит, глаза слезятся… и яд проникает внутрь. Она чувствует: вот он просачивается, ползет, как червь, забирается ей в мозг…
Напоенный отравой Крестный Отец поднялся над ней, его лицо светилось, как бледная луна.
– Дождись меня, моя золотая хризантема. Я должен уйти и подготовить себя к свиданию с тобой. Дождись своего мужа. Дождись…
Его слова змеиным шипением отдавались у нее в ушах. Она содрогнулась, но его губы заставили ее рот раскрыться, пропуская внутрь его длинный язык.
Неподвижность. Искры проскакивали за ее закрытыми веками, мелькали языки пламени. Ее тело стало легче воздуха. Ей виделось, как она воспаряет над постелью, проплывает сквозь потолок, вверх, вверх к густеющей небесной синеве, все выше и выше… И вот уже вся вселенная распростерлась внизу, как ковер. С царственным безразличием она видела и понимала все. Все казалось ясным до мельчайших подробностей: все стало единым разумом, бесконечно разворачивающейся цепью мысли, великой суммой знаний, объяснявшей все сущее на земле. И все это помещалось у нее в мозгу. Она не могла дождаться часа, когда сможет всем поведать о своем открытии.
Но… что-то было не так. Что-то странное творилось в комнате с огромной кроватью… Ах, да – Уинг собирался вернуться. Ведь он был ее мужем и готовился к первой брачной ночи.
Грейс открыла глаза и подняла голову. Никого. Она лежала, безвольно раскинувшись на простынях из алого шелка, пунцового шелка… рукам тесно в рукавах платья, плечи обнажены, грудь обнажена…
Волна ужаса обрушилась на нее, сотнями иголочек покалывая кожу. Она дернулась, вскочила на ослабевшие ноги и бросилась к дверям. Заперто. Стены, шторы, ширмы, занавеси, драпировки… – О, черт!
Это прозвучало как набатный колокол – отчетливо и громко. «Да где же, черт побери, это проклятое окно?»
Вот оно – искусно спрятанное под водопадами коварного шелка, скользкого и опасного, как руки душителя. Ее пальцы судорожно уцепились за деревянную раму, мускулы напряглись, скользящая рама наконец поддалась и поползла вверх, вверх, вверх! Грейс покачнулась и налетела грудью на подоконник, больно ударившись ребрами. В разлитом по комнате свете тускло блеснули укрепленные снаружи железные перекладины. Пожарная лестница! Захлебываясь плачем, согнув колени, как пловчиха перед прыжком, она схватилась за раму…
– Нет, миледи, нет!
Чьи-то ласковые руки мягко, но настойчиво потянули ее назад. Грейс завопила. Но это был не Кай-Ши, это была девушка. Служанка.
– Вы мне поможете?
– Да.
– Помогите мне.
– Да, миледи. Сюда.
Покорная, беспомощная, Грейс позволила служанке увлечь себя прочь от окна, обратно к постели. К брачному ложу. «О, черт…» Тихие слезы медленно покатились по щекам Грейс, когда девушка легкими, как птичьи крылышки, пальцами расстегнула ее порванное платье и осторожно стянула его на пол. За ним последовали сорочка, нижняя юбка, туфли, чулки, панталончики… «Рубен, где же ты?»
– Ложиться, – сказала горничная. Грейс легла.
– Помогите мне…
Последняя жалкая попытка. Прохладный шелк под ее спиной предательски нагревался.
– Вот помощь, – проговорила девушка. – Послушать меня: не сопротивляться. Понимать? Лучшая помощь – сдаваться.
Глава 11
Что такое смерть? Внезапно перестаешь грешить.
Элберт Хаббард– Порядок, хозяин? Все хорошо, хозяин?
– Эй, прекрати! А ну-ка убери свои… Ой!
– Просить прощения, хозяин! Теперь порядок? Выпить? Девочку? За счет заведения! Ну как, хозяин, уже лучше?
Рубен с рычанием обхватил обеими руками голову и принял сидячее положение на ходящем ходуном бархатном диване, от которого разило потом и дешевыми духами. Двое мужчин, обеспокоенно переговариваясь по-китайски, склонились над ним, а женщина средних лет в необъятном черном наряде пыталась тем временем прижать смоченную в уксусе тряпку к его виску. Он оттолкнул ее руку и обвел взбешенным взглядом всех троих. Выражение тревоги на их круглых лицах ничуть его не смягчило.
– Что случилось? Кто вы… о, черт! Пришлось стиснуть зубы: голову пронзила жуткая боль.
– Кто из вас меня оглушил?
Никто не сознался, никто не поднял руку, но тот из перепуганных китайцев, что был выше ростом, сказал, повесив голову:
– Просить прощения. Ошибочка, хозяин. Женщина встала с дивана и отвесила ему униженный поясной поклон.
– Просить прощения, ужасный ошибка. Плохой люди залезать в дом с черный ход, подсматривать, брать девушка, платить – нет. Мы следить. Сегодня темно, большой ошибка. Белый джентльмен – благородный господин. Все хорошо – не надо полиция. Господин желать стаканчик сливовый вино? Любой девушка? Есть особенный, очень молодой, невинный, отец – большой князь в Китай. Привести?
Голова у него была набита ватой, но понемногу в мозгах просветлело настолько, что он поднялся на ноги и спросил, еле ворочая языком:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
