Поцелуй шелки - Тессония Одетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он не такой, как ты думаешь, – говорю я, удивляясь, когда подобные слова слетают с моих губ.
– Я все еще думаю, что ты достойна большего. На самом деле, я знаю.
– Я сама решу, в кого влюбляться, – заявляю более серьезным тоном.
– Так значит, ты его любишь? – прищуривается Мартин.
С разинутым ртом, я не нахожу слов.
– Я… пока что я пытаюсь узнать его.
Мартин притягивает меня к себе так, что моя грудь прижимается к его. На своем лице я чувствую его тяжелое от алкоголя дыхание.
– Если тебе нужна страсть, я могу ее дать. Я держался на расстоянии, потому что ты сказала «никаких поцелуев и никаких привязанностей». Теперь мне ясно, что это не то, чего ты на самом деле хочешь. Я могу сделать для тебя гораздо больше, чем он.
Я толкаю его в грудь, снова создавая между нами расстояние.
– Мне не нравится твое поведение, Мартин, – говорю я сквозь зубы.
– А когда он себя так ведет, тебе нравится? Человек, которого ты знаешь всего несколько дней? – Он останавливается и подносит руку к моей щеке. Запах его пропитанного алкоголем дыхания раздражает мои чувства. Я отворачиваю голову, уклоняясь от прикосновения, но он тянется к другой щеке, обхватывая мое лицо.
– Мартин, остановись.
– Я знаю тебя, Перл. Я знаю тебя почти целый год.
– Ты совсем меня не знаешь. – Я отталкиваю его руки от своего лица, но он приближается снова. Прежде чем Мартин успевает снова ко мне прикоснуться, он отшатывается на несколько футов назад. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что перед Мартином стоит толкнувший его ладонью в грудь Дориан.
– Убери от нее руки, – говорит он с глубоким рычанием.
– Убери свои руки от меня, – насмехается Мартин.
– Я сделаю это, если оставишь ее в покое.
– Иди домой, Мартин, – добавляю я, скрещивая руки на груди. – Ты пьян и выставляешь себя на посмешище.
Он переводит взгляд с меня на Дориана и, наконец, высвобождается из его хватки. С сердитым взглядом, он разглаживает рубашку и уходит.
Я смотрю Мартину вслед, пока тот не скрывается из виду.
Дориан медленно поворачивается ко мне лицом.
– С тобой все в порядке?
Я киваю. Не думаю, что ухаживания Мартина были для меня опасны, но я все же благодарна, что их так внезапно прервали. Придется рассказать Наде, Клаусу и Стэнли о его поведении. Раньше Мартин никогда не вел себя подобным образом, но моим друзьям следует знать о его истинной натуре.
Дориан несколько минут изучает меня, нахмурив брови, а потом спрашивает:
– Не хочешь закончить этот танец со мной?
Мое сердце делает сальто в груди.
– Хорошо.
Дориан делает несколько осторожных шагов мне навстречу – ничего похожего на агрессивные попытки Мартина сблизиться. Несмотря на это, я вынуждена подавить вздох, когда он кладет руку мне на спину. Не от испуга, а от того, как его рука мгновенно согревает мою кожу. И тут я понимаю, что ни один из нас сегодня не надел перчаток. Дориан поднимает другую руку, и я кладу свою ладонь поверх его. Мы начинаем раскачиваться в медленном ритме, смотря друг другу за спины. В течение нескольких минут ничего не происходит. Я так остро ощущаю его присутствие, прикосновение его руки, несмотря на многие дюймы, разделяющие наши тела. Я даже не замечаю, когда одна песня сменяется другой, более быстрой. Понимаю это только тогда, когда Дориан берет меня за руки и вводит в новый ритм, где мы шагаем навстречу друг другу и расходимся, шагаем навстречу и снова расходимся.
Выражение его лица постепенно меняется с характерного серьезного на более мальчишеское, непринужденное. Благодаря «Звездному сиянию», все еще струящемуся по моим венам, меня наполняет головокружительная эйфория, и вскоре на моих губах появляется улыбка. Глядя куда угодно, только не на своего партнера, я позволяю себе притвориться, что танцую не с Дорианом Арико, а просто… с кем-то. С каким-то юношей. На мгновение мы оказываемся не в том месте, где я нашла его, потому что следила, а в простом мюзик-холле. Мы просто танцуем. Проживаем вечер веселья и свободы.
К моему удивлению, Дориан танцует так, как будто делал это раньше. Судя по тому, каким напряженным он кажется большую часть времени, я приняла его за человека, который будет чувствовать себя комфортно только на душном балу, а не пританцовывая под группу, исполняющую джаз. Когда мы снова отступаем друг от друга, он отпускает одну руку и поворачивает меня, кружа по кругу, после чего снова приближается. Даже не осознавая этого, я оказываюсь в его объятиях, обнимаю его за шею, в то время как он кладет ладонь мне на спину. Остальные наши руки остаются целомудренно сомкнутыми сбоку. На этот раз мы так близко, что у меня перехватывает дыхание. Между нами всего лишь дюйм, и я чувствую, как дыхание Дориана шевелит мои волосы. Я знаю, что он прожигает меня взглядом, и заставляю себя поднять голову, чтобы посмотреть в его глаза.
Пока он удерживает мой взгляд, на его лице появляется хмурое выражение. Я догадываюсь, что в складке между бровями таится мучающий его вопрос.
– Что? – спрашиваю я голосом, который почему-то звучит хрипло.
– Кто для тебя Мартин?
Вот так в мгновение ока моя фантазия о танце с каким-то юношей испаряется. Потому что кто-то другой не стал бы спрашивать о таких вещах без какой-либо деликатности.
– Он мой друг, – коротко отвечаю я. – Точнее, он был моим другом. Он часто проводит время в «Прозе стервятника» с другими постоянными актерами.
– Друг и ничего больше?
Я знаю, что мне следует сохранить подробности нашей с Мартином истории при себе, но «Звездное сияние», похоже, развязывает мне язык. Хотя, возможно, это благодарность Дориану за вмешательство.
– Он мой бывший любовник, но никогда не нравился мне так, как ему бы хотелось. Вообще-то он не в моем вкусе. А теперь он мне совсем разонравился.
В глазах Дориана мелькает веселье.
– Не в твоем вкусе? Тогда кто же в твоем вкусе?
Он, вероятно, ожидает, что я начну ему льстить, что мне и следует сделать. Будь я умнее, обязательно воспользовалась бы этой возможностью, чтобы снова заручиться его расположением, убедить, что я всем сердцем желаю выйти за него замуж. Но я отвожу от Дориана взгляд и только пожимаю плечами.
– Давай же, – подталкивает Дориан. Его серьезный фасад рушится все больше и больше, открывая еще один слой непринужденности, о существовании которой я и не
