Ларец Пандоры (СИ) - Алексей Константинов

— Жак, — окликнул Луи сына. — Начинай собираться, завтра мы отправляемся в путешествие.

Юноша спустился по лестнице вниз, в прихожую.

— Куда на этот раз?

— В Китай, сынок. Я должен выполнить обещание, данное много лет назад.

…

Ни Арчибальд, ни Джеймс не обратили внимания на чёрный автомобиль, припаркованный возле арки, ведущей во двор. Как только они миновали её, автомобиль сорвался с места. Ловушка захлопнулась.

Обиженный и злой, Джеймс свернул на тёмную аллею и сел на первую попавшуюся скамейку. Его нога ужасно болела. Сквайрс закатил штанину, взглянул на повязку. Красное пятно зловеще расползлось по бинтам. Стиснув зубы, Джеймс начал разматывать повязку, сморщился, когда добрался до последнего слоя, но, превозмогая боль, разделался и с ним. В этот момент к нему подошёл Освальд.

— Господи, мистер Сквайрс, что вы делаете? — спросил перепуганный дворецкий.

— Хочу посмотреть, как обстоят дела, — огрызнулся Сквайрс в ответ.

Увидев рану, Освальд торопливо отвернулся. Джеймс, заметив его реакцию, не сумел сдержать ухмылки. К сорту людей, подобных Освальду, нельзя не относиться высокомерно. Неспособные скрыть своего отвращения и страха, они открыто демонстрируют свои чувства и тем самым показывают слабость и уязвимость. Зачем Освальд вообще дал клятву лорду и отправился с ними в путешествие, которое вполне может закончиться его смертью?

Сквайрс наклонился к ноге, понюхал рану. Он почуял больничный запах бинта и слабый неприятный душок плоти. Хорошо, ранение не гноилось. Джеймс принялся наматывать бинт обратно.

— Что ты хотел, Освальд? — закончив перебинтовывать ногу, спросил Сквайрс. — Разве твой долг не велит тебе быть рядом с лордом?

— Я хотел поговорить с вами. Куда вы собираетесь ехать, мистер Сквайрс?

— Тяжело сказать, — расправив штанину и выпрямившись, ответил Джеймс. — Наверное, домой. Не стоило мне ввязываться в историю со шкатулкой.

— А как же обещание, данное лорду Герберту? — неуверенно напомнил Освальд.

— Я нарушу слово, видит бог, не впервой, — прямо ответил Джеймс. — Арчибальд дал понять, что не нуждается в моей помощи. Он имеет право прогнать меня прочь. В конце концов, его отец погиб по моей вине, откажи я Генри, и никто из нас не оказался бы сегодня в Лондоне. А как насчет тебя? Ты тоже надумал бросить мальчишку?

— Арчибальд не прав, сэр, — ответил Освальд. — Но его нельзя бросить одного. Как жить дальше, зная, что обрёк человека на верную гибель?

— Тогда зачем пошёл за мной, раз такой совестливый? Хочешь убедить меня вернуться? Не получится. Всё уже решено. Я терпел выходки мальчишки на вокзале, терпел во время аудиенции у Бюстьена. Он не ребёнок, ему давно следовало научиться следить за языком. А терпеть его оскорбления и дальше я не намерен.

— Полагаете, Бюстьен врёт?

— Не знаю, — пожал плечами Джеймс. — Может сам он верит в свои слова.

— Есть хотя бы доля правды в его россказнях?

— Я же сказал, не знаю.

— Но вероятность допускаете, так ведь?

— Не понимаю, к чему ты подводишь? — сердито буркнул Джеймс и пристально посмотрел на Освальда.

— Хочу, чтобы вы поняли, с чем мы имеем дело. Вы позволите говорить откровенно?

— Валяй, — хмыкнув, разрешил Джеймс.

— Вы обвинили Арчибальда в несдержанности и мальчишестве, — Освальд сделал паузу, набрался духа, — а сами ведёте себя точно так же. Я всего лишь дворецкий и возможно не понимаю смысла таких слов, как честь, достоинство и гордость. Зато я разбираюсь в дружбе. В войну я выполнял грязную работу в лазарете, стараясь внести свой вклад в победу над врагами. Однажды к нам попал мой старый приятель, Джон Блек. Он участвовал в той страшной битве, Верденской мясорубке, и лишился ноги. Для него вся жизнь перевернулась вверх тормашками. Раньше Джон пользовался популярностью у женщин, был ладно скроен, хорошо воспитан, образован. Его любили. И вот тот самый Джон стал калекой, не подающим надежды юристом или профессором престижной кафедры, а инвалидом, которому предстояло прожить на крохи, выделяемые ему государством. Я служил для него напоминанием о прошлой жизни. Полагаю, именно за это он меня и возненавидел. Стоило мне подойти к его койке, заняться перевязкой, как он, фигурально выражаясь, выливал на меня ведро помоев. Обзывал трусом, спрятавшимся за юбки женщин, ничтожеством, испугавшимся вернуть долг стране, в которой прожил свою жизнь. Он много гадостей говорил, всего и не упомнишь. Я часто порывался плюнуть в его мерзкую, жутко раздражавшую меня рожу, и передать другому санитару. Но я терпел, молча выслушивал оскорбления, делал своё дело. И вот, настал день, когда Джон встал на костыли, его выписывали. Он отыскал меня и со слезами на глазах просил прощения за свои слова. Я похлопал его по плечу, поблагодарил и проводил до выхода из госпиталя.

Освальд замолчал. Сквайрс пристально смотрел на него, дожидаясь окончания истории.

— Так что стало с твоим другом? — не сдержался и нарушил затянувшееся молчание Джеймс.

— Он всё-таки стал успешным юристом, практикует в Уэльсе, около года назад я его навещал. Мы до сих пор близки. Он относился и продолжает относиться ко мне уважительно, не смотря на то, что я всего лишь дворецкий. Всякий раз при встрече Джон принимается благодарить меня за то, что я выходил его в госпитале. Мне становится неловко, но он не унимается. Говорит, я оказал ему неоценимую услугу.

— Какую услугу? — удивился Джеймс. — Смолчал, когда следовало ответить, терпел поношения, да ещё и грязную работу выполнял?

— Да. Джону было очень плохо, своим терпением я подал ему пример, помог примириться с потерей ноги. И сделал я всё это по одной простой причине. Джон был моим другом. А друзей нужно прощать, какую бы свинью они вам не подложили.

Освальд снова замолчал. Джеймс задумался над его словами.

— Я тоже хорош, — начал Сквайрс. — Огрызался, провоцировал мальчишку на скандал, задавал ненужные вопросы. Он отца потерял. Кто знает, что творится у него в душе?

— Так вы со мной, мистер Сквайрс? Без вас нам туго придётся, — улыбнувшись, сказал Освальд.

— Черт с ней, с гордостью, — Джеймс улыбнулся в ответ. — Я сдержу данное слово, даже если придется оборвать дерзкому мальчишке уши.

— Пойдёмте к Бюстьену, Арчибальд наверняка там, — предложил Освальд.

Мужчины встали со скамейки и неторопливо пошли вверх по аллее. Они как раз подходил к дому Луи, когда их кто-то окликнул.

— Господа, постойте, — с сильным акцентом произнёс незнакомец.

Джеймс ускорил шаг, а Освальд неосмотрительно обернулся. Дворецкий признал в незнакомце молодчика, который чуть не задушил старого лорда. Бандит в свою очередь сразу вспомнил лицо человека, помешавшего ему. Он отдал короткую команду своим подручным. Молниеносно преступники вытащили пистолеты и направили их в спину Джеймсу и Освальду.