Черный Лотос - Лора Роулэнд

Кто эти люди? Что заставило их вступить в бой с самураями Токугавы?

Кони, напуганные битвой, метались и ржали, но не могли выбраться, зажатые между паланкином и людьми. Одна из лошадей попятилась и лягнула сыщика справа от Сано. Тот не удержал равновесия, отчего налетел грудью на подставленное копье. Бедняга вскрикнул, упал и затих.

Разъяренный убийством верного помощника, Сано стал биться с удвоенной силой. Мелькали мечи и копья, по обе стороны слышался скрежет соударяющихся лезвий и звон стали. Сано бросился напролом — к тылу, по пути зарубив одного из бандитов. Вместе с Хиратой и сыщиком они окружили троих негодяев и вскоре перебили их, а потом ринулись за паланкин. Там двое охранников дрались на мечах с двумя копейщиками. Весь проулок усеивали тела нападавших, носильщиков, стражи…

— Ваши люди убиты! Сдавайтесь! — крикнул бандитам Сано.

Те обернулись, поняли, что вдвоем им пятерых не одолеть, и припустили по улице. Хирата, сыщик и стражники бросились следом.

Рэйко выскочила из паланкина и замерла, в ужасе озирая побоище.

— У тебя кровь, — сказала она Сано, указывая на плечо. Он оглядел рану. Болеть болела, но больше не кровоточила.

— Пустяки. Ты-то цела?

Рэйко кивнула, хотя ее губы дрожали. Сано испугался, как бы такое потрясение, да еще после случая с Фугатами, не навредило ей. Он порывался обнять жену, утешить, сказать, что она в безопасности, однако их ссора успела отдалить их настолько, что проявление чувств казалось теперь непозволительным. Рэйко отвернулась и подошла к поверженному бандиту. Тот лежал на спине. Его одежда пропиталась кровью из смертельной раны на животе, капюшон и повязка свалились. На них теперь смотрело молодое лицо с грубоватыми чертами. Сано видел его впервые. Голова нападавшего была выбрита наголо.

— Монах, — произнесла Рэйко.

Она склонилась ниже и осмотрела его шею, а затем указала на татуировку точно под подбородком. Черный цветок лотоса.

— Сначала Хару, теперь мы, — сказала она, стараясь не выдать волнения. — Должно быть, сектанты проследили за нами от тюрьмы и устроили засаду. Хотели, чтобы мы никогда не узнали правды о Черном Лотосе.

Сано согласился с ходом ее мыслей и был готов по-новому обдумать нападение на Хару, когда его люди вернулись.

— Упустили? — спросил он.

— Мы загнали их в тупик, — ответил Хирата, — но они перерезали себе глотки, лишь бы не сдаваться. — Бросив взгляд на труп у ног Рэйко, он добавил: — Те двое тоже монахи, с точно такими метками.

Рэйко невесело посмотрела на Сано.

— Они пойдут на все, чтобы уничтожить врага и скрыть свои тайны.

30

Земля бодхисатвы Неисчерпаемой СилыБудет полна сокровищ и райских дворцов,Все верные преобразятся,Их тела воссияют,Пищей же им будут радость и безграничное знание.

В закатном небе над храмовым комплексом Дзодзё парило перламутрово-розовое облако. Колокола возвещали начало вечерних обрядов. Лоточники и запоздалые богомольцы потекли через рынок домой, а монахини и священники — в свои обители. Однако ворота храма Черного Лотоса были заперты. Никто не входил и не выходил оттуда. Молчаливые стены его как будто притягивали ночную тьму.

Все входы и выходы храмового подворья охраняли монахи с копьями, они же ходили дозором от здания к зданию. В окнах горел свет. Мерцало пламя и в каменных светильниках вдоль главной дорожки, где выстроилась рядами сотня монахинь и священников с деревянными кинжалами в руках. Возглавлял строй Кумасиро, вооруженный стальным клинком. Он кружил по площадке, рассекая воздух в ритуальном поединке. Толпа вторила его движениям, словно армия теней.

Мидори стиснула кинжал, стараясь не отставать. Она запыхалась. Ей было невдомек, зачем нужно учиться ближнему бою. Кумасиро ничего им не объяснил, кроме того, что от этого зависит их будущее. Остальные подражали ему, сопя от усердия, как если бы были с ним в сговоре. Этот урок, или, скорее, боевое учение, на манер того, что Мидори видела в замке, укрепил ее подозрения в отношении Черного Лотоса. Повторяя замахи и выпады, она то и дело поглядывала на Тосико в соседнем ряду.

Весь день Мидори ждала обещанного переполоха, но подруга никак не проявила себя — не подмигивала и вообще не говорила ни слова. Мидори страшно проголодалась, ведь с прошлого вечера она не съела ни крошки — боялась, что здешняя пища ее одурманит. Ей хотелось скорее покончить с заданием и сбежать до наступления ночи. Теперь к ее бедам добавились колебания новой подруги.

Строй новобранцев окаймляли колонны монахинь, следящих за тренировкой. Без помощи Тосико ей, Мидори, никогда мимо них не пробраться. Ее охватило уныние.

Но вот упражнения закончились, и все вытянулись по стойке «смирно». К Кумасиро подошли три священника — каждый из них нес крестовину с пугалом на конце. Пугала были с деревянными головами, в соломенных шляпах и мужских кимоно.

— Следите за мной, — приказал Кумасиро.

Священники двинулись на него, держа перед собой пугала. Кумасиро бросился на них с кинжалом и начал кромсать их посередине — справа налево, слева направо…

— Построиться в линию, подходить поочередно и рубить, как я показал, — распорядился Кумасиро.

Все бросились занимать позицию, в том числе и Мидори. Монах, возглавлявший цепочку, помчался вперед. Священники тыкали в него чучелами, а он отбивался от них деревянным кинжалом. Его примеру последовали другие юноши и девушки. С каждым шагом Мидори становилось не по себе: слишком уж жестоким было упражнение, и слишком уж неистово бросались ее соратники на людские пугала.

Страшась своей очереди, она смотрела в спину Тосико, стоящей через четыре человека от нее.

Внезапно подруга громко вскрикнула. Сердце у Мидори екнуло. Все разом обернулись к Тосико, а та выронила кинжал и схватилась за живот.

— А-а, болит! — закричала она, валясь наземь.

Сбежались монахини-надзирательницы. Тосико каталась по земле, корчась от боли. На один краткий миг они с Мидори встретились взглядами, и Тосико подмигнула.

Не помня себя от радости, Мидори бросилась бежать. Свет луны и окон терялся в густой листве, так что она почти не разбирала дороги. Миновав узкий проход меж сплошных стен, а затем небольшую рощу, Мидори выбралась на простор. Зацепившись ногой не то за ветку, не то за булыжник, она растянулась на траве. При падении ее кинжал выпал. Секунду она лежала неподвижно, слыша громкий стук сердца, потом поднялась. Только тут до нее дошло, что она не продумала, что делать после побега. Куда же идти? Она застыла в нерешительности, чувствуя себя беззащитной и одинокой, как никогда.

Но вот ее глаза понемногу привыкли к темноте, и она смогла разглядеть, где находится. Место походило на парк — корявые сосны подпирали темное небо, в маленьком пруду плавал блеклый круг луны. Мидори учуяла запах горелого дерева и увидела выжженный черный квадрат на земле. По ее коже пробежал холодок. Должно быть, на этом самом месте стояла хижина, в котором сгорели Ояма и женщина с ребенком, а обугленные руины расчистили до голой земли.

По палой листве зашуршали чьи-то быстрые шаги. Кто-то шел в ее сторону! Мидори чуть не задохнулась от страха. Она заметалась на месте с поднятыми руками, чтобы отогнать темную фигуру, подступающую все ближе и ближе.

Но вот некто остановился и громко прошептал:

— Это я!

— Ох! — Мидори согнулась от облегчения. — Тосико! — Вот здорово, что ты здесь! Как тебе удалось выбраться?

— Я сказала, что у меня колики, — ответила Тосико, — а потом притворилась, будто мне лучше. Когда урок начался, я сбежала. Ну, что теперь?

Не успела Мидори сказать, что не знает, как посреди пожарища раздался странный скрип. Девушки вздрогнули. У них на глазах из-под земли показалось зеленоватое свечение.

— Это духи людей, которые здесь сгорели! — прошептала Мидори в суеверном ужасе.

Они с Тосико спрятались за ствол, прижавшись друг к другу.

Но вот из земли показалась рука с фонарем, потом человек целиком. Рука принадлежала женщине, одетой в серое кимоно, с белым покрывалом на голове. Настоятельница Дзюнкецу-ин! Она встала у люка, из которого только что выбралась, светя фонарем над отверстием.

— Здесь, наверное, спуск в один из подземных ходов, о которых рассказывала госпожа Рэйко, — прошептала Мидори подруге. — Судя по всему, раньше он был скрыт в хижине.

Вскоре скрип послышался снова, и из земли выросли еще две фигуры — на этот раз мужские. Головы незнакомцев были выбриты, за поясом виднелись мечи. На их шелковых плащах Мидори разглядела эмблемы дома Курода. Самураи и настоятельница отправились по тропинке в сторону большого двора.