Укротители Быка - Варвара Мадоши

На секунду ей даже показалось, что она понимает полностью и до конца, что такое Драконье Солнце. Возможно, даже лучше его создателей. Но понимание пришло — и схлынуло.

Глаза Райна закатились, он упал лицом на ее покрывало, так и не выпустив руку. Вия знала, что теперь он пролежит так долго. Может быть, несколько часов, может быть, пару дней.

Она положила руку на его затылок, осторожно погладила мягкие светлые пряди и еще какое-то время сидела так, прежде чем позвать слугу.

Потом Вия лежала в полусне. Приходил Стар; ей казалось, что она должна ему что-то сказать, но разговора не получилось: он спешил куда-то. Она только помнила, как звенел и дрожал его голос в полутьме комнаты. Гехерте-геест… куда ты пропал? Почему ты оставил меня?..

Еще Вии казалось, что ей очень одиноко. Она не могла объяснить, почему.

Наконец им все же удалось поговорить. Это было дня через два. За окном шел военный парад. Это что-то значило, но Вия не могла сообразить со сна, что именно. Смеялись дети. Голубое небо за открытыми ставнями отдавалось звоном колоколов, лихо и ясно.

— Ну что? — спросила Вия. — Как успехи?

— Разве Райн не говорил тебе? — спросил Стар. Он стоял у окна и глядел на улицу, улыбаясь. Ему нравился парад императорской кавалерии, нравились красивые лошади, нравилось, как празднично сверкает солнце на пороге зимы. Он наслаждался этим от всей души, отринув мрачные мысли о темном колдовстве, что висело над землями, которые им предстояло покорить. Или нет, не так; мрачные мысли всегда были с ним — темная взвесь на дне бокала с вином — но он не позволял им заслонять от себя жизнь, словно бы даже не осознавая, что в этом его сила. Вия почувствовала невыразимую нежность к нему. Она все еще не вполне хорошо себя чувствовала, поэтому сидела в кровати, но подумала, что с удовольствием бы встала и обняла Стара… но нет, кажется, мысль про объятие была не ее, а Сестры, которая была всегда ласкова со всеми.

— Райн не особенно успел, у него случился приступ посередине нашего разговора. Он пришел в себя?

— Да, еще вчера. Съездил со мной по делам, потом заснул и спит до сих пор. Слаб, конечно. Меня беспокоят эти приступы: они, кажется, учащаются.

— Да, так оно и есть. Разве Райн не говорил тебе, что так оно и будет?

— Вроде, говорил… с ним никогда толком не поймешь, — Стар наморщил лоб. — Проклятое Драконье Солнце! Я не я буду, если не придумаю, как вытащить его из Райна. Пусть ему плевать, что случится с ним, когда он достигнет своей цели — мне нет.

Вия промолчала. Она лучше Стара понимала, что на уме у ее мужа. Но почти физически не могла сказать об этом: каждое лишнее слово могло оказаться предательством. Если таков его путь, она не может помешать ему пройти его до конца. Всякий должен платить за свои ошибки. Но права помочь Стару это у нее не отбирает.

— Аналогично, — сказала Вия. — Можешь рассчитывать на мое содействие в этом предприятии.

Стар посмотрел на нее и кивнул.

— Да, ты лучше меня разбираешься во всей этой мистике.

— Не сказать что по-настоящему разбираюсь. Драконье Солнце по сути своей, как мне кажется, противно природе шаманизма… Если бы я могла побывать на севере, где я училась! Там…

Тут Вия почувствовала: вот оно, вот эта мысль из сна! На севере она сможет узнать, что такое Драконье Солнце, сможет поискать гехерте-гееста… Да мало ли что еще можно сделать на севере, в краю хвойных лесов и серых скал, по которым она отчаянно скучала даже под разноцветным небом Княжеств.

И ведь Райн тоже говорил про север…

— И ты туда же! — воскликнул Стар. — Так может, это и в самом деле судьба?

— Изложи обстановку, — попросила Вия снова. — Пока я не знаю, я ничего не могу придумать.

— Ну что… Твоя эрцгерцогиня таки начала собирать войска. Со множеством оговорок, как всегда… но это уже кое-что. Вчера вечером мы подписали тайное соглашение, — Стар ухмыльнулся. — Она заставила нас поклясться священными именами.

— Вот как? Чьими же, интересно?

— Ха, будешь смеяться: взяла Фрейю и Кевгестармеля с одной стороны и трех каких-то древних божеств с другой, причем один дракон, объявила их воплощениями пяти стихий и… ты смеешься? Ты можешь себе представить меня, клянущегося именем Кевгестармеля? А Райн улыбался…

— Он тоже там был? Сразу после приступа?

— Шатался, но поехал. Как ты представляешь, чтобы я называл имена богов без его присутствия?.. — в голосе Стара прозвучала такая неожиданная горечь, что Вия не знала даже, к чему это можно отнести.

— Многие на Закате сейчас, когда боги ослабли, творят свою собственную религию, — решилась Вия попробовать. Будь что будет… если он догадался, может быть, она сможет обсудить с ним это? Было бы хорошо для разнообразия получить союзника.

— Надо думать, — усмехнулся Стар. — Вия… я хотел с тобой поговорить кое о чем.

«Нет, — поняла Вия по смене интонации. — Не догадался. И не о Райне он будет сейчас говорить…мне знакомо это стыдливое выражение твоего лица, мой дорогой… это Фильхе и только она».

— Вот что, — сказал Стар, садясь на стул, — я… недавно я обнаружил, что Фильхе убила как минимум двоих женщин. Здесь, в Ингерманштадте.

— Она нарушила слово? — резко спросила Вия, выпрямляя плечи. Лиричное настроение как рукой сняло. Если саламандра сбросила те хрупкие узы верности, которые держали ее рядом с людьми, от нее можно ожидать всего, чего угодно.

— Нет! — так же резко ответил Стар. — Во всяком случае, она говорит, что не собиралась забирать их тела, и я склонен ей верить. Что мне остается еще?.. Я не смог бы находиться с ней под одной крышей… Проклятье, я думал, что я и раньше не смог бы! Нет. Я должен тебе это объяснить…

— Да нет, не должен, — Вия прикрыла глаза и покачала головой.

— Ну так хочу, если уж не должен!

И, расхаживая по комнате, Стар буквально в двух фразах, коротко и сжато, обрисовал ей ситуацию с Фильхе. Объяснил он и почему не хочет выдавать ее Игорю Клочеку.

— Здесь смешалось все: и мой страх за судьбу миссии, и мое… во имя всех богов, я ведь люблю ее!

«Ты это говоришь очень легко, — подумала Вия. — Ты, наверное, говорил эти слова многим. А кому нет?..»

Шаман в ее душе качал головой. Он-то знал: чувство, выраженное словами, часто умирает от слишком яркого света. Ди Арси был весь — огонь и свет. Но поэтому-то самое сокровенное он никогда не умел в себе увидеть.

— Да, я понимаю, что она не человек, — продолжал Стар с горечью. — Убийство человека для нее — как для нас затоптать ящерицу. Но я думал, что она понимает… что она согласна соблюдать эти условия, чтобы жить в человеческом теле. И что мне делать — запирать ее в башне, а ключ носить с собой, чтобы она ни с кем ничего не сотворила и не пострадала сама?..